"Поп-культура по-прежнему способна запудрить мозги"

Я не стал бы описывать то, что я покажу, исключительно в музыкальных категориях. Нет, я прекрасно понимаю, что многие люди, особенно за пределами Великобритании, рассматривают меня именно в качестве музыканта. Но я всегда был прежде всего художником, меня интересовало изображение. Это мое место в жизни. Я больше восьми лет изучал fine art в нескольких художественных школах. Но все это померкло для меня на фоне того взрыва, который связан с понятием "панк". Все, что я совершил в музыкальной сфере, остается для меня предприятием, изначально отталкивающимся от изобразительного искусства. Я просто пытался привести его в движение. Мне не улыбалось провести всю жизнь за мольбертом. Я был потрясен тем, что творилось в музыке в конце 1960-х — начале 1970-х, и в то же время следил за тем, как современное искусство впитывает все то, что сегодня мы называем поп-культурой. Холст становился шире, больше. Я чувствовал, что самый логичный путь для меня как для художника — это мода и музыка. Я хотел изменить внешний вид музыки и саунд моды. Это стало для меня наваждением, вылившимся в итоге в то, что позднее было названо панком, и в группу Sex Pistols. Надо понимать, что человек, который появится в клубе в Москве,— видеохудожник, использующий музыку.

Моя программа будет основана на проекте, который я назвал "Shallow" ("Отмель"). Это английское слово часто используется, когда говорят о поп-культуре. Не важно, насколько мелкая эта мель и откуда взялась. Поп-культура по-прежнему способна запудрить мозги, особенно если вам 13 или 14 лет. То же можно сказать и о сексе. Секс — главная движущая сила, обращенная к вам, когда вы впервые слушаете рок-н-ролльную или попсовую запись, и не важно, насколько он глубок или мелок. Он лишает нас чувства ответственности, толкает на детские поступки. Для своего проекта я собрал портреты людей, которые собираются заняться сексом. Я выбрал сцены из нескольких сотен любительских фильмов. Мне показалось, что эти кадры вызывают чувство сродни тому, что испытываешь, впервые слушая музыкальную запись. Желание, вернее, предощущение чего-то, что, вполне возможно, и не случится.

Помимо видео я отобрал много самой разной музыки, начиная с 1940 годов и практически до наших дней. Куплет оттуда, припев отсюда, неожиданные сочетания, в которых тем не менее прослеживается определенный смысл. Собственно, проект состоит в том, что эти маленькие фрагменты музыки сопрягаются с моментальными кадрами, в которых люди хотят, или надеются, или собираются, или приступают к занятию сексом. Самого секса в этом видео нет. Для меня гораздо важнее момент, предшествующий сексу,— он так же важен, как момент, предшествующий смерти.

Начиная с прошлого года я много раз показывал эту свою работу в музеях, в институтах. Теперь вот покажу в клубе — мне сказали, это место, где кипит художественная жизнь. Ну а потом просто поиграю музыку. Что-то из того, что я сам написал или спродюсировал, что-то из моего детства, из того, что меня вдохновляло. Не знаю, можно ли будет под это танцевать. Впрочем, чаще всего я играю довольно популярные мелодии.

Это мой личный выбор. Я не могу его объяснить, и я никогда не мог понять, чего люди хотят от меня, когда я выступаю таким вот образом. Я говорю о музыке как художник, хотя могу и играть музыку, и продюсировать ее. Я что-то вроде несчастного случая в истории музыки. Несчастный случай, неожиданно обернувшийся успешным предприятием. Теперь я вернулся из мира музыки в мир современного искусства, туда, где я начинал. И здесь все мои мысли.

Впрочем, строго говоря, сегодня музыка, изобразительное искусство, литература, мода сливаются в нечто единое. И главная функция этого неразличимого целого — развлекать. То, что раньше было вызовом, теперь общепринято. На этом фоне идеи становятся все менее значимыми. Каждый считает себя экспертом во всех областях одновременно. Я этого не понимаю. Наверняка я знаю только то, что на этом фоне не может родиться ничего глубокого. Возьмем музыку. Сегодня нет ни одной страны, где главной формой существования музыки на телевидении не был бы формат talent show, как бы это ни называлось — "Pop Idol", "X-Factor" или "Фабрика звезд". Не буду пытаться убедить вас в том, будто сам я не попал под обаяние этих шоу,— нет, попал. Думаю, фокус в том, что этот формат создает у зрителя иллюзию максимальной вовлеченности, полного доступа. Ты можешь быть судьей, вершителем судеб. Вот вера сегодняшнего дня! Вы спросите: а что в изобразительном искусстве? То же самое! Там главный принцип состоит в том, что любая форма искусства, любая идея и любой автор — это нечто существенное, достойное всяческого внимания!

Имитаторы, имитирующие имитации. Воды в вине уже столько, что вкуса вина не различить, и пропадает всяческое желание его пить. Мир перестает быть интересным. Мы перекормлены формой и изголодались по содержанию. Вместо того чтобы противостоять этому миру, искусство все больше с этим миром сливается. Разбираться с этим всем нам придется, наверное, ближайшие лет десять.

"Луч", 19 ноября, 20.00