В прокат вышел норвежский хоррор "Операция 'Мертвый снег'" — один из самых антифашистских фильмов из всех существующих фильмов про фашистов. Историю о мертвых немецких солдатах, съевших несколько живых норвежских студентов, ЛИДИЯ МАСЛОВА поняла как предупреждение о том, что фашизм все время норовит восстать из могилы.
После премьеры "Операции..." на фестивале независимого кино в Санденсе режиссера Томми Вирколу, который до этого у себя в Норвегии мирно клепал доморощенные пародии на Квентина Тарантино, заприметили голливудские продюсеры и одобрили его идею сделать взрослое продолжение сказки братьев Гримм про Гензеля и Гретель, которые выросли и стали охотниками на ведьм. Привлек американцев, думается, не столько какой-то выдающийся талант режиссера, сколько готовность аккуратно вписываться в жанровые схемы, которую он демонстрирует и в "Операции...", как слаломист, чистенько проезжающий дистанцию, не задев ни одного флажка, но и не возбудив в зрителях острых ощущений.
В прологе "Операции..." первую жертву для примера загрызают в лесу, снятом сквозь синий фильтр, под музыку норвежского классика Грига (камера поначалу стесняется и во время трапезы немецких зомби стыдливо отворачивается на трясущиеся верхушки берез). Потом четыре парня в одной машине и три девушки в другой держат путь в горную избушку для совместного досуга и по дороге рассуждают, что надо делать, если накрыло лавиной (правильный ответ — плюнуть, в том смысле, что куда слюна упала, в том направлении и рыть). Когда мужская и женская части компании воссоединяются, среди них, естественно, обнаруживается толстый "парень, который помешан на фильмах", задающий провокационный вопрос: сколько фильмов начинается с того, что компания едет в горы без телефона? Перед тем как заплывшие жиром мозги синефила выпадут на пол из треснувшей в руках зомби черепной коробки, любитель кинематографа еще успеет объяснить, почему зимний вечер герои коротают за игрой в твистер: "Потому что Голливуд сказал нам, что это весело". Примерно так же объясняется, видимо, и желание режиссера Вирколы воспроизвести старинную голливудскую забаву типа "Зловещих мертвецов", перенеся ее в непролазные снега и нарядив плотоядных мертвецов в эсэсовскую форму.
В выходных данных "Операция..." заявлена как черная комедия, но обещанный привкус иронии и пародии получается таким же пресным, как экологически чистый кофе, которым студенты угощают небритого незнакомца, забредшего к ним на огонек единственно с целью объяснить, что как раз в этом месте во время Второй мировой схоронился (в разных смыслах) немецкий полковник со своими солдатушками. Бросив окурок в чашку с мерзким кофе, краевед уединяется в своей палатке, светящейся оранжевым светом в ночи и будто нарочно приманивающей фашистскую нечисть. То, что ушлый мужик, предупреждавший об опасности, сам тут же становится жертвой мертвецов, возможно, надо расценивать как одну из попыток иронии, которая на самом деле удается режиссеру пару раз и с большой натугой. Например, в сцене, когда укушенный фашистом студент отпиливает себе руку и прижигает рану на костре, а уже через секунду его кусают за ногу, и он в растерянности смотрит на бензопилу, прикидывая, стоит ли ампутировать еще и ногу или уж плюнуть на все это самолечение и сосредоточиться на распиливании немцев.
Для немцев в "Операции..." самое обидное даже не то, что они как во время войны гнобили местное население, так и по сей день житья не дают, а то, что они при этом руководствуются меркантильными соображениями. Идея обыграть фашистскую жадность и ввести в сюжет ящик со старинными золотыми монетами, возбуждающими мертвых эсэсовцев, хоть и помогает поставить финальную точку, на практике выливается лишь в одну скромную шутку: намотав на березку кишки очередного студентика, рачительный зомби-фашист бережно вынимает у него из кармана часы на цепочке. На этом, собственно, и заканчиваются познания норвежского режиссера в фашистской психологии и новаторство в жанре ужастика про живых мертвецов.