Вчера в Москве состоялась пресс-конференция председателя Банка России СЕРГЕЯ ДУБИНИНА. Беседа шефа ЦБ с журналистами четко разделилась на две части: сначала речь шла о переговорах России с МВФ по вопросу трехлетней программы, которая должна быть поддержана 9-миллиардным кредитом МВФ, так называемым EFF (Extended Fund Facility), затем о положении в российской банковской системе. На пресс-конференции присутствовал начальник отдела финансов Ъ МИХАИЛ Ъ-ЛОГИНОВ.
Сергей Дубинин как глава российской делегации на переговорах с МВФ
Пресс-конференция открылась небольшим вступительным словом Сергея Дубинина. Он напомнил собравшимся, что через несколько дней в Москву должен приехать исполнительный директор Международного валютного фонда (МВФ) Мишель Камдессю. Как ожидается, в ходе этого визита будет в принципе решен вопрос о выделении России кредита на сумму $9 млрд.
По словам г-на Дубинина, сегодня можно "констатировать высокую степень готовности соглашения, но три-четыре вопроса миссия МВФ и российская делегация сочли необходимым вынести на уровень политический". В связи с этим г-н Дубинин просил премьер-министра Виктора Черномырдина принять его для доклада, и скорее всего завтра утром делегация во главе с председателем ЦБ будет докладывать премьеру обстановку на переговорах. При этом, как признал руководитель Центробанка, сам факт визита Мишеля Камдессю в Москву еще не означает, что не может произойти срыва переговоров по причине отсутствия договоренности по принципиальным вопросам. "Это надо четко понимать", — заявил Сергей Дубинин. Правда, сразу же поспешил оговориться, что расценивает шансы провала переговоров как 1 из 100. Затем руководитель ЦБ ответил на вопросы журналистов.
— Создается впечатление, что не все члены правительства отдают себе отчет в том, насколько важен для России кредит МВФ. Взять хотя бы недавнее выступление министра внутренних дел Куликова. Как реагируют на подобные высказывания в фонде?
— Я бы не стал комментировать реакцию МВФ на конкретные заявления, этот вопрос лучше адресовать фонду. На самих переговорах я, естественно, даю пояснения по поводу, так сказать, новых инициатив. Пояснения однозначные, которые сводятся к тому, что любые инициативы российское правительство будет рассматривать в пределах законом установленных расходов и доходов бюджета, размеров государственного долга и так далее. Все, что мы собираемся делать, будет укладываться в эти рамки.
Если будут приниматься какие-либо иные решения, это может привести или к срыву переговоров или — уже в ходе выполнения программы — к констатации нарушения условий, невыделению денег и разрыву соглашения.
— Не могли бы вы дать примерную "калькуляцию" потерь в случае срыва переговоров с МВФ?
— У нас в бюджете запланированы определенные поступления, которые напрямую связаны с результатами переговоров. Во-первых, $3 млрд из кредита EFF уже заложены в бюджет. Если кредит не дают, это, понятно, первая потеря. Во-вторых, раз мы не получаем документа о согласовании нашей экономической политики с МВФ, все резко осложняется на переговорах по долгам. Здесь варианты — от квартальных отсрочек (как это было в 1992-1993 годах) до официального признания России банкротом. Дальше начинаются действия кредиторов, согласованные в рамках Парижского клуба или нет. Мне не хотелось бы сгущать краски, говоря, что они обязательно арестуют нашу государственную собственность за рубежом. Но начнется такая головная боль... Короче, отсрочка по 16-миллиардному долгу автоматически предоставлена не будет. Это тоже можно считать потерей.
Кроме того, в стране, не получившей поддержки от МВФ, вряд ли захотят размещать капиталы иностранные компании, и допуск нерезидентов на рынок ГКО-ОФЗ станет пустым звуком. Они сюда просто не придут. Мы же рассчитывали на получение за счет иностранных инвесторов достаточно серьезных средств — порядка $1-1,5 млрд за полугодие. Трудно представить себе в подобной ситуации и размещение еврооблигаций — мы надеемся разместить $2 млрд, поскольку их рынок тоже очень чутко реагирует на позицию кредиторов. Произойдет падение котировок облигаций внутреннего валютного займа, поскольку 50% этого рынка также приходится на иностранный капитал.
Плюс политические потери — страна-банкрот едва ли может рассматриваться как великая держава, претендующая на глобальную роль в мировом процессе.
— Существует ли у правительства "аварийный план" на случай неполучения кредита МВФ?
— Я не буду это комментировать.
— Если в ходе визита Мишеля Камдессю в Москву соглашение с МВФ не будет достигнуто, означает ли это окончательный и бесповоротный провал переговоров или возможны дальнейшие переговоры, обмены визитами?
— Это правильный вопрос. Мы считаем, что сможем подписать документы еще во время пребывания г-на Камдессю в Москве. Но если мы договариваемся о проработке буквально одного-двух пунктов и не укладываемся в сроки пребывания директора МВФ в России, мы можем доделать соглашение и после его отъезда. Естественно, в этом случае надо будет сделать соответствующие заявления, но это ни в коем случае не будет считаться провалом.
Сергей Дубинин как председатель ЦБ России
— Вы упомянули, что остались несогласованными несколько вопросов, касающихся структурной политики. Не могли бы вы конкретно назвать пункты, по которым пока не удалось достичь соглашения?
— Переговоры не завершены, поэтому мне не хотелось бы подробно комментировать эти вопросы. В частности, много внимания уделено банковскому сектору. Правда, надо сказать, что мы многое в этой сфере уже выполнили. Скажем, Инструкция #1 ("О порядке регулирования деятельности кредитных организаций". — Ъ) "покрыла" две трети вопросов, которые поставил перед нами МВФ. Вводимые ею нормы регулирования приближены к международным стандартам.
Что обязательно надо сделать в 1996 году, так это создать либо в рамках ЦБ, либо рядом с Банком России специальный институт, который занимался бы банками, попавшими в тяжелое положение. Этот институт будет подыскивать для банков, попавших в трудное положение, партнеров из числа крупных банков, проводить санацию, назначать с согласия ЦБ временные администрации, проводить ликвидации и так далее. Я думаю, что это будет сделано все же в рамках Банка России.
— Сколько российских банков находится сейчас в тяжелом положении?
— Около 600 банков — "больные" банки.
— Банковский кризис показал, что возможно банкротство банков, в которых находятся счета федерального и местных бюджетов. В связи с этим планируется ли изъять бюджетные счета из коммерческих банков в 1996 или 1997 году?
— Обсудив эту проблему с коллегами из Минфина, мы выработали такой подход. По закону, нельзя размещать в коммерческих банках бюджетные счета главных распорядителей кредитов, то есть министерств. Эти счета должны быть однозначно в ЦБ. Это правило сейчас нарушено — есть такие счета в комбанках. Правда, через них идут сравнительно небольшие суммы, не надо думать, что там весь бюджет. Но факты подобные были, и надо это постепенно прекратить. Сегодня существует ряд банков, где находятся счета Таможенного комитета, Пенсионного фонда, с ними надо конкретно разбираться. Если банки выполняют свои функции безукоризненно, то я не думаю, что их надо срочно наказать и забрать эти счета. Хотя, на какое время они там останутся, — это вопрос, который надо решать. Моя позиция заключается в том, что надо дать банкам время для привыкания: сказать, что вот к такому-то числу вы эти счета все-таки отдадите, но у вас есть некоторый переходный период, в течение которого вы можете спокойно подготовиться. По крайней мере приказа перевести все сразу в Сбербанк не отдавалось (в начале этого года Сбербанк назначен генеральным уполномоченным по обслуживанию счетов федерального бюджета и сейчас проводит соответствующую подготовительную работу. — Ъ).
— В последнее время снова появились слухи о том, что ЦБ предполагает вернуться к вопросу о "едином" счете для предприятий и организаций. Правда ли это?
— Эту тему постоянно поднимают налоговые органы. Я их очень хорошо понимаю и, будучи в Минфине, сам очень эту идею поддерживал. Правда, теперь, когда я в ЦБ, мне трудно поддержать ее столь же активно, поскольку я знаю сейчас беды банков немного лучше. И это очень сложно сделать организационно. Но порядок-то в налогообложении наводить надо. Министр финансов выступал недавно: главная беда в несобранных налогах, налог на прибыль не собрали, спецналог не собрали.
— Известно, что возможности прямого кредитования Центробанком Минфина ограничены законодательно, а потребности разумные или неразумные в дополнительных средствах существуют. Помимо прямого кредитования правительства, есть ряд легальных способов эмиссии. Например, скупка избыточных долларов или расширение рынка государственных ценных бумаг. Если говорить о втором способе, испытывает ли ЦБ давление с целью побудить его активнее действовать на вторичном рынке ГКО/ОФЗ? Существует ли опасность расширения такой "непрямой" эмиссии?
— Всегда существует определенная опасность каких-то срывов в той политике, которую мы официально проводим. Но признавая саму возможность, мы совсем не обязательно признаем факт реальной угрозы. Реальная угроза возникнет в том случае, если не будет утвержденной денежной программы и ЦБ каким-то образом вынужден будет поддержать курс тех ценных бумаг, которые будут выпущены. Если рассуждать формально, сейчас можно выбросить любой объем ценных бумаг с невероятной доходностью. Когда возникнет обязательство ЦБ выкупить госбумаги? На момент погашения. Вот тогда мы их выкупим, то есть не раньше, чем через три месяца. Поэтому, когда кто-то собирается эмитировать определенный объем ценных бумаг, он должен с нами договориться.
— Недавно Банк России снизил ставку рефинансирования. Планирует ли ЦБ развивать систему процентных ставок?
— Да, мы уже обсуждали на совете директоров вопрос о системе процентных ставок Центрального банка. Ставка рефинансирования будет зафиксирована как необходимый элемент этой системы, проработку которой мы рассчитываем завершить к 1 апреля.