Потрясшие Москву теракты — не случайное недоразумение, а то, что пришло и больше не уйдет, ибо терроризм — неизбежный спутник свободного общества. Как говорил политик и вор в законе Джаба Иоселиани, "а вы что думали, демократия — это вам лобио кушать?".
И либералы, и довольно чуждые либерализму представители власти в своем отношении к терроризму исходят из убеждения, что в принципе этого могло и не быть. По мнению либералов, все дело в чеченской войне, побуждающей к бомбизму то ли отчаявшихся чеченцев, то ли, напротив, тех, кто заинтересован в эскалации войны. Власти говорят об искоренении терроризма и обеспечении безопасности, внушая людям, что если бы загодя искоренили, зачистили и обеспечили, то ничего бы и не было. Публичные рассуждения Ельцина, Лужкова и Лебедя на эту тему оставались на уровне 1977 года, когда взорвалась бомба в московском метро. Писать об этом, естественно, ничего не писали, но в высоких кабинетах Старой площади и Лубянки рассуждали, очевидно, именно в этом стиле — "Как допустили?! Как пропустили?! Разобраться раз и навсегда!".
Террор рассматривается и либералами, и властью, как расплата за дурную политику, преступную войну, самонадеянную беспечность, преступную неосторожность, чрезмерное великодушие и пр. Не будь прегрешения — не было бы и расплаты. К сожалению, дело обстоит несколько хуже. Прегрешения совершать не надо, но не будь их, ничего бы не изменилось. Терроризм — это расплата не за ошибки, а за свободу. При тоталитарном режиме приватный террор, направленный против мирных обывателей, кроме того что сильно затруднен системой всеобщего сыска, стеснений и доносительства, но к тому же и лишен всякого смысла. Когда само государство является главным источником страха, бесполезно конкурировать с ним в этой сфере. Выставлять какие-то требования, рассчитывая, что оно убоится за жизнь своих граждан и отступит, — еще бесполезнее, ибо для несвободного государства не существует никакой мучительной дилеммы между жизнью гражданина и собственным выживанием — вопрос однозначно решается в пользу последнего. И еще проще — прежде всего никто толком ничего не узнает о теракте и уж тем более о его мотивации. А теракт изначально есть действие, рассчитанное на публику.
Гражданская свобода, общественное мнение, с которым вынуждена считаться власть и неподцензурные СМИ, — необходимые условия для появления терроризма. Когда они есть, остается одно-единственное: нужен человек, достаточно решительный и безжалостный, чтобы для достижения своих целей бить по беззащитным болевым точкам свободного общества, но ведь всегда были, есть и будут люди, находящие наслаждение в зле.
Чем совершеннее и сложнее организм, тем он, как правило, более уязвим. Тараканы без вреда для себя переносят жесткое радиационное излучение, чего не скажешь о человеке. То же относится к общественному организму — совершившийся за последние годы переход к новому, много более высокому уровню сложности соответственно умножил уязвимость российского общества. Как только уязвимые точки открылись, тут же нашлись и те, кто всегда будет готов по ним ударить. Как именно они называются — чеченские борцы, левые отморозки, рехнувшиеся чекисты, подмосковные группировки или еще как нибудь, — существенно в смысле ориентации конкретных полицейских мероприятий, но никак не влияет на тот печальный факт, что отныне террор входит в число постоянных опасностей российского бытия.
МАКСИМ СОКОЛОВ
Терроризм — это расплата не за ошибки, а за свободу