Конец света в конце туннеля

Два брата со своими девушками рулят по  пустынному шоссе из точки А в точку Б, спасаясь от пандемии. Пока им еще кажется, что в бегстве есть смысл, что безопасное убежище от заразы — заброшенный отель на уединенном пляже, где они играли в детстве. Нужно только соблюдать простые правила. Заразился, и ты покойник, зараза передается воздушно-капельным путем. Ничего особенного. При встрече с чужаком сразу надень маску, дезинфицируй поверхности в резиновых перчатках. На капоте машины у беглецов красуется надпись "воин дороги" — отсылка к классической эпопее тридцатилетней давности про Безумного Макса: в постапокалиптическом мире выживет тот, кто лучше вооружится и отнимет у более слабых сограждан бензин и еду. И вроде бы в этом жанре ничего не изменилось: наши беглецы натыкаются на машину, преградившую им путь. Из нее выходит опасный на вид мужик и просит подвезти, за его спиной мелькает испуганный ребенок в маске, на которой кровь, компания резко трогается, ибо по правилам выживания зараженным не помогают, — но бензин у них кончается в ста метрах от заразной машины.

смотрела Татьяна Алешичева

Дальше фильм начинает потихоньку нарушать жанровые каноны и обманывать ожидания. Зритель в первую очередь ждет рифмы "зомби". Потому что где вирус, там страшная мутация или живые мертвецы. Более того, почти во всех отзывах фильм определяется как зомби-хоррор — мол, есть они там, просто их не видно, болтаются где-то за кадром. Такое единодушие неудивительно — за последние пару лет зомби снова вошли в киномоду, так что велико искушение увидеть их даже там, где их нет. Однако единственная мутация происходит в сознании одного из четверки, совестливого студента Дэнни (Лу Тейлор Пуччи). В то время как его старший брат Брайан (Крис Пайн) безжалостно избавляется от носителей вируса, гуманист Дэнни сгорает от стыда и всякий раз умоляет пощадить больных и слабых. И главная интрига фильма — превращение Дэнни из рохли-интеллектуала в воина дороги, которому никого не жалко, никого. То есть психологическая драма вместо зомби-хоррора.

Режиссеры, испанцы братья Пастор, намеренно отказались от преувеличенного живописания ужасов. Болезнь тут не мифологизируется и не снабжается фантастическими чертами: вместо ужасных мутаций только кашель и капли крови на защитных масках. Гримеры стремились к суровому реализму, изучая фотографии жертв эпидемии "испанки" 1918 года; перед оператором была поставлена задача вывернуть жанровые каноны наизнанку и снимать ужас при свете дня, а не в потемках. Нечто похожее недавно уже проделал с канонами Найт Шьямалан в фильме "Явление", показав ужасную и загадочную эпидемию буднично и безо всякой театрализации и спецэффектов. Мировая катастрофа выглядела у Шьямалана тихой и аутичной: персонажи просто падали и умирали при ярком свете солнца посреди идиллических пейзажей. В случае братьев Пастор можно было бы списать этот минимализм на невеликий бюджет постановки. Но генеалогию своего первого полнометражного фильма они определяют очень четко, числя в предшественниках и образцах  фильмы скорее умно сконструированные, чем визуально страшные — не зомби-хорроры и не голливудские фильмы-катастрофы, а европейское арт-кино вроде "Времени волков" Михаэля Ханеке, где речь тоже шла о том, как будут вести себя люди, чтобы выжить в апокалипсис. Особых иллюзий по этому поводу не питают ни опытный Ханеке, ни молодые испанские дебютанты: за место под тусклым солнцем люди будут пихаться локтями, есть друг друга поедом и избавляться от слабаков.

Выходом в прокат такой нестандартный и не особо развлекательный фильм обязан славе, свалившейся на Криса Пайна после роли Кирка в "Звездном пути"; иначе прокатчики скорее всего просто положили бы его на полку. А теперь среди поклонников фильма — Стивен Кинг; может, потому что в "Носителях" типично кинговская атмосфера. Например, в рассказе "Night surf" (1974) человечество поголовно вымерло от гриппа, четверо выживших любовников бегут на заброшенный пляж. Но никакой любви между ними нет, и жалости тоже: апокалипсис не снаружи, а внутри.