Прежде их совсем не было, и просто не могло быть — каждый советский человек был обязан где-то быть прописан или хотя бы временно зарегистрирован. Но именно эта обязанность и породила нынешних беженцев в России и бесправных русскоязычных — в бывших советских республиках.
С эмиграцией боролись, к иммиграции даже и не готовились. КГБ с грехом пополам выпускал евреев. Мог бы параллельно поинтересоваться, как же эта крохотная страна, живущая в постоянной готовности к войне, справляется с таким наплывом нового населения. И почему этой стране так много дела до горстки эфиопских евреев, что она в одночасье готова поднять самолеты и вывезти тех на землю обетованную?
Великая Россия, о которой так модно сейчас напоминать, рассталась с присущими ей в недавнем прошлом территориями, не особенно заботясь о том, как будет житься оставшимся на этих территориях русским. Это потом она начала бороться за их права, потому что они с правами там, безусловно, обойдутся дешевле, чем без крова здесь.
Большинство русских беженцев сбежали в Россию от смерти. Они спасались. Беженцам ни в одной стране мира не живется сладко. Везде в том или ином виде фильтрационные лагеря, потом плохонькое жилье, небольшие деньги на первичное выживание, долгое ожидание равноправного гражданского статуса, поиск работы — любой, не обязательно по специальности, причем в основном не по специальности. Это слом, потеря среды, потеря друзей, шок для детей, оставленные могилы близких. Это цена жизни.
Те русские, чьей жизни прямой угрозы нет, в Россию не бегут и не побегут, даже если бы очень хотели здесь жить. Они понимают, что их здесь не ждут. Русские в Латвии, кроя последними словами законы страны, ущемляющие их права, все же остаются там. А наименее ленивые предпочитают тратить энергию не на собрания и написание петиций, а на изучение местного языка. Потому что неродному русскому в Латвии живется все же лучше, чем русскому пришельцу в России. И кстати говоря, вряд ли русский претендент на американское или, тем более, швейцарское гражданство станет выступать с петициями и требовать от официальных органов разговаривать с ним по-русски.
Есть масса людей, которые стараются помочь беженцам чем могут. Есть масса деревень и городов, где постарались их приютить и хоть как-то помочь. Но в целом отношение к пришедшему на твою территорию за спасением — это некая особая форма культуры, которая нами утрачена по понятным причинам. Может, конечно, кому-то и придет в голову бежать в Северную Корею, но немногим. Точно так же относительно немногим и идеологически выдержанным приходилось спасаться в СССР.
Нам неминуемо придется освоить этот культурный пласт. Бродящие по российским весям беженцы с плакатами "Очень хочется есть" — это призрак войны и, увы, призрак посткоммунизма. Наши беженцы — жертвы нашей же политики, сыгравшей с ними злую шутку задолго до того, как тройка отменила СССР в Беловежской Пуще.
--------------------------------------------------
Советская национальная политика в сочетании с прописочным режимом задолго до распада СССР предопределили появление беженцев