Пять лет назад образовался ГКЧП, и его немедленно смело волной народного гнева. За волной гнева шла волна слухов о том, что же это было на самом деле. Ни одной внятной версии не было, просто почему-то казалось, что так нелепо и бессмысленно, как все произошло, быть не может. Провокация ли, заговор ли, но какое-то объяснение пытливым умам найти хотелось.
О путче рассказывает его непосредственный участник МАКСИМ СОКОЛОВ
19 августа началось для меня с удивительного qui pro quo. Именно в этот день я должен был ехать в деревню собирать грибы, и ранним утром меня должен был разбудить звонок от родственников. Звонок прозвучал точно в назначенное время, однако в трубке зазвучал голос не любимой бабушки, а корреспондента радио "Свобода" Марка Дейча, известившего меня о перевороте. Включенный тут же телевизор зазвучал торжественно-утробными интонациями диктора, не оставляющими сомнения в характере случившегося. Злобно ругаясь и обвиняя коммунистов в том, что они специально это устроили, дабы не дать мне собрать грибов, я засобирался в редакцию Ъ.
В редакции было еще очень мало народа и в ожидании какой-то внятности я решил осуществить естественную реакцию обывателя на великое историческое событие — пошел снимать деньги с книжки. В сберкассе (было уже 8.30) совершенно не было публики, и я обнулил свой вклад без какой бы то ни было очереди, чрезвычайно удивляясь тому, как советские граждане утратили многолетний рефлекс на великие исторические события. Потом, впрочем, выяснилось, что не утратили — массовое изъятие вкладов началось, но где-то после полудня.
Из редакции поехали в Белый дом. Мой славящийся левыми убеждениями редактор отдела изъяснял мне по дороге, что настал длительный период реакции и необходимо крепить силы, зреть, выстрадывать и пр. Мне по природной толстокожести хотелось верить, что такой неприятный бред не может быть надолго, в чем я его (и себя) усердно пытался убедить.
У подъезда Белого дома к одиннадцатому часу уже собралась корреспондентская толпучка. Ясно было, что ничего не ясно, и от нечего делать пресса занялась перекрестным опылением — репортеры брали друг у друга интервью. Решив держаться единожды избранной версии, основанной на том, что полтора дня для всей заварухи мало, а неделя (или несколько лет) — чрезмерно много, я уверял, что вся история на три дня. Когда случайным образом так оно и вышло, я подумал, что, вероятно, члены ГКЧП строили свою борьбу на сходных логических основаниях.
В ожидании пресс-конференции руководства РСФСР меня поразило изобилие знакомых дипломатов. До сих пор убежден, что Горбачев был не вполне справедлив к тогдашнему министру иностранных дел Александру Бессмертных — министр, сказавшийся больным, и бардак, воцарившийся в союзном МИД, где ни от кого невозможно было добиться толку, volens-nolens выталкивали дипкорпус в Белый дом к Ельцину, de facto признанному законным местоблюстителем Горбачева.
На оставшиеся дни эпопеи я устроился на десятом этаже, где помещался комитет по СМИ.
Самые сильные впечатления давала ночь. Возможно, фантастическая тусовка с обильной выпивкой, скоротечной любовью по кустам и в бронетехнике etc. действительно имела место, но я того не заметил. Антураж показался мне более зловещим. Черное небо, погасшие окна белокаменного здания, огни бесчисленных костров и столпившийся под стенами народ уничтожали ощущение современности. Точно так же Москва могла бы выглядеть в четырнадцатом веке — в ожидании очередного нашествия татар. Стремительность перехода в средневековую атмосферу осажденного города давила грудь. Не хватало только, чтобы "грянула пушка и пошли басурманы на приступ".
Аллюзии из Темных веков отчасти купировались деятельностью радиоузла Белого дома, где беспрестанно выступали знаменитые люди. Философ Юрий Карякин, как говорят, не вполне здоровый, обличал ГКЧП в политическом гомосексуализме. Мэр Москвы Гавриил Попов нещадно клеймил поддержавшую ГКЧП Всесоюзную организацию ветеранов войны и труда и, окончательно зациклившись на злополучных ветеранах, долго и подробно объяснял, как он лишит их электричества, водопровода, канализации и иных коммунальных удобств. Тяжело было от Беллы Курковой. Кое-как устроившись в коридоре на пуфике, я забылся сном, чтобы вскоре быть разбуженным пронзительным голосом ленинградской пассионарии. Никогда не думал, что у Беллы Алексеевны такой сильный, но противный голос. Впоследствии я узнал, что точно такие же мысли обуревали тогда и Хасбулатова, который в сердцах распорядился временно вырубить трансляцию с Курковой.
Вторая ночь обещала быть посерьезней. Навороченность баррикад значительно усилилась. Пропуска проверялись с чрезвычайной бдительностью. В коридорах третьего этажа я увидел коллег из "НГ" Зуйченко и Пархоменко, экипированных противогазовыми харями. Неспособность воспринимать происходящее как жизнерадостную тусовку еще более укрепилась после встречи с литовским дипломатом, признавшимся, что чуть не плакал при виде собравшихся у Белого дома мальчиков и девочек — он вспомнил, что полгода назад точно так же выглядела толпа у Вильнюсского телецентра в ночь, когда пошли танки.
На десятом этаже ждали штурма. Ожидание усилилось и сделалось несколько тягостным, когда со стороны Садового кольца застучал пулемет. Этот лишенный обертонов сухой стук был неприятен. Но тут чехословацкие коллеги преподнесли мне стакан шнапса. Закусив его коржиком, я почувствовал большую бодрость. Затем уже светало, шли известия об уходе войск, крепла убежденность в том, что для ГКЧП это — конец. Мы выпили с коллегой Зуйченко фляжку коньяку за победу контрреволюции.
Утром 21-го началось неслыханное столпотворение. Поняв, чья взяла, представители элиты советского общества скопом ринулись в Белый дом. Узнав об отъезде членов ГКЧП в Форос, я принял решение об отъезде домой. Страшно хотелось взять ванну и спать. В былые времена я не слишком верил, что мне удастся дожить до краха Совдепии, но уж вовсе никогда мне не приходило в голову, что этот крах исполнит меня единственного чувства — свинцовой усталости. У Марка Алданова герою романа "9 термидора" в самый разгар событий смертельно хочется спать. Таково, вероятно, общее свойство термидоров.
...Практически немедленно после провала путча начались разговоры о том, что на самом деле все было не так, что имел место дьявольски хитрый спектакль, что его организаторы всех обманули и одурачили etc. Горбачев многозначительно говорил: "Всю правду я никогда не скажу". Прошло пять лет, "иных уж нет, а те далече". На фоне стремительной смены вех — взять хоть судьбу Хасбулатова — многим героям 1991 г. нет никакой необходимости поддерживать официальную версию событий и уже сто раз можно было бы открыть, что было на самом деле. Это позволило бы и открыть правду, и подгадить былым соратникам, а ныне лютым врагам.
Но никаких разоблачений нет — и не будет. Не будет, потому что нечего разоблачать. Не было никакого спектакля, просто труп коммунизма на глазах рассыпался в прах. Никакой дьявольской хитрости — обыкновенный божественный промысел.
Роли и судьбы
"Белые"
Ельцин Борис Николаевич — по-прежнему президент России.
Хасбулатов Руслан Имранович — впервые резко выступил против политики Ельцина в январе 1992 г. Конфликт шел по нарастающей вплоть до октября 1993 г., когда хасбулатовский съезд объявил президенту импичмент, Белый дом сгорел, а Хасбулатов оказался в тюрьме. Амнистирован в феврале 1994 г. Периодически возникает на сцене в связи со своими попытками посредничества в чеченском конфликте.
Руцкой Александр Владимирович — в ноябре 1991 г. назвал гайдаровских министров "мальчиками в розовых штанишках" и призвал их "пойти в жопу". В феврале 1992 г. обвинил Ельцина в намерении "поставить России клизму". В ходе штурма Белого дома 4 октября 1993 г. требовал убежища в иностранном посольстве, но получил его в Лефортове. Амнистирован, неудачно баллотировался в Думу в 1995 г. На президентских выборах поддержал Зюганова. Собирается баллотироваться в курские губернаторы.
Кобец Константин Иванович — в 1991 г. руководитель обороны Белого дома. Затем и доныне — генеральный инспектор вооруженных сил. Периодически подвергается обвинениям в чрезвычайном лихоимстве.
Козырев Андрей Владимирович — 19 августа был послан Ельциным в Париж, дабы при надобности возглавить правительство в изгнании. Министр иностранных дел до конца 1995 г. Депутат V и VI Думы.
Куркова Белла Алексеевна — руководитель радиоузла Белого дома. Возглавляла ленинградское ТВ. Отстранена от должности по обвинениям в лихоимстве.
Президент СССР
Отрекся от должности 25 декабря 1991 г. Возглавил Горбачев-фонд. На президентских выборах 1996 г набрал 0.5% голосов.
"Красные"
Крючков Владимир Александрович — арестован, амнистирован, пенсионер.
Язов Дмитрий Тимофеевич — арестован, амнистирован, пенсионер.
Янаев Геннадий Иванович — арестован, амнистирован, занимается консалтингом не названных им фирм.
Тизяков Александр Иванович — арестован, амнистирован, в 1995 г. объявил себя главой Промышленного союза, за что был обвинен промышленниками Вольским и Щербаковым в самозванстве.
Стародубцев Василий Александрович — арестован, амнистирован, вернулся председателем в колхоз, организовал доходную винокурню, депутат СФ, затем депутат VI Думы.
Пуго Борис Карлович — застрелился, не дав себя арестовать Григорию Явлинскому.
Павлов Валентин Сергеевич — арестован, амнистирован, возглавил Часпромбанк, спустя несколько месяцев банк разорился, перешел в Промстройбанк, по некоторым данным, баланс банка сильно просел.
Лукьянов Анатолий Иванович — арестован, амнистирован, избран от КПРФ в V и VI Думы. Председатель комитета по законодательству.
"Камуфляжные"
Грачев Павел Сергеевич (Мерседес) — после путча 1-й зам. министра обороны СССР, с мая 1992 г. — министр обороны РФ. Подвергался обвинениям в чрезвычайном лихоимстве. Отрешен от должности в июне 1996 г. Находится в кадровом резерве МО РФ.
Лебедь Александр Иванович — в ходе путча совершал сложные маневры, не понятные, как следует из его мемуаров, ему самому. Командовал 14-й армией в Приднестровье, резко критиковал руководство МО и президента РФ, в 1995 г. ушел в отставку. В 1996 г. занял 3-е место в 1-м туре, назначен помощником президента и секретарем СБ.
Шапошников Евгений Иванович — после путча военный министр СССР, затем — глава "Росвооружения", ныне возглавляет "Аэрофлот".