Диплом французской бизнес-школы INSEAD – лучшей в Европе – всегда гарантировал ее выпускникам лучшую работу. Всегда – но только не сейчас: экономический спад не пощадил и обладателей дипломов лучших бизнес-школ.
Я была в INSEAD в 2000 году на первой "Русской неделе". В то время мировой рынок находился на подъеме, и студенты чуть ли не каждый день проходили собеседования с компаниями и к концу учебы имели по нескольку предложений о работе. В школе царили оживление и даже эйфория.
Прошло два с половиной года, и нынешние студенты решили провести вторую "Русскую неделю". Один из приехавших на нее выпускников INSEAD сказал: "Та школа, которую я закончил три года назад, и та, что я вижу сейчас,– это две разные школы. Я не узнаю INSEAD".
Я тоже не узнала INSEAD.
Ингер Педерсен стала директором MBA INSEAD всего два месяца назад. До этого она возглавляла программу Executive MBA в London Business School (LBS). Очевидно, ее новое назначение связано с желанием INSEAD внести свежую струю в жизнь школы. – Как INSEAD удалось стать лучшей европейской бизнес-школой? – Это связано с ее предпринимательским духом. Я говорю как человек, который пришел сюда недавно и хорошо это ощутил. Здесь все время что-то меняется. – Удастся ли школе и дальше опережать своего главного конкурента LBS? – Трудно сказать. Такие школы, как INSEAD и швейцарская IMD, предлагают совсем другой, чем LBS, продукт – одногодичный. Но наше основное преимущество – штат профессиональных преподавателей. Чтобы оставаться конкурентоспособными, мы должны привлекать самых лучших из них. Каждый год INSEAD ищет новых профессоров по всему миру. – Что дало школе партнерство с американской Wharton? – Больше возможностей для студентов передвигаться по миру. Они могут провести в Wharton два месяца. Это не только обмен студентами, но и профессорами – они совместно проводят исследования. – А открытие сингапурского кампуса? – Нас теперь будут хорошо знать в Азии. Мы первая школа, которая пошла далеко за пределы своей страны. – Меняется ли содержательная часть MBA? – Мы пересматриваем программу и изменим ее с сентября следующего года. В школе появится больше предметов по выбору. – Некоторые говорят про INSEAD, что это очень коммерческая школа, конвейер по производству менеджеров. – Со стороны, наверное, это выглядит именно так. Но студенты не чувствуют себя как толпа, каждый из них личность. – Мне показалось, что средний возраст студентов увеличился. – Многие годы он составлял 28 лет. Сейчас мы хотим понизить эту планку. Главное для нас – ответить на спрос работодателей, которые хотят рекрутировать более молодых выпускников. – Нынешние выпускники вынуждены хвататься за любые предложения. Так гарантирует ли сейчас MBA карьеру? – Все зависит от хладнокровия. Я думаю, студенты реалистично относятся к ситуации, особенно те, кто хочет многое изменить в своей жизни. Возможно, им это удастся через год-два. В финансовом секторе это произойдет позже.
По дороге из аэропорта им. Шарля де Голля в Фонтенбло, где находится кампус INSEAD, Ольга Новикова, студентка этой бизнес-школы, с тревогой говорит:
– Не знаю, удастся ли нам продать билеты на заключительное пати. Мы хотим провести его в шато.
О бедности студентов INSEAD мне слышать удивительно, к тому же я помню – на первой "Русской неделе" все билеты были проданы за несколько часов. Поэтому я делаю предположение:
– Что, очень дорогие билеты?
– Нет, 25 евро. Но в кампусе депрессия... У очень немногих "январей" есть предложения о работе, и они на всем экономят.
Учеба в INSEAD начинается в два потока. Студентов, которые приступают к занятиям зимой, в бизнес-школе называют "январями", а тех, кто осенью,– "сентябрями". Учеба длится почти год, то есть "январи" закончат школу через месяц.
Мне кажется, что слова про депрессию – сильное преувеличение. За две недели до моей поездки во Францию мы в "Секрете фирмы" (см. #03(12)) опубликовали свежий рейтинг бизнес-школ американского журнала Business Week. В нем программа MBA INSEAD признана лучшей в Европе уже второй раз подряд. Американцы хвалят INSEAD за интернациональный состав студентов (здесь учатся свыше 800 человек 70 национальностей) и качественное образование. В начале нынешнего года британская газета Financial Times тоже назвала INSEAD лучшей европейской бизнес-школой. А ведь раньше англичане упорно ставили на первое место свою, британскую LBS (London Business School). Да, западное бизнес-образование переживает сейчас не лучшие времена: из-за спада в мировой экономике спрос на выпускников МВА значительно уменьшился. Но это вряд ли касается лучшей бизнес-школы Европы.
Так думаю я, пока "январь" Ольга Новикова везет меня из аэропорта в INSEAD.
Депрессивные настроения
Шесть вечера. В кафе INSEAD полно народу – уроки закончились. На первый взгляд ничего здесь не изменилось. Студенты пьют бесплатный кофе из зеленых одноразовых стаканчиков с надписью INSEAD, играют в настольный футбол, а кто-то дефилирует в шортах, футболке и кроссовках по направлению к спортзалу. Необычны лишь декорации. На стенах кафе я вижу, к примеру, репродукцию картины Репина "Иван Грозный и сын его Иван" и портрет Ленина – атрибуты "Русской недели". Еще я вижу людей в ярко-красных майках с матрешкой на спине – вместо рта и носа у нее серп и молот. За столом в углу кафе некоторые из них продают красного же цвета билеты на вечеринку в замок. Это русские студенты INSEAD, которые очень хотят, чтобы пати в шато состоялось. Каждому купившему билет они наливают рюмку водки Smirnoff, а затем предлагают закусить конфетами "Коркунов".
В инсеадовском кафе я встречаюсь с Хелен Хендерсон, директором бизнес-школы по финансовой помощи. Кстати, она была первой, кто презентовал INSEAD и ее программу кредитования в Москве. Это было семь лет назад. Хелен Хендерсон спрашивает, насколько известна сейчас INSEAD в нашей стране, и сокрушается, что теперь в школе нет человека, отвечающего за Россию. Сейчас на программе МВА учатся всего 17 человек из нашей страны – примерно вдвое меньше, чем два года назад. Плюс еще 15 русскоязычных студентов с нероссийскими паспортами – из Молдовы, Украины, Израиля, Германии и других стран. В общем, немного.
Я излагаю госпоже Хендерсон свою точку зрения. Во-первых, INSEAD давно не ведет в России активную PR-кампанию. Три года назад школа отказалась от своих презентаций в Москве: от абитуриентов и так не было отбоя. Во-вторых, в России экономический подъем, и тратить деньги на учебу и терять год, а значит, и зарплату за это время ради сомнительной перспективы поиска работы на Западе русские не хотят. Внимательно меня выслушав, Хелен Хендерсон замечает:
– Все это говорит о том, что русские живут сегодняшним днем и не строят долгосрочных планов.
Тогда я интересуюсь, как обстоят дела с работой у выпускников в краткосрочной перспективе.
– Плохо,– признается госпожа Хендерсон.– Инвестиционные и консалтинговые компании сейчас мало рекрутируют на кампусе. Студенты должны сами искать работу.
Но дело в том, что INSEAD никогда не учила студентов самостоятельно искать работу – в этом просто не было необходимости. Два раза в год, весной и осенью, на рекрутинговую сессию в школу приходило свыше ста компаний, еще 200-300 фирм контактировали со студентами напрямую. Работодатели были кровно заинтересованы в выпускниках, и никто из них не оставался без высокооплачиваемой работы. Около трех предложений на одного выпускника – такова статистика бизнес-школы за 2000 год. Мне показалось, что нынешние выпускники INSEAD говорят о тех золотых временах с некоторой завистью.
За три дня в INSEAD я увидела не так уж много людей в хорошем расположении духа. По словам "января" Сергея Булгака, "депрессивное настроение идет с рынка и передается студентам" (это настроение уже через день передалось и мне). "В общем, 'попали' ребята",– сказал мне один инсеадовский знакомый.
Ребята "попали"
Восемь вечера. В кафе INSEAD по-прежнему полно народу. "Январи" ждут презентацию международной фармацевтической компании. Ее президент (кстати, выпускник INSEAD), улыбаясь, пожимает руку каждому входящему в аудиторию. Затем в течение часа представители компании живо описывают преимущества работы у них, говорят о карьерном росте и необходимых качествах менеджера. Студенты слушают, что-то строчат в блокнотиках и вежливо задают каверзные вопросы.
Мой сосед тычет пальцем в проспект компании. На первой странице написано: "Лучшее место работы для мам".
– Ты понимаешь, это главное, чем они могут похвалиться,– язвительно замечает он.
– Пошлешь им свое резюме?
– Конечно. Как говорится, на безрыбье...
К вопросу о безрыбье. В рамках "Русской недели" в INSEAD проходил бизнес-форум, на который приехало несколько российских компаний–спонсоров мероприятия. В аудиторию пришло человек 50, в основном иностранцы. Они интересовались, какие в России зарплаты и налоги. Как отметил один студент, "иностранцы уже готовы ехать в Россию – от безысходности".
Вечером того же дня мы с Ольгой Новиковой разговариваем о неумении русских строить долгосрочные планы.
– Если раньше человек хотел сменить сферу деятельности, он шел в бизнес-школу и кардинально менял свою жизнь,– говорит Ольга.– А сейчас выпускники хватаются за первое попавшееся предложение: многие взяли кредит на учебу и связаны финансовыми обязательствами. Может быть, они никогда бы не пошли работать в какую-нибудь "фармасьютикалс", а теперь придется, и их карьера и жизнь сложатся не так, как они хотели. Вот тебе и долгосрочная перспектива.
"Январь" Вадим Косин считает, что выпускники, принявшие несолидное предложение, могут испортить свое резюме:
– Через два-три года, когда ситуация на рынке улучшится, трудно будет объяснить, почему ты пошел на такую работу. Ведь вам всегда могут возразить, что кто-то все же нашел более приличное место.
Перед INSEAD Вадим работал заместителем генерального менеджера в сингапурском отделении израильской компании. В бизнес-школу он поступил, чтобы изменить свою карьеру. "Есть три пункта, которые являются важными для инсеадовцев при поиске работы: должность, страна и зарплата. Большинство людей на кампусе начинают понимать, что нужно идти на компромисс хотя бы по одному пункту. Гораздо хуже, если придется отказываться от двух или даже трех",– рассуждает Вадим Косин. После школы он хотел заниматься стратегией где-нибудь в Европе. Однако от пункта "страна" ему, скорее всего, придется отказаться. Вот что он рассказывает:
– У меня было интервью с израильским офисом McKinsey, сейчас я веду переговоры с некоторыми сингапурскими компаниями. И проверяю возможности работы в России.
Ольга Новикова перед школой четыре года работала в лондонском офисе PricewaterhouseCoopers, и у нее был "строгий преференс в сторону Франции". Теперь она хочет вернуться в Лондон: "Хотя для меня более важна компания, а не страна. Я бы хотела работать в мультинейшнл компании, и я очень фокусд на индастри". Ольга прошла несколько интервью с потенциальными работодателями, но к моменту моего отъезда у нее не было ни одного конкретного предложения.
Марине Черных, бывшему брэнд-менеджеру компании "Градиент", "хотелось бы заниматься маркетингом или бизнес-девелопментом в России или Европе". Подумав, она добавляет: "Лучше все-таки в Европе". Однако с предложениями у нее негусто. Она была на пяти собеседованиях, получила три отказа и ждет ответа от двух оставшихся работодателей. Марина утверждает, что не паникует: "Вернусь в Москву, там что-нибудь найду". Кстати, в INSEAD ее называют оптимисткой.
Ольга Алексейчик разослала 15 своих резюме работодателям, приходившим на кампус, но никто из них не пригласил ее на интервью. Во время летней практики она пыталась "зацепиться" в мюнхенском офисе компании Siemens. "Но этим летом телеком в Германии решил сделать небольшой коллапс, и о найме сотрудников речь не идет. Видимо, придется расстаться с мыслью о телекоммуникациях",– подытоживает она.
Потом Ольга Алексейчик рассказывает мне страшную историю о том, что некоторые студенты из летнего выпуска "до сих пор бегают в поисках работы". Таких историй за три дня в INSEAD я наслушалась достаточно, в том числе в Центре карьеры школы. Недавно туда позвонил счастливый выпускник прошлого года и радостно сообщил, что получил-таки работу.
Большие надежды
Выпускники 2000 года были последними счастливчиками в INSEAD. Тем, кто устраивался в банковскую сферу, платили 86 тыс. евро в год, в консалтинг – 87 тыс., в венчурные компании – 96 тыс. евро. И это не считая бонусов.
Вадим Григорян (он был одним из организаторов первой "Русской недели" в INSEAD) окончил школу два с половиной года назад. После этого он получил три предложения о работе и сейчас трудится в парижском бюро компании ZS Associates. Вадим снимает двухкомнатную квартиру в пяти минутах ходьбы от Лувра и с видом знатока рассуждает о последних культурных событиях, модных парижских магазинах и ресторанах. Слушать его забавно – всего четыре года назад, работая над IT-проектом Arthur Andersen в небольшом сибирском городке, он жаловался мне на маленькую зарплату и вообще на страшную скуку и с ужасом рассказывал, что на дискотеку местные ходят в шапках-ушанках.
Теперь Вадим консультирует международные фармацевтические компании по вопросам маркетинга, но собирается заняться более интересными для него вещами. Известная российская компания предложила ему участвовать в проекте по выводу своей торговой марки на рынок США. Ради этого Вадим готов на два месяца оставить работу в Париже и приехать в Москву. Может быть, потом он вернется сюда навсегда: в России "работа более криэйтив". Когда он говорит, что на Западе компании сражаются за сотые доли рынка и это наводит на него страшную скуку, я представляю его в шапке-ушанке на дискотеке в небольшом сибирском городке. И в модных очках за 500 евро, которые французское государство оплатило ему по линии social security.
Большинство ребят из выпуска Вадима, получившие хорошие предложения сразу после школы, все же пострадали в результате рецессии – кто-то после сокращений принял не очень выгодные предложения на Западе, кто-то вернулся в Россию. Но они хотя бы успели получить опыт работы за границей. У выпускников 2001 года таких возможностей было гораздо меньше. На заключительном мероприятии "Русской недели", вечеринке в замке Vaux le Penil, я разговариваю с Григорием Алексенко, первым заместителем директора управления инвестиционных банковских услуг компании "Ренессанс Капитал". Он закончил INSEAD ровно год назад и сейчас приехал в школу на бизнес-форум (его компания стала одним из спонсоров "Русской недели"). Григорий Алексенко замечает, что его выпуск был первым, кого коснулся спад на мировом рынке труда.
– К выпуску настроение у всех было хмурым,– Григорий говорит очень громко, пытаясь перекричать балалаечников в левом крыле замка.– Примерно 80% людей приехали в INSEAD, чтобы сменить отрасль, сделать скачок в карьере. Но в итоге большинство вернулись в свои компании. Около 70% русских поехали обратно в Россию, некоторые – на те же зарплаты, что были у них до MBA. К моменту выпуска из 19 русских, которые со мной учились, только три-пять человек имели предложения о работе. Остальные нашли ее лишь через полгода.
После бизнес-форума к Григорию Алексенко подошли шесть выпускников INSEAD с просьбой их проинтервьюировать. Раньше о таком богатом улове российские компании могли лишь мечтать.
Я думаю, что выпускникам 2000 года действительно повезло. Они подавали документы в INSEAD после кризиса 1998 года, чтобы переждать тяжелые времена. Когда они закончили школу, западный рынок труда был на подъеме. Нынешние студенты уехали из России в период экономического роста, но после INSEAD столкнулись с депрессией на мировом рынке труда. И тем не менее возвращение в Россию многие из них рассматривают лишь как запасной вариант.
По мнению студентов, Центр карьеры школы оказался не готов к спаду. "У нас много курсов, как выбрать из нескольких предложений подходящее,– говорит Ольга Алексейчик.– Но они из тех времен, когда было из чего выбирать".
По INSEAD ходят упорные слухи, что многие компании появляются в школе лишь ради собственного PR – интервьюируют людей, но в итоге никого не берут. Как рассказала одна студентка, недавно на кампусе устраивала презентацию компания Ford. На собеседование она пригласила 15 человек из INSEAD, во второй тур прошли три человека и трое из других европейских школ. Но на работу Ford не взял никого, хотя "там были очень интересные соискатели". Одному из студентов отказали потому, что он имел опыт работы в финансовой сфере, другому – потому что он такого опыта не имел.
– Работодатели берут выпускников очень высокого уровня. Это такой чери-пикинг,– говорит Сергей Булгак, поправляя на шее пионерский галстук.– Ну, они как бы поднимают спелые вишни – самых лучших людей.
В общем, ребята действительно "попали". Они настолько не уверены в завтрашнем дне и так боятся испортить репутацию из-за какой-нибудь мелочи, что просили меня показать статью до публикации. Два года назад такое было просто немыслимо.
"Мы потратили на учебу слишком большие деньги, и у нас были слишком большие надежды. Тяжело осознавать, что ты не получил того, на что рассчитывал",– сказал один студент.
Деньги и правда большие.
Статьи расходов
В этом году INSEAD повысила стоимость обучения: "январям" учеба обошлась примерно в 35 тыс. евро, а "сентябрям" – уже в 42 тыс. Хелен Хендерсон объясняет рост стоимости так:
– Раньше программа субсидировалась за счет Executive MBA, теперь мы отказались от этой практики. Кроме того, у студентов сейчас больше возможностей. Например, часть обучения они могут пройти в сингапурском кампусе. И вообще, в школе появилось больше курсов по выбору.
– Не уменьшилось ли число поступающих?
– Ну что вы! Их число растет, конкурс – пять-шесть человек на место. Ведь мы выдаем кредиты на обучение.
Однако условия кредитования в INSEAD тоже изменились. Семь лет назад совместно с банком ABN Amro бизнес-школа начала программу кредитования для студентов из Восточной и Центральной Европы. Кредит выдавался на 12 лет под 9-13% годовых. Начинать выплачивать долг нужно было не раньше чем через полгода после окончания школы – от $300 до $500 в месяц.
Теперь заем может получить любой студент. Процентная ставка по кредиту снизилась до 6,3%. Однако вернуть долг необходимо уже через шесть лет после окончания школы, а начать выплаты – через три месяца после получения диплома (примерно 780 евро в месяц). Но поскольку немногие выпускники к этому времени находят работу, в INSEAD создан специальный страховой фонд – благодаря ему студент может начать выплачивать долг позже оговоренного срока. Как и раньше, никаких залоговых гарантий от получателя не требуется – достаточно поступить в школу. "В длительной перспективе нынешний кредит более выгоден",– считает Хелен Хендерсон.
INSEAD готова выдавать 350 займов в год, но за кредитами обращаются только 24% студентов. Сейчас в долг учатся девять студентов из России, пятерым русским в займе было отказано (для сравнения: за шесть лет существования старой программы заем не выдали лишь одному русскому).
"Сентябрь" Иван Сергеев обращался за кредитом дважды. В первый раз ему отказали, во второй – просьбу удовлетворили: "Я не знаю почему. Хотя во второй раз у меня запросили немного другие документы. Важный критерий – способность отдать кредит после обучения. В первый раз я сказал, что продам машину за $7 тыс. при поступлении. Во второй она уже была продана и деньги лежали на счете в банке".
Но кредиты покрывают лишь стоимость обучения, а жизнь во Франции тоже требует немалых расходов. Ольга Новикова снимает комнату в доме на окраине Фонтенбло за 400 евро – довольно дешево, по ее словам. В этом же доме живут семья из Ирландии и студент из Ливана. "Сентябрь" Инна Рискин рассчитывает тратить на проживание 1 тыс. евро в месяц (то есть свыше 10 тыс. евро за все время учебы). Ольга Алексейчик называет сумму 20 тыс. евро в год. У семейных студентов – а таких в INSEAD немало – расходов гораздо больше. Вадим Косин привез с собой во Францию жену и маленького сына, и только ежемесячная аренда дома в Фонтенбло обходится ему в 1 тыс. евро. Всего же к концу обучения ему придется потратить на жизнь 35 тыс. евро. "Это все деньги, которые я отложил за два года работы в Сингапуре",– говорит Вадим.
Вообще-то студент может обратиться в INSEAD за стипендией. Но выдают ее единицам. Средний размер стипендии – 10 тыс. евро, и получают ее 13% студентов. Практически все, с кем я разговаривала, рассчитывали на стипендию, но дали ее только Сергею Булгаку – 3,5 тыс. евро.
"Если бы я весь этот год не училась, я сэкономила бы как минимум 55 тыс. евро",– заявила одна студентка.
Так стоит ли учеба в INSEAD этих денег? И главное, тех усилий, которые студенты затрачивают на получение диплома?
Больше знаний за более короткий срок
О тяжелой учебе в INSEAD ходят легенды. Особенно трудно гуманитариям.
Десять месяцев учебы в INSEAD делятся на пять периодов – по два месяца каждый. В первом изучают следующие обязательные курсы: микроэкономика, статистика, эккаунтинг, организационное поведение и маркетинг (16 пар по каждому предмету). Во втором – маркетинг, финансы, менеджмент-эккаунтинг, организационное поведение и менеджмент процессов. В третьем периоде три обязательных курса – финансы, стратегия, макроэкономика плюс два курса на выбор. В четвертом – индустриальная политика, международные политические отношения и два курса на выбор. Наконец, в последнем периоде студент изучает три курса по своему выбору.
Ольга Алексейчик, выпускница МФТИ, перед INSEAD думала, что ей удастся освоить программу "на минимуме усилий". Оказалось, что в школе "слишком много учебы". Иначе и быть не может. Программа МВА в INSEAD длится меньше года (классическая американская МВА предполагает два года учебы). Но в результате выпускники школы получают предложения, равнозначные тем, что имеют обладатели классических МВА. Как утверждает Business Week, INSEAD дает больше знаний, чем двухгодичные программы других бизнес-школ.
Такой результат достигается благодаря невероятной интенсивности учебы в INSEAD – поначалу учиться приходится с 8.30 до 22.00. "То, что проходят в вузах за год-два, мы осваиваем за пару месяцев",– говорит Марина Черных. Для нее, гуманитария, "настоящим кошмаром" стала статистика, и поначалу она "мало что понимала". "Первые полгода я не успевала вообще ничего",– вспоминает она.
Инна Рискин перед INSEAD училась на экономическом факультете МГУ и в Мюнхенском университете, а потом четыре года работала в инвестиционном фонде. Поэтому пока ей учиться "не очень сложно". Правда, сейчас приходится осваивать "жуткий предмет – менеджмент процессов": "Рассказывают о каких-то сталелитейных станках, которые чего-то там делают... Или нужно решить кейс по маркетингу про компанию, которая производит целлофан с пузырьками". Больше всех корпят над учебниками те, кто после школы хочет сменить сферу деятельности. "Такого стресса я никогда не испытывала",– признается студентка INSEAD.
Как и во всех ведущих бизнес-школах, в INSEAD много групповой работы (например, по решению кейсов). Группы формирует сама школа по принципу "разношерстности". Все члены группы – из разных стран и с разным опытом работы. "Люди очень разные и амбициозные, каждый считает себя правым. Все лидеры, и иногда сложно договариваться",– вспоминает Григорий Алексенко. Зато это учит быть терпимым.
Студенты INSEAD могут получить действительно международное образование. Год назад школа открыла отделение в Сингапуре, и студенты из французского кампуса могут учиться в Азии два периода (а из азиатского, соответственно, во французском). Кроме того, бизнес-школа запустила программу обмена студентами с американской Wharton. Вообще, создается впечатление, что INSEAD помешана на интернациональности. Обучение ведется на английском, перед поступлением нужно подтвердить знание второго иностранного языка, а к выпуску – еще и третьего.
Ложку дегтя в восторженные рассказы о высоком уровне преподавания в INSEAD добавил Вадим Косин:
– Ценность INSEAD скорее не в знаниях, которые она дает, а в том, что это своеобразный клуб, попав в который можешь пользоваться его именем. Не могу сказать, что учеба была на высочайшем уровне. Когда я изучал менеджмент в израильском Technion, некоторые профессора там были посильнее.
Говорят, прежний декан INSEAD (он ушел со своего поста два месяца назад) не раз объяснял студентам: есть профессора, которые не имеют таланта к преподаванию, но зато ведут исследования, а это очень важно для школы. И просил отнестись к этому с пониманием. Лояльность студентов очень важна для преподавателей, ведь по окончании каждого периода учащиеся выставляют им оценки. Поэтому на последнем занятии некоторые профессора устраивают настоящие шоу. "Один даже плакал из-за того, что закончил преподавание в нашем классе,– рассказывает Ольга Алексейчик.– Потом я узнала, что он всегда так поступает".
Студентыжалуются на большие нагрузки, но все же находят время для "сошл лайф". На следующий день после моего приезда, в четверг, они отмечали хэллоуин. В пятницу на финальную вечеринку "Русской недели" пришли около 300 студентов. Надегустировавшись "национальных" коктейлей, во время какого-то конкурса ирландский и итальянский студенты разделись до трусов. Я представила, как через несколько лет они будут сидеть в дорогих костюмах в креслах руководителей компаний и распекать подчиненных за разгильдяйство.
В субботу многие собирались на инсеадовское Кабаре. А в воскресенье русские своей общиной отмечали окончание национальной недели.
В погоне за автобусом
Выслушав невеселые рассказы студентов, я задала им вопрос: "А зачем вы вообще поступили в INSEAD в такое неудачное время?"
"Мы получали ответы из школы летом прошлого года,– ответил Вадим Косин.– К тому времени кризис длился уже полгода. А по статистике, эти кризисы продолжаются 11 месяцев. Кто ж знал, что еще и через полтора года ситуация не изменится?" А потом добавил: "Нужно всегда пытаться догнать автобус, даже если это бесполезно, иначе потом будешь упрекать себя, что не использовал этот шанс". Любопытно, что о принятом решении не жалеет никто. "Это лучшее, чем я мог бы заниматься целый год",– сказал Сергей Булгак.
Про лучшее в последний мой день в INSEAD у нас состоялась откровенная беседа с Ольгой Новиковой.
– Читала я твою статью про первую "Русскую неделю" в INSEAD. Ты там пишешь про зарплаты, работу, учебу, но про главное-то не пишешь,– заявила она.
– А что главное? – насторожилась я.
– Самое главное, что здесь ты начинаешь лучше понимать себя и меняешься. Раньше, например, я была очень опиниэйтид – ну, до конца отстаивала свое мнение. Теперь я научилась смотреть на мир глазами других людей и принимать их точку зрения.
Тут я вспомнила: в прошлый раз никто из студентов не говорил мне, что главный плюс INSEAD в том, что она помогает понять себя. Все рассуждали только о больших зарплатах и престижной работе. Очевидно, нынешние выпускники, имея проблемы и с тем и с другим, пытаются найти иные преимущества от учебы в бизнес-школе. Я говорю Ольге Новиковой, что 50-70 тыс. евро и непрерывный стресс в течение года – слишком большая цена, чтобы понять себя. Помолчав, она соглашается: "Ты права, я поступала сюда не для этого. Я хотела изменить свою карьеру".
И все-таки русские выпускники INSEAD вряд ли останутся без работы: имя школы слишком хорошо известно компаниям во всем мире. Как сказала Ольга Алексейчик, "станем мы большими начальниками – не через год, так через два-три".
А тем, кто только собирается получать бизнес-образование, Григорий Алексенко советует все же подождать с подачей документов годик-полтора, пока на рынке вновь не начнется подъем.