"Большая открытость, отказ от уравниловки и новые инструменты финансирования — вот главные достижения реформирования системы образования"
Экспертная оценка
За время реализации федеральной целевой программы развития образования на всех уровнях российской образовательной системы произошли серьезные изменения. Подвести промежуточные итоги реформ мы попросили министра образования и науки Российской Федерации Андрея Фурсенко.
BUSINESS GUIDE: Пять лет назад вы возглавили министерство. Системой образования тогда не были довольны ни родители, ни школьники, ни учителя, ни работодатели. В чем вы видите основные причины этого недовольства и удалось ли переломить ситуацию?
АНДРЕЙ ФУРСЕНКО: Необходимость реформирования системы образования назрела еще в 80-е годы. Но тогда в стране произошли всем известные события — и вопросы образования отошли на второй план. В 90-е было принято решение, которое неоднозначно сказалось на всей системе образования: вузам дали свободу, которой они могли распоряжаться так, как считали нужным. Государство в их дела не вмешивалось. Возникло огромное количество коммерческих вузов, потом коммерческих мест в государственных вузах. Рост численности студентов сопровождался падением качества образования. Зарплаты были никакими, что искупалось возможностями приработков — репетиторством, помощью в поступлении. При этом существовало оправдание: нам не платят, и мы вынуждены сами перебиваться.
За последние годы государство сделало существенные финансовые инвестиции в систему образования: в три раза выросла зарплата учителей, с 21 тыс. до 80 тыс. руб. возросло содержание каждого российского студента, школы и вузы получили современное оборудование на сотни миллиардов рублей. В результате, по данным социологических исследований, за истекший срок количество граждан, удовлетворенных сферой образования, увеличилось на 25-30%.
BG: Какие изменения вы считаете самыми главными за прошедшие пять лет?
А. Ф.: Большая открытость, отказ от уравниловки и новые инструменты финансирования — вот главные достижения реформирования системы образования.
BG: Общеизвестный факт, что система образования является негибкой и весьма консервативной. Когда в 2004 году вы озвучивали ключевые изменения, которые назрели в высшей школе, ректорское сообщество восприняло их весьма прохладно. Удалось ли за это время переломить ситуацию и, самое главное, изменить мышление руководителей вузов?
А. Ф.: Когда пять лет назад на встрече с ректорами я говорил о том, что вузы должны не сами решать, каких специалистов готовить, а слушать работодателей, это вызывало глубокое возмущение. Зато когда через два года на съезде Союза ректоров подписали соглашение с Российским союзом промышленников и предпринимателей, Торгово-промышленной палатой и "Опорой России" о сотрудничестве, это выглядело как абсолютный прорыв. А сейчас это настолько естественно, что смешно обсуждать, может ли работодатель участвовать в процессе формирования учебной программы. Мы оформили это право законодательно. То есть сегодня система образования стала более открытой для внешнего заказа, для требований, которые предъявляют к ней работодатели.
BG: Однако если переход к такому порядку прошел более или менее спокойно, то обсуждение новых правил сдачи выпускных экзаменов в школе и порядка приема в вузы продолжает быть одной из самых волнующих общество тем.
А. Ф.: Новые правила выпускных и вступительных экзаменов сделали открытой образовательную систему изнутри. Конечно, когда что-то тайное становится явным, находятся недовольные. Но благодаря единому госэкзамену мы увидели объективную картину того, что происходит в школьном и высшем образовании. Стало очевидно, какие вузы и направления профподготовки пользуются интересом у студентов. В целом вся система образования стала более понятной и более прозрачной. Это главный результат, к которому мы стремились.
Следующим шагом на пути к открытости системы должно стать расширение внешней экспертизы образования. Уже сейчас внешняя оценка становится все заметней: так, в школах есть управляющие советы, в вузах — наблюдательные советы, активное участие в которых принимают работодатели. Внешняя экспертиза позволяет не застывать, а постоянно развиваться и двигаться вперед.
BG: Хорошо, теперь понятно, где есть проблемы, видно, что надо менять. А как менять, понятно?
А. Ф.: Выбирая из двух вариантов — подтягивать хвосты иди делать ставку на лидеров,— мы решили двигаться по второму пути. Это стало возможным в значительной степени благодаря национальному проекту, когда выделение лидеров среди вузов, учреждений профобразования позволило определить сильные и слабые стороны всех участников процесса. Так, к примеру, почти 9 тыс. инновационных школ за счет своих программ оказались лидерами — они демонстрируют более высокое качество образования. Это позволило уйти от уравниловки. Фактически произошла структуризация системы образования на всех уровнях.
Ставка на лидеров сработала и в отношении работников сферы образования. Благодаря переходу на новую систему оплаты труда, которую вначале ввели в школах, а затем и в профобразовании, мы добились понимания, что заработная плата — это то, что зарабатывается, а не выплачивается за факт присутствия на рабочем месте.
BG: Кстати, по поводу финансов. Противники проводимых изменений нередко говорят о том, что образование в России плохо финансируется. Насколько изменения финансово подкреплены на самом деле?
А. Ф.: Мне бы не хотелось комментировать популистские лозунги. Давайте оперировать конкретными цифрами: в этом году расходы бюджетов всех уровней на образование составляют астрономическую сумму — 1,4 трлн руб. Это больше, чем на любое другое направление, в том числе на оборону или здравоохранение. Конечно, всегда можно рассуждать, что хотелось бы больше. Но, думаю, главная проблема — в адекватности их использования. Сейчас мы активно занимаемся введением новых механизмов финансирования. Сегодня гораздо больше средств (особенно в школах и в профобразовании) выделяется на конкурсной основе. Появилось требование: деньги в обмен на обязательства.
BG: Которое было воспринято неоднозначно?
А. Ф.: Я помню, что сначала звучали слова: вы сперва нам дайте деньги, а потом что-то требуйте. Наша принципиальная позиция строилась на том, что обязательства должны быть взаимными. Сейчас мы отслеживаем: если обязательства не выполняются одной стороной, вторая также не обязана им следовать. Главное, что базовые принципы сформулированы, к ним уже привыкли, они будут работать.
BG: Сейчас часто звучит мысль о том, что в системе управления образованием должны работать эффективные менеджеры. Что это значит?
А. Ф.: Руководитель образовательного учреждения в настоящее время должен не просто отсиживаться на месте, а должен обладать стратегическим мышлением, навыками анализа и прогнозирования, быть компетентным в ведении хозяйственной деятельности. Главное, он должен уметь брать на себя ответственность и не бояться принимать решения, необходимые для дальнейшего развития образовательного учреждения. Если ректор вуза считает необходимым купить новую лабораторию, то его мнение должно базироваться не на том, что такая же лаборатория есть у конкурирующего вуза, а на реальном расчете, какие исследования на этом оборудовании будут проходить и какую выгоду они могут принести вузу. Берите на себя обязательства, разрабатывайте программы развития и получайте государственные деньги.
BG: Уже сегодня высшая школа начала ощущать последствия демографического спада 90-х годов. Количество студентов неуклонно уменьшается. Понятно, что автоматически должно уменьшиться количество преподавателей. Как вы собираетесь решать эту проблему?
А. Ф.: Тренд, о котором вы говорите, проявился еще в 2004 году, но реально вузы только сейчас начали всерьез думать о том, что надо работать над этой проблемой. Я только что вернулся из командировки в Чувашию. Там учреждения начального и среднего профобразования активно включились в систему переподготовки. А вузы пока выжидают. Они считают, что и так выживут. Хотя, на мой взгляд, именно вузы должны сейчас активно идти в школу, в систему непрерывного образования, обучения взрослых — это вопрос и будущего контингента, и денег.
BG: Какие задачи сейчас стоят перед Министерством образования и науки?
А. Ф.: Основная задача на завтра — создание социальных лифтов. Каждый гражданин должен иметь возможность получить качественное образование. Сегодня важно не наличие диплома, а именно качество полученных знаний и навыков.
Вторая задача — образование должно стать институтом развития. То есть нужно обеспечить качество образования как необходимое условие развития экономики страны. Сегодня ключевой фактор развития экономики — это качество человеческого капитала. Его ценность почувствовали работодатели, в науке, в образовательной среде. В том числе мы должны обеспечить систему переподготовки кадров с тем, чтобы они соответствовали инновационной экономике. Помимо запуска обновленной системы базового образования необходимо параллельно запускать и систему непрерывного образования, которая будет быстро реагировать на потребности реальной экономики. Мы должны работать на опережение.
BG: Андрей Александрович, как вы считаете, какие из вышеозначенных изменений являются вашей личной заслугой?
А. Ф.: Если что-то и считать личной заслугой, так это то, что все серьезные изменения произошли в конструктивном диалоге со всеми участниками образовательного процесса. Сложные, зачастую радикальные перемены мы осуществили вместе и без сверхпотрясений. Думаю, это и моя заслуга.
BG: В целом есть ли четкие представления у руководства страны о дальнейшей модернизации образования?
А. Ф.: У руководства страны есть политическая воля и понимание необходимости дальнейшей модернизации образования как основы построения в стране инновационной экономики. На сегодняшний день нормативные рамки уже определены. В законах прописаны новые образовательные стандарты, проведение ЕГЭ, новые правила приема в вузы. Подписано Болонское соглашение о двухуровневой подготовке. Решены вопросы о создании малых предприятий вокруг университетов. В ближайшее время будет принят закон, уточняющий права и порядок деятельности государственных учреждений. То есть все принципиальные решения, необходимые для качественного развития, уже приняты.