Заместитель начальника Главного управления МВД России по УрФО генерал-майор юстиции АНДРЕЙ ТАРАНЕНКО в интервью корреспонденту „Ъ“ ИГОРЮ ЛЕСОВСКИХ рассказал о тонкостях экстрадиции в Россию фигурантов уголовных дел.
— В чем, на ваш взгляд, главная сложность процедуры возврата беглых преступников?
— В различии нормативных баз. Российское законодательство не адаптировано к европейскому и наоборот. Даже при точном переводе документов многие положения российского законодательства и судебной практики с трудом воспринимаются зарубежными судьями и прокурорами из-за отсутствия аналогичных норм. Выдающая сторона не понимает, что мы инкриминируем беглецу, какова тяжесть его вины и в чем заключается общественная опасность его преступления. Сомнения обычно заканчиваются отказом в выдаче. К тому же эти документы еще нужно перевести, а это недешевое удовольствие. Приходится изыскивать денежные средства для оплаты услуг переводчика, так как штатных милиция не имеет. По моему мнению, проблему финансирования решило бы создание межведомственного государственного бюро переводов — его работа была бы очень востребована многими правоохранительными органами. Есть еще проблема — длительности процедур выдачи на основе Европейской конвенции, которой мы должны руководствоваться. Например, если мы отправили запрос, то не можем требовать быстрого ответа зарубежных партнеров, пока они нам сами его не пришлют. Нельзя просто позвонить по телефону и поторопить исполнителя, направить письменное напоминание. Иначе нарушим дипломатические нормы. Все это увеличивает сроки процедуры экстрадиции. Как правило, на нее уходит минимум год. Преступник использует право обжалования решения о своей выдаче во все имеющиеся инстанции. В некоторых странах часто выдача происходит гораздо быстрее благодаря двухсторонним соглашениям. Приведу такой пример — в США мошенник, обманувший банк, сбежал в Канаду. Через неделю его уже вернули обратно. Нам такие сроки экстрадиции не снились.
— Но все-таки, наверное, сложнее работать с Арабскими Эмиратами, которые не выдали России пока еще ни одного фигуранта уголовных дел?
— С ними вообще невозможно работать, так как у этой страны вообще нет никаких обязательств по взаимной правовой помощи. Правда, в последнее время мировое давление на Объединенные Арабские Эмираты усиливается. Например, США на форумах по вопросам терроризма довольно часто критикуют укрывательство террористов со стороны ОАЭ. Может быть, это изменит ситуацию. Кстати, наши беглецы, я думаю, это понимают и уже продумывают варианты очередного «бегства».
— Как, например, разыскиваемый за рейдерство екатеринбургский бизнесмен Владислав Костарев, о смерти которого периодически появляются сообщения?
— Да. Мы тоже о его смерти слышали, и не один раз. Его вещи на берегу находила его супруга, которая и обращалась в правоохранительные органы ОАЭ. Видимо, чтобы узаконить его утопление, так как в этом случае он будет считаться пропавшим без вести, но не мертвым. Но мы в этот цирк не верим, и будем разыскивать Костарева, несмотря на такие попытки прекращения его розыска. Более того, мы не прекратим его преследование, даже если он получит другое гражданство. Но не стоит забывать, что господин Костарев останется гражданином России, и мы будем его преследовать как гражданина России.
— Успешные дела по экстрадиции в Россию можете назвать?
— Это возвращение в Екатеринбург из Украины фигурантов дела о хищении акций «Уралинвестэнерго» Василия Бураги, Владислава Бутина, Андрея Рыжикова и Дениса Тасакова (были возвращены в мае 2008 года).
— Похищенные средства легко вернуть?
— В подобных вопросах так же, как и по экстрадиции беглеца, требуется отдельное решение зарубежного суда, часто не одно. На практике это сделать довольно сложно и возврат средств, скорее, единичные случаи. Для того, чтобы зарубежный суд принял положительное решение, нужно указать полностью реквизиты зарубежного счета, его владельца, состояние счета. На практике получение таких данных затруднено банковской тайной — ни один банк такие сведения по собственной воле не раскроет. Получается замкнутый круг.