------------------------------------------------------
Эту привычную читателям "Коммерсанта" рубрику мы на сей раз решили наполнить буквальным смыслом. Простая вроде бы мысль: в новом деловом сезоне вам все равно изредка придется культурно отдыхать. Наиболее профессионально это делают специалисты из "Домового". Они одинаково благожелательно относятся и к тому, что понравилось, и к тому, что не понравилось, и к тому, что видели сами, и к тому, что даже не собираются смотреть.
Итак, культурная программа сезона от "домового" СЕРГЕЯ НИКОЛАЕВИЧА.
------------------------------------------------------
Вот за что люблю западную жизнь, так за это самое. За их планы, которые известны на пять лет вперед и соблюдаются, как железнодорожное расписание. Никаких милых импровизаций: мол, не хотите ли суточных щец вместо малинового парфе, ну и т. п., до боли знакомое и родное. Там если прочитал в каком-нибудь Tatler, что выставка Давида Хокни будет открыта с такого-то по такое на Бельведер-роуд, то можно смело идти с полной уверенностью, что по указанному адресу вас ждут полотна Хокни, а может быть, даже и он сам — симпатичный белобрысый дяденька в моднейших очках и вьетнамских тапочках на босу ногу.
А у нас, чтобы добыть самую безобидную информацию, например о планах Пушкинского музея на Волхонке, надо стать Рихардом Зорге. Все тайна, все секрет. Мхатовская пауза и — медленный голос в трубке: "Позвоните через неделю или месяц..." Или вообще лучше не звоните, потому что чего беспокоить? Все равно вымуштрованная музейная гвардия мадам Антоновой никогда не расколется, свято храня дату очередного вернисажа. Я про какой-нибудь Большой театр уже не говорю. Там, похоже, лебедей не осталось. Ни белых, ни черных. Ни маленьких, ни больших. Одни вахтеры.
Но, если исключить этот бред, и, положив ногу на ногу, предаться мечтам и планам, то, как бессмертно шутил Аркадий Исаакович Райкин, "со мною еще очень можно... поговорить".
В октябре грядет не очень юбилейная, но все-таки круглая дата — 85 лет со дня рождения Райкина. Под это дело в "Сатириконе" поставлено нечто сногсшибательное по обилию пиротехники и затратам, под названием "Трехгрошовая опера". Кое-кто успел уже под занавес прошедшего сезона насладиться постановочными эффектами Владимира Машкова, но официальная премьера будет осенью.
Вообще новый театральный сезон обещает быть разнообразным и питательным. Много классики. Например, репетируются сразу два "Месяца в деревне" — один в "Современнике", другой у Фоменко. В первом случае это Виктюк, Марина Неелова, Тургенев, сокращенный до минимума, до двух пар влюбленных и балетных мизансцен. Во втором — Сергей Женовач, юные фоменки, мхатовский принцип подробного чтения. В дело пошел весь текст, как он есть. Давно замечено, что если ставят и смотрят Тургенева, значит, в обществе наметилась тяга к стабильности, значит, есть потребность в дворянских гнездах, кринолинах, неспешных диалогах про любовь и природу. Наверное, это правильно, во всяком случае спорить с этой тенденцией почему-то совсем не хочется.
В цитадели российской государственности — Большом театре, пережившем за последние годы несколько революций, — восстанавливают "Ивана Сусанина" и закрывают основную сцену на капитальный ремонт. Со сценой все ясно. Откладывать больше нельзя: штукатурка сыплется, люстра грозит рухнуть, занавес с советскими гербами надо менять. А вот с "Иваном Сусаниным" произошла загадочная история. Несколько сезонов назад в экстазе переименований и возвращений былых имен вернули и опере Глинки ее первоначальное верноподданническое название "Жизнь за царя", а вместе с ним и раскрыли кое-какие купюры, сделанные уже при советской власти. Как ни странно, получилось хуже. Нудно, долго, высидеть до конца невмоготу даже истовым меломанам. Теперь решили вернуться к каноническому варианту тридцатых годов с декорациями Вильямса и танцами Захарова. Партитура станет короче, есть шанс добраться до дома на метро.
Васильев грезит новым "Лебединым озером". В свое время Григоровичу не дали поставить первую редакцию балета, по которой принц погибает, а Одетта остается белокрылой заложницей злого демона. Все это, кстати, есть у Чайковского, но Фурцева рассудила иначе, и поэтому до последнего времени принц бодро бегал под трагическую музыку с оторванным крылом чародея, торжествуя таким нехитрым способом победу над темными силами. Если Васильев и его команда сумеют справиться со всем навалившимся на них мраком ремонта, реконструкций, реорганизаций, то покажут новые спектакли Большого. Среди наиболее вероятных в этом сезоне — "Псковитянка" (дирижер Евгений Светланов). Среди наиболее ожидаемых — "Кармен" в постановке Андрона Михалкова-Кончаловского.
Среди других московских премьер, обещающих аншлаги и жаркий интерес театралов, — "Последняя ночь", которую репетирует Валерий Фокин со звездным составом, включая Александра Збруева, Ирину Купченко, Евгения Миронова и самого Михаила Ульянова. Судя по всему, получится не слишком бодрящее зрелище. Царь, царица, революция, комиссары в пыльных шлемах, Ипатьевский дом — все очень страшно.
Среди театральных слухов, заслуживающих внимание: Олег Меньшиков собирается заняться режиссурой. Некоторые попытки уже были. Например, в этом году актер режиссировал церемонию "Триумф" в Большом театре, а еще раньше был легендарный спектакль "N", где он по праву мог считаться не только исполнителем главной роли, но и постановщиком. Сам Олег на этот счет никаких заявлений еще не делал, храня, как и полагается, благородную и загадочную экстерриториальность. Правда, миф о недоступности он немного подпортил нынешним летом своим участием в "Кинотавре", где, по свидетельству очевидцев, был очень мил, демократичен и совсем не похож на выдающуюся русскую звезду, посмевшую отказать самому Спилбергу. Сценарий, говорит, полная туфта, и вообще: что в вас, американцах, хорошего? То ли дело наш Чехов, которого как раз и собирается ставить в театре великий артист. От такой крутизны, а точнее такого величия духа, Спилберг, наверное, лишился дара речи.
Но, похоже, отказ Меньшикова сниматься в голливудском боевике еще на долгое время останется нашей единственной победой в мировом кинематографе. Потому что здесь у нас полная пустошь. Достаточно только пройтись по бесконечным коридорам "Мосфильма" или "Ленфильма", чтобы оценить весь размах катастрофы. Великое советское кино исчезло, как Антлантида. Еще кое-где на вымоленные у нищего Госкино средства кто-то куда-то с чем-то запускается. Еще какие-то доснятые части несуществующих фильмов показывают в просмотровых залах сочувствующим критикам и вожделенным спонсорам, но все это слезы, которые даже нет сил уже утирать. Никому не нужны ни эти фильмы, ни уж тем более их разрозненные, несмонтированные части. Успех "Кавказского пленника" в Карловых Варах скорее исключение, подтверждающее правило. Без западных денег и рекламы, ориентированной на тот рынок, уже не обойтись. Все это хорошо просчитал опытный Сергей Бодров, сработав умно и точно.
А вот еще более опытный Э. Рязанов пошел по изведанному пути госзаказа. Его новая комедия "Привет, дуралеи!", кажется, единственная картина, которая сейчас снимается на Мосфильме. Когда я спросил Эльдара Александровича, про что будет фильм, тот ответил уклончиво, что про милых, неприспособленных к нынешней жизни людей. В ролях "неприспособленных" — бывшая "фам фаталь" соловьевских лент Татьяна Друбич и великий наш клоун и лицедей, неподражаемый "Асисяй" Вячеслав Полунин.
Другой ветеран советского экрана, Алексей Герман, наконец-то закончил съемки своей картины про ставшего уже легендарным Хрусталева. Длится эта эпопея без малого пять лет. Когда закончится, никто не знает. Ведь впереди еще монтаж, озвучание. По кускам, которые мне показали на Ленфильме, — это шедевр. Именно так, без всяких кавычек и снисходительных определений. По точности воссоздания великой эпохи, по атмосфере, выбору типажей и натуры ничего подобного еще никто не видел. Но боюсь, что не скоро и увидит. И дело здесь даже не в прославленной медлительности Германа и не в пресловутых госсредствах, которых всегда недостаточно. Просто время гениальных кустарей-одиночек, лучшим выразителем и представителем которого Герман является, безвозвратно кончилось. Жизнь покинула величественные, разваливающиеся руины. Судьба творцов советской культуры — это судьба чеховского Фирса: "Жизнь прошла, словно и не жил". Тихое угасание под стук топоров, крушащих вишневый сад.
Ну, а где же эта новая жизнь, где новый вишневый сад, который клялись насадить "лучше прежнего" юная Аня с облезлым Петей Трофимовым? Нет этого сада. Впрочем, может быть, он где-то цветет и благоухает, но не надейтесь там побывать в новом сезоне. Вам туда не доехать. А то, что есть, больше похоже на вытоптанный газон, предназначенный для разных презентаций, перформансов и дефиле, где разгуливают разрисованный Андрей Бартенев в целлофане под руку с первой дамой нашей богемы Ренатой Литвиновой. Или Малышев-Монро ковыляет на шпильках незабвенной Мерилин. Очень захватывающе! Если еще не видели, советую не пропустить. Это зрелище в будущем сезоне можно прогнозировать, не боясь ошибиться.