На первый взгляд, в России сейчас происходит смягчение валютного контроля: Федеральная служба валютного и экспортного контроля готовит проект президентского указа, частично легализующего сбежавший капитал (см. Ъ от 15 марта), ЦБ думает, что предложить взамен отвергнутой банками идеи специальных "банковских гарантий валютного контроля". Но благостная картина обманчива. Хотя по-прежнему возможно бегство валюты при импорте (инструкция ЦБ и ГТК о валютном контроле за импортными операциями пребывает в выхолощенном состоянии), таможня небезуспешно компенсирует этот пробел ужесточением контроля за экспортом. В распоряжении Ъ есть несколько приказов ГТК, в которых таможенники фактически берут на себя дополнительные карательные функции — в нарушение не только принципа презумпции невиновности, которому, оказывается, вообще не место в валютном контроле, но и, как ни странно, Таможенного кодекса.
С чего начинаются санкции
Для чего нужен валютный контроль? Для того, чтобы у валютных беглецов не было легкой жизни. Эта установка ясна. Дальше — сложнее. Что дает основание подозревать экспортеров в укрывательстве валюты? Таможенники, не задумываясь, поступают так: если контрактом предусмотрено, что экспортная выручка должна поступить в российский банк экспортера в день Х, а валюта задерживается, то контролеры начинают действовать. Действовать бесспорно лучше, чем бездействовать, только вот стоит ли спешить с санкциями? Таможня явно спешит.
Во-первых, есть презумпция невиновности. Причем это не только моральный императив, но и совершенно конкретная ст. 320 Таможенного кодекса, этой библии таможенников. Во-вторых, помимо инструкций ГТК и других ведомств есть законы, а в них говорится несколько иное, чем в инструкциях. Закон о валютном регулировании и валютном контроле предоставляет свободу для осуществления текущих валютных операций, так что при соответствующим образом оформленных контрактах и у импортеров, и у экспортеров сложности с валютными контролерами не должны начаться раньше, чем через 180 дней с момента или перевода валюты, или пересечения товарами таможенной границы. Таможенники с этим совершенно не согласны. Доходит до анекдота: в разъяснениях ГТК от 24 ноября 1995 года черным по белому написано, что "таможенный режим экспорта может быть завершен только после зачисления валютной выручки от экспорта товаров". Выходит, если российский экспортер заключил с покупателем договор о платежах по аккредитиву через 30 дней после поставки, что вполне законно, то, вопреки ожиданиям покупателя, товар остается в режиме экспорта. Казуистика? Да, но она запросто может отпугнуть импортеров.
Как из 100% сделать столько, сколько надо
Сроки наступления санкций таможенники, таким образом, трактуют по-своему. При определении объема налагаемых штрафов они действуют аналогично. Каждому экспортеру известна процедура подписания памятки о необходимости соблюдения требований валютного контроля, в которой, кстати, есть и такой пункт: невыполнение требований валютного контроля "на основании ст. 273 Таможенного кодекса влечет за собой наложение штрафа в размере от 100 до 200% от суммы непоступившей (недопоступившей) валютной выручки".
Сразу возникают вопросы. Действительно, указанная статья Таможенного кодекса предусматривает именно такую вилку штрафов, но только при неправомерном изменении таможенного режима товаров. Валютный контроль не упоминается. Однако валютные контролеры от ГТК пытаются прописаться в этой статье Таможенного кодекса. Именно поэтому в упоминавшихся разъяснениях таможенный режим экспорта ГТК продлевает до момента расплаты. Почему? У рвения (не вполне безупречного с правовой точки зрения) есть вполне конкретная денежная подоплека. Если дочитать Таможенный кодекс до конца, то можно обнаружить ст. 403, в которой сказано, что "штрафы и другие платежи, предусмотренные настоящим кодексом, поступают во внебюджетный фонд развития таможенной системы России". Многое становится яснее. Но вернемся к размеру штрафов. Юристы ГТК, проявив чудеса находчивости, нашли зацепку в ст. 273 ГТК и прошли мимо указа президента от 14 июня 1992 года "О частичном изменении порядка обязательной продажи части валютной выручки и взимания экспортных пошлин". Указ говорит о санкциях за сокрытую валютную выручку экспортеров и, следовательно, прямо адресован валютным контролерам. Чем же он не устроил таможенников? А вот чем. Во-первых, указом размер штрафов определен в 100% от сокрытой выручки, а юристы-таможенники нашли статью в Таможенном кодексе, которая сулит до 200%. Во-вторых (что тоже немаловажно), согласно указу вся сумма штрафов поступает в федеральный бюджет.
К чему приводит излишнее рвение
Подведем итоги. Интересы таможни понятны и не бескорыстны. Очевидно также, что рвение таможенников может оспариваться, — оснований для этого, как было показано, достаточно.
И следует из этого два вывода. Первый состоит в том, что таможня потому и замахивается на 200% штрафов, что готова и на меньшее. Опрос экспортеров, пострадавших от валютных контролеров ГТК, показывает, что таможню удавалось уговорить на 50 и даже на 10% не вернувшейся валютной выручки. Таможня, создав небезупречную правовую базу для своих валютных контролеров, фактически подталкивает экспортеров к утаиванию валютной выручки. Это вполне разумный ход, если экспортер уверен, что ему удастся убедить таможенников в отсутствии в его действиях злого умысла и скостить штраф до приемлемой величины, одновременно фактически "отмыв" сбежавшую валюту. Правда, этот сценарий требует немалых затрат времени. С другой стороны, если времени или соответствующих навыков у экспортера нет, то он, будучи даже абсолютно законопослушным, может оказаться под двойным прессом. И тогда давить будут не только таможенные контролеры, придирающиеся к вполне обычной задержке поступления валютной выручки, но и зарубежный партнер. Если он в курсе последних новшеств валютного регулирования, в условиях которого действуют российские экспортеры, то ему ничего не стоит намеренно затягивать с платежами. Учитывая, что над российским экспортером в этом случае нависает дамоклов меч 200-процентного штрафа, покупатель может вполне успешно добиваться от него более выгодных условий сделки. Излишнее рвение, таким образом, чревато эффектом, прямо противоположным задуманному.
ВАДИМ Ъ-БАРДИН