Говорят, в Албании существует обычай — если в роду не остается взрослых мужчин, то роль главы рода берет на себя кто-нибудь из женщин. Она начинает одеваться по-мужски, стричься коротко, вести себя как мужчина, берется за мужскую работу, сидит вечерами в кафе с мужиками, покуривая за чашкой кофе или чего покрепче, степенно обсуждая свои мужские дела. И, что интересно, окружающие тоже перестают воспринимать ее как женщину.
Нечто похожее происходит и с женщинами, приходящими в политику. И хотя одежда, прическа и прочие третичные половые признаки у них остаются прежними, сути дела это не меняет. И партнеры, и оппоненты, да и электорат относятся к ним безо всякой снисходительности, по-мужски. И сами они действуют также. Несмотря на изобилие достаточно ярких женщин-политиков в современном мире, понятия "женская политика" в политологии не возникло. Маргарет Тэтчер, Индира Ганди, Сиримаво Бандаранаике, Голда Меир, Беназир Бхутто, Тансу Чиллер и другие лидеры женского пола завоевали репутацию вполне жестких политиков, порой даже более жестких, нежели их коллеги противоположного пола.
Распад социалистической системы, рекрутировавшей в "политику" по разнорядке робких доярок и покладистых кухарок, предоставил наконец шанс для полноценной политической деятельности представительницам слабого пола в бывших соцстранах. Однако постсоциалистическая действительность и здесь пошла по "особому пути". Именно здесь едва ли не впервые в истории человечества появилась "женская политика" — иррациональная и эмоциональная. Соотечественники, столкнувшиеся с новым явлением, окрестили ее "политикой в колготках".
"Колготки", в свою очередь, делятся на "белые" и "черные". "Белые колготки" сродни амазонкам — все о них говорят, все о них слышали, но никто лично не видел. Это неизменные персонажи абсолютно всех конфликтов в "горячих точках" — белокурые, в большинстве случаев родом из Прибалтики. Род занятий — снайперши. Отдельные экземпляры, попадающие в руки разгневанных противников, немедленно разрываются на части, вследствие чего ни одну из них независимым наблюдателям зафиксировать не удалось.
В отличие от них "черные колготки" вполне материальны, порой значительно больше, чем хотелось бы. Именно эта часть активно участвует в политике, но не в войне. Причем в политике их привлекает больше всего именно внешняя, зрелищная часть.
Они — непременные участницы всех митингов. Среди них много талантливых ораторов. И хотя их речи далеко не всегда логичны, они способны доводить толпу до состояния экстаза, компенсируя логику эмоциями и умелым использованием интонации.
Излюбленная политическая ниша — борьба с внутренними врагами. Здесь они отличаются воистину бульдожьей хваткой. Горе тому политику, за которого они возьмутся. Их стиль — не жесткость, а жестокость.
В отличие от самодостаточных традиционных женщин-политиков они, как правило, нуждаются в символическом объекте поклонения — национальном лидере, герое — живом или мертвом не суть важно.
"Черные колготки" в большинстве своем находятся в довольно зрелом возрасте. Прежний род занятий — сотрудницы многочисленных НИИ и вузов (мягко говоря, не самых важных центров науки и образования планеты).
Еще одно отличие "черных колготок" от традиционных женщин-политиков в том, что если последние — образцовые жены и матери (во всяком случае для электората), то у первых — устойчивая трагическая репутация — "личная жизнь не сложилась". Любопытная деталь: успех на личном фронте (замужество и т.п.) для "черных колготок" обратно пропорционален их политической активности.
Они вполне уверенно чувствуют себя в критические для общества моменты. И уходят со сцены с наступлением стабильности.
Судя по тому, что в последние годы почти не слышно о яростных звиадистках в Грузии,"батальоне черных колготок", женских комитетах Приднестровья, татарстанской пассионарии, лидере партии "Иттифак" Фаузие Байрамовой, пламенной коммунистке Сажи Умалатовой, перманентной демократической революционерке Валерии Новодворской, стойкой "деморосске" Галине Старовойтовой, в постсоциалистическую политику приходит время стабильности.
За последнюю же представительницу "черных колготок" можно не беспокоиться: ее кумир, Радован Караджич — психиатр.
Сергей Петровский