Как утверждает президент Белоруссии Александр Лукашенко, 2 апреля "в торжественной обстановке, в присутствии народа и главы Русской Православной церкви Патриарха Московского и Всея Руси Алексия II" будет подписан договор о создании союзного государства с Россией. Согласно разъяснениям пресс-секретаря президента России Сергея Медведева, речь о создании нового государства не идет, но наднациональные органы, символика и гимн созданы будут. Неоднозначность события в любом случае налицо. И событие это можно рассматривать двояко: как пропагандистский ход в президентской предвыборной борьбе и как индикатор определенного состояния постсоветской политической элиты.
В интеграционной истории, подстегнутой скандальными постановлениями Госдумы России от 15 апреля, примечательно желание президента Лукашенко, побывавшего в конце прошлой неделе в Москве, бежать впереди паровоза. Он говорит и делает даже больше того, чего хотел бы от него Кремль, вынужденный своего партнера даже несколько останавливать. Наибольшее число пояснений относительно будущего союза раздалось в Москве опять-таки из уст Лукашенко. Именно он сообщил после встреч с Ельциным и Черномырдиным, что договор о союзе предусматривает создание наднациональных органов — высшего совета, куда войдут президенты, премьеры и главы органов законодательной власти двух стран, исполнительного комитета (правительства) и межпарламентского конгресса (общего парламента). Решения этих органов, по словам Лукашенко, будут обязательными для членов союза по аналогии с обязательностью наднациональных решений для членов ЕС. Белорусский президент поведал, что у создаваемого союза "будет свой бюджет, предназначенный для финансирования общих программ, свой герб и флаг, а его границы будут охраняться совместно". Договор предполагается сделать открытым для других государств, с предоставлением в нем права свободного выхода из союза для любого его члена (с предварительным уведомлением за полгода). В то же время Сергей Медведев поспешил несколько успокоить общественность, специально уточнив, что о создании нового государства речи не идет — "признаются государственная независимость, суверенитет и территориальная целостность". Никакого объединения бюджетов двух стран не планируется, а планируется лишь "бюджет интеграции", предназначенный для финансирования общих программ и обеспечения деятельности органов союза. И Москва, и Минск сравнивают создаваемый союз с ЕС, который также, как известно, имеет свой гимн, флаг, парламент и некий бюджет.
Однако для неискушенного обывателя все эти юридические тонкости, безусловно, отступят на второй план. Для обывателя 2 апреля при огромном стечении народа и с благословения Патриарха будет разыгран красочный спектакль, напоминающий Переяславскую раду. Виктор Черномырдин по итогам бесед с Лукашенко откровенно сказал: "Лично мне нравится слово 'союз'". Так оно многим нравится! Ностальгирующий по державному прошлому обыватель уловит именно то, что создается союз и что это лишь начало большого и светлого пути. Тем более что 29 марта договор об "углубленной интеграции" подпишут еще Казахстан и Киргизия. Оговорки Алма-Аты и Бишкека, что они еще не готовы уступить часть суверенитета в пользу наднациональных органов, будут не очень слышны. В общий контекст (при желании и удачной пропагандистской подаче) можно будет даже вписать готовящийся российско-украинский договор (визит Ельцина в Киев состоится 4-5 апреля). Как выразился вчера Ельцин "Кучме хочется присоединиться к договору, но что-то ему мешает". А быть может, некоторых обывателей воодушевит оброненная президентом России фраза о том, что присоединение к новому союзу не заказано даже государствам Прибалтики. Хотя у лидеров последних это приглашение вызовет скорее лишь сарказм.
Расчет Ельцина на пропагандистские дивиденды в этой интеграционной истории очевиден. Несмотря на то что интеграция с Белоруссией готовилась давно (с ней в умах кремлевских стратегов ассоциировался целый ряд объективных экономических, политических и стратегических выгод), было бы грех не приурочить некий символический акт с участием Патриарха именно к президентским выборам. Теперь у Ельцина появляется еще и возможность сыграть роль Гельмута Коля, у которого перед объединением Германии рейтинг был тоже хуже некуда, зато после объединения его триумф на выборах был гарантирован. Сегодня даже Геннадий Зюганов не критикует готовящееся соглашение с Белоруссией, приветствуя его и обещая дать его ратификации в Думе "зеленый свет". Приветствовала союз и ЛДПР. Выступить против нашла в себе силы лишь наиболее упертая коммунистическая оппозиция в лице Анпилова. По его мнению, интеграция возможна лишь вкупе с восстановлением советской власти и общенародной собственности, иначе все это — "обман народа". Примерно в том же духе высказался и "яблочный" Григорий Явлинский — "идет одурачивание избирателей".
Если же абстрагироваться от пропаганды (в конце концов, если заметная часть электората грезит СССР, то почему бы баллотирующемуся на сей пост Ельцину не разыграть эту карту в предвыборной борьбе), то вполне закономерно возникает вопрос, насколько правомерны сравнения российско-белорусского союза либо с ЕС, либо с СССР? С европейскими ассоциациями проще: тамошняя интеграция имела основой, во-первых, преуспевающую рыночную экономику, а во-вторых, принцип формального равенства всех партнеров и фактического равенства партнеров ведущих (Франция, Германия, Великобритания, с оговорками Италия). В случае же с Россией, Белоруссией, Казахстаном и Киргизией речь идет о том, что один явный фаворит (как по экономическому потенциалу, так и по степени продвинутости на пути реформ) тащит за собой остальных партнеров. Что само по себе равноправия уже не сулит. Если же обратиться к недавнему прошлому — периоду распада СССР, то за распадом этим, помимо столь мощного фактора дезинтеграции, как крах советской командной экономики, подхлестнувший рост национализма, стояла еще и тяга национальных элит к самостоятельности. Тогда этим, вполне сформировавшимся элитам, казалось, что под лозунгом "Мы сами!" они просто обречены на процветание и обогащение без угрозы, что накопленное реквизирует Центр в лице КПСС. Осуществление великой мечты натолкнулось на серьезные препятствия — глубина экономической кризиса, усугубленного дезинтеграцией единого командного экономического пространства, далеко не везде встретила готовность национальных элит пойти на жертвы ради национальной идеи (как в Балтии) и вступить на путь решительных рыночных преобразований. Белоруссия "сдалась" первой, скорее всего, в силу неразвитости собственной элиты и ее глубокого провинциализма. Киргизия и Казахстан, не готовые еще поступиться суверенитетом, смотрят на Россию прежде всего как на донора и "локомотив прогресса". Что касается прочих — прежде всего Украины — то они намерены укреплять собственную государственность. У тамошних политиков страх перед восстановлением диктата Москвы на сегодня сильнее страха перед экономическими трудностями. Если они все-таки сумеют нащупать выход из кризиса на пути реформ, то компромисса с этими политиками и этими национальными элитами Москве придется искать уже в форме интеграции именно европейского типа. Если, конечно, в России к тому времени не возобладает желание восстановить только Советский Союз и ничто иное.
ГЕОРГИЙ Ъ-БОВТ