Громкий скандал, разразившийся вскоре после смерти Франсуа Миттерана, приводит к довольно неожиданному выводу: если вовремя не сказать правду о президентском здоровье, лучше ее не говорить вообще никогда.
Главная государственная тайна
7 ноября 1981 года, когда в Москве уже заканчивался парад, посвященный годовщине Великого Октября, в ворота парижского военного госпиталя Вале-Де-Грас въехал старенький Citroen. Доктор Клод Гюблер привез на консультацию своего пациента, некоего Альбера Бло. Вездесущим газетчикам быстро удалось узнать настоящее имя нового пациента. Под именем неизвестного парижского нотариуса скрывался избранный французами президент Франсуа Миттеран. Но сенсации не получилось. Публика не придала этому факту никакого значения.
А все потому, что французы не испытывали никаких сомнений относительно здоровья своего президента. Об этом позаботился сам Франсуа Миттеран. Он прекрасно помнил тот шок, который испытала Франция в 1974 году, когда от рака умер президент Жорж Помпиду, и потому еще до выборов пообещал регулярно публиковать бюллетени о состоянии своего здоровья. И обещание это выполнял. Каждые полгода в прессе появлялись сообщения личного врача президента Клода Гюблера.
В декабре 1981 года доктор Гюблер опубликовал очередной бюллетень. О тайном посещении президентом госпиталя Вале-Де-Грас там не было сказано ни слова, но французы и на этот раз остались совершенно спокойны: написано, что здоров, значит, здоров.
Секретная медицина
На самом деле все было не совсем так.
Врачи Вале-Де-Грас поставили Миттерану диагноз "рак простаты". Узнав о своей болезни, президент приказал считать это главнейшей государственной тайной Франции. И возложил ее охрану на доктора Гюблера.
В полугодовых публичных отчетах (первый раз — именно в декабре 1981-го) Гюблер ничего не сообщал о раке. Это, впрочем, было проще всего. Но президенту ежедневно требовались внутривенные вливания лекарств с помощью капельницы. В Елисейском дворце скрывать процедуры было не так трудно, но Миттеран много путешествовал, и во время поездок Гюблеру приходилось проявлять большую изобретательность. Он прятал капельницу на вешалке под пальто, запихивал ее за висящую на стене картину, а кроме того, должен был улучить момент, когда можно остаться с пациентом наедине и сделать очередную процедуру, не вызвав никаких подозрений.
Больше всего Миттеран боялся иностранных разведок. И не зря. Современная история полна примеров медицинского шпионажа. Например, в последние годы жизни Леонид Брежнев находился под постоянным наблюдением сотрудников ЦРУ, задачей которых было получение данных о состоянии его здоровья. И они эти данные получали, анализируя самые, казалось бы, ординарные действия кремлевского вождя. Они буквально ходили за Брежневым по пятам, собирая волоски, упавшие с его расчески. В лабораториях этих волосков было достаточно, чтобы выяснить брежневские недуги, определить развитие болезней и кремлевские способы лечения.
Примерно так же было и с французским президентом Жоржем Помпиду. В 1974 году американцам удалось поставить точнейший диагноз — рак — по ничтожным остаткам президентской мочи, собранным в туалете в одном из парижских театров.
Зная все это, Миттеран требовал, чтобы все иглы, ампулы, сломанные кончики ампул, вата и бинты складывались в саквояж доктора Гюблера и сжигались по возвращении в Париж.
Секреты, которые уже никого не интересуют
За долгие годы президент привык к ежедневным капельницам и уверовал в то, что развитие болезни приостановлено, а тайна о его здоровье будет сохраняться вечно. И когда в сентябре 1992 года, после очередных тестов в Вале-Де-Грас, врачи заявили о необходимости срочной операции, Миттеран был шокирован. Он больше не мог скрывать правду.
В прессе была опубликована информация о том, что президент лег на обследование в больницу. А о факте операции доверчивым французам сообщили позже — уже после ее проведения. Но и здесь президент настоял, чтобы точной картины не знал никто. Было объявлено, что болезнь была случайно обнаружена, находилась в начальной стадии, не представляла непосредственной угрозы для жизни и не мешала президенту исполнять свои обязанности.
Вся правда открылась только после смерти Миттерана в 1996 году. Через неделю после похорон Клод Гюблер опубликовал книгу "Великая тайна", в которой рассказал подлинную историю болезни французского президента. Последние шесть месяцев, утверждал Гюблер, Миттеран вообще не был в состоянии управлять государством.
Сорок тысяч экземпляров первого тиража были раскуплены практически за день, а издательство получало все новые и новые заказы от продавцов.
Вот тут-то и произошло самое, пожалуй, удивительное.
Никто и не подумал обвинять президента в том, что он более четырнадцати лет обманывал свой народ. Никто не стал возмущаться и тем, что президент в последние месяцы своего пребывания в Елисейском дворце практически не работал: в это не поверили даже политические противники Миттерана. Не то чтобы французам не было дела до президентского здоровья. И уж совсем не в том дело, что французы считают неприличным втаптывать в грязь своих лидеров после их смерти. Просто вопрос о здоровье президента не стал для них чем-то самостоятельным. Главным "ньюсмейкером" и до, и после смерти оставался сам Миттеран, а не его болезни.
А жертвой разоблачений стал сам доктор Гюблер. Его обвинили в нарушении врачебной этики, раскрытии конфиденциальной информации о президенте и вообще во всех смертных грехах. Мотивом быстрой публикации мемуаров было признано желание разбогатеть. Книгу запретили во Франции, второй ее тираж был уничтожен. На борьбу с Гюблером поднялись обе семьи Миттерана (законная и незаконная), а вскоре к ним присоединилась и вся Франция. Гюблер был с позором изгнан из врачебного сообщества, а затем предстал перед судом по обвинению в разглашении профессиональной тайны.
Никто не бросил в него камень за то, что он создал и долгие годы поддерживал иллюзии французов. Напротив, его вина состояла в том, что он бестактно их разрушил.
МАКСИМ СОКОЛОВ
Миттеран был одержим желанием сохранить тайну своей болезни
Для французов главным был президент, а не его болезнь