В субботу в петербургском Музее Анны Ахматовой прошел вечер "Каким мы помним Иосифа Бродского...", посвященный выходу книги "Иосиф Бродский глазами современников. 1996-2005".
Книгу представляли в отсутствии автора. Валентина Полухина, собравшая тридцать семь интервью с друзьями, коллегами, знакомыми поэта, служит профессором Кильского университета (Англия). Это уже вторая попытка госпожи Полухиной таким образом понять Бродского. Первое собрание подобных интервью вышло на английском в 1992-м, а по-русски, в расширенном издании, в 1997-м.
Ведущий вечера Яков Гордин — соредактор журнала "Звезда", современник и товарищ Иосифа Бродского, напомнил о десятилетней годовщине смерти поэта.
За десять лет, прошедших со смерти Иосифа Бродского, нашего главного поэта, по крайне мере второй половины ХХ века, его репутация не устоялась, но подвергается набегам ревизионистов. В 1996 англичанин Крейг Рейн на страницах "Файнэншл таймс" заявил, что Бродский на самом деле не умел писать по-английски. Несколько лет спустя Александр Солженицын в "Новом мире" выступил примерно в том же духе относительно русскоязычного наследия поэта. К ним присоединился Наум Коржавин статьей в "Континенте".
Внушительный фолиант воспоминаний, собранный Валентиной Полухиной, пятьсот с лишним страниц — призван опровергнуть критику. Кроме первого интервью, взятого у Джона ле Карре в 1996 году, остальные брались в последние два с половиной года. Некоторые из вопросов повторяются на протяжении всего тома. Шеймус Хини и Дерек Уолкотт, Петр Вайль и Лев Лосев, и многие другие своими ответами создают несколько противоречивый, а потому — правдоподобный портрет поэта. Который был "добрым, отзывчивым, мизантропичным, раздражительным, спокойным, щедрым, замкнутым, веселым, жизнерадостным, жестоким". Судя во вопросам, больше всего, помимо темы предательства и объяснений нежелания Иосифа Бродского приехать в Россию автора интересовали два момента: религиозность Бродского и уровень его английских стихов и автопереводов.
По средневзвешенному мнению интервьюируемых, отпетый в католическом соборе и похороненный в протестантской части кладбища Сан-Микеле, Иосиф Бродский был некрещеным, абстрактно христианином — со склонностью к кальвинизму и нежеланием порывать с еврейскими корнями, становиться "выкрестом". С английским проще. Судя по ответам, второй поэтический язык Бродского — все-таки миф. Кто-то неуклюже уходит от ответа, кто-то ссылается на некомпетентность, но Сьюзен Зонтаг, которой самой ко времени интервью оставалось жить совсем недолго, рубит наотмашь. Как оказывается, даже перенасыщенный кислородом язык его блестящих эссе — заслуга редакторов. Заслуга редакторов представленной в субботу книги в том, что они сохранили все нестыковки и даже фактологические ошибки "современников", снабдив их комментариями.
Впрочем, Иосиф Бродский сам — автор нескольких автобиографических эссе и соавтор знаменитых "Диалогов" с Соломоном Волковым. Он сам давал пространные интервью. И делал это с понятной целью — оградить себя от всепроникающего, назойливого интереса потомков. Он хотел выстраивать собственную историю, он терпеть не мог, когда о нем пишет кто-то другой, без ведома, без правки. В его завещании содержится запрет на биографию в течение пятидесяти лет: любой, кто захочет написать полномасштабный том, будет лишен благословения наследников и душеприказчиков, а соответственно — доступа к личному архиву и права цитировать произведения покойного. В таких обстоятельствах книга превращается в эскиз биографии.
СЕРГЕЙ ПОЛОТОВСКИЙ