Мирей Матье осталась влюбленной женщиной

В Ледовом дворце дала единственный концерт звезда французской эстрады Мирей Матье. Трибуны от избытка публики не ломились, но море цветов певица собрала.

Ровно в четверть восьмого на сцену вышли немолодые музыканты в бабочках (особенно провокационно смотрелся седовласый мсье с бас-гитарой), а вскоре и сама Мирей Матье, широко улыбаясь и взрывая стадионное пространство театральными раскатистыми "эр". Начало почти каждой песни прерывалось оголтелыми аплодисментами. Певица кланялась, разводила руками, произносила "по-русски" обязательные фразы про любовь к "красивому городу". И звонко пела про любовь. Почти после каждого номера на сцену выбегал десант поклонников и поклонниц, — цветочные магазины города, наверное, выполнили недельный план. "Влюбленная женщина" зычно исполняла гедонистические гимны, и зрители, сидевшие дальше первых рядов, даже не задумывались о возрасте звезды и ее настоящем характере. "Для меня работа певицы — как спорт. Главное — дисциплина", — любит повторять Матье.
       Музыканты играли удивительно слаженно, и вообще весь концерт звучал до скуки отработанно. Что греха таить, наблюдать за прыжком интереснее, когда возможно падение или неудачное приземление. Здесь все заранее известно. Как и то, что прозвучит легендарная La Vie en Rose.
       Во втором отделении было несколько песен Эннио Морриконе, а кроме того, несколько глубоко символичных вещей. Во-первых, "Подмосковные вечера" в переводе и на языке оригинала. Во-вторых, New York, New York, зачем-то по-французски. Бисы оказались лучшей частью концерта. Если кому-то не хватило мощно пропетой L'Inaccessible Toi, то Матье окончательно добила зал пиафовской песней про "рьен де рьен". Дважды на картавом, но узнаваемом русском прозвучали сокращенные до куплета и припева "Очи черные". Причем оба раза в странных сближениях. Сначала Мирей Матье представила залу свою седенькую маму, которую возит с собой по всему свету: "Знать увидел вас я в недобрый час, — я люблю вас, maman!" А затем, посвятив песню 300-летию Петербурга, сделала упор на "вы сгубили навек мое счастие!".
       Закончив концерт, Мирей Матье раccлабляться не стала. Дисциплинированно съела в одном из клубов положенную черную икру и улетела. Оставив после себя расклеенные по всему Петербургу огромные афиши концерта, — cтрижка cэссун и фирменная улыбка мало изменились со времен Олимпиады-80. После концерта стало ясно, что не изменился не только выбранный ею много лет назад образ, но стиль ее песен. В начале своей карьеры казавшаяся такой яркой и свежей, Мирей Матье превратилась в один из самых консервативных символов французской эстрады. Зато и к Восьмому марта ее концерт подошел как нельзя лучше: безопасная доля французского шарма и многократно слышанные романтические обещания никого еще никогда не раздражали, но и не лишали сна.
       СЕРГЕЙ ПОЛОТОВСКИЙ