Приключения дареного коня

В мариинской опере происходит событие мирового масштаба: каталонцы из La Fura dels Baus выпускают премьеру "Троянцев" Гектора Берлиоза, совместную постановку с Дворцом искусств королевы Софии (мировая премьера спектакля прошла в конце октября в Валенсии) и Польской национальной оперой. Впечатляет уже сам факт появления в Петербурге одной из самых карьерно успешных и провокативных театральных групп — вне зависимости от того, какой получится ее дебютная работа на русской сцене.

присматривается Дмитрий Ренанский

Основанная в 1979 году Карлушом Падриссой (он и режиссирует "Троянцев"), на заре творческой юности La Fura занималась уличным театром и босяцкими перформансами, в 1992 году устраивала церемонию открытия летней Олимпиады в Барселоне, а сегодня за шоу для Volkswagen и Absolut Vodka принимается с той же охотой, с какой инсценирует "Божественную комедию", "Фауста" или "Бориса Годунова". La Fura специализируется на создании доступных самой широкой публике грандиозных эпических шоу с многотонными декорациями-трансформерами и изощренной компьютерной начинкой. Для каталонцев, кажется, и вправду нет никакой разницы, в каких жанровых объемах выказывать свое технократическое визионерство. Драма так драма, реклама так реклама, опера так опера — на выходе все равно получаются самоценные в своей зрелищности инсталляции, заигрывающие одновременно с масскультом и с актуальным искусством, впечатляющие масштабным буйством фантазии и производственной сложностью ее реализации. Они настолько самодостаточны, что вполне могли бы существовать автономно без музыки или литературной основы.

Свой первый музыкальный спектакль La Fura поставила в 1996 году, примерно тогда же их заприметил Жерар Мортье. Именно легендарному интенданту Зальцбургского фестиваля (1990-201), Рур-Триеннале (2001-2004) и Парижской национальной опере (2004-2009) La Fura обязана своим восхождением на оперный Олимп: Мортье последовательно продвигал каталонцев на каждом из мест своей службы. Летом 1999-го их постановка "Осуждения Фауста" Гектора Берлиоза взорвала даже ко многому приученный Мортье Зальцбург. В 2003-м, когда прошел зуд от укола в самое чувствительное место европейской оперы, Мортье пригласил La Fura поставить моцартовскую "Волшебную флейту" в индустриальных интерьерах Рур-Триеннале. Вскоре это действо, вообще-то не предназначенное для театра, перенесли на сцену Opera Bastille, разовый фестивальный проект стал репертуарным спектаклем, а каталонцы из дебютантов оперного андеграунда мигом вознеслись в заслуженные передовики.

До самой вершины La Fura добралась в последние два года: с 2007 года группа поставила десять (!) оперных спектаклей один заметнее другого, попутно значительно снизив активность за пределами музыкального театра. Переориентация La Fura и востребованность ее постановок свидетельствует об одном из ключевых процессов современной оперы. Успех каталонцев пришелся на годы тяжелого кризиса музыкальной режиссуры. Вместо уставшего интеллектуального, интерпретаторского театра La Fura предложила нечто противоположное, как сказал бы Иван Вырыпаев, не понимать, а ощущать. И была услышана: вероятно, прошла эпоха интровертов, сладострастно копавшихся во внутренностях партитуры и либретто. Вероятно, настало время не высвобождать объемы смыслов оперного произведения, а упаковывать его в модную обертку и новый сюжет, сообщаясь с музыкой лишь на эмоциональном уровне. La Fura умеет убедительно показать и падение в тартарары, и вознесение на небо, действие непринужденно перетекает с видео на сцену, солисты-вокалисты плещутся в воде и зависают на тросах под колосниками, лазерный разгуляй сменяется пиротехническим, акробаты штурмуют отвесные стены, человеческие тела используются как стройматериалы.

Подход La Fura очень сужает сферу деятельности — вряд ли их манером можно покорить Верди или Чайковского. Скорее легче подступиться к произведениям не самой оперной природы — скажем, к современному репертуару: постановка "Le Grand Macabre" Лигети получилась у La Fura вполне шедевральной. И главный успех не случайно пришел к каталонцам при постановках не опер (а кантат и ораторий), сверх-опер ("Кольцо нибелунга") или не совсем опер (те же "Троянцы"). То есть произведений музыкально действенных, но не драматично театральных, в которых есть огромные массивы музыки, требующих сценической обстройки. Мариинские "Троянцы" будут про вирусов-троянов, заражающих и разрушающих изнутри персонажей. Обещают амнезию, курортный карфагенский рай с морем, пляжем и пальмами и финальный полет на Марс в космических кораблях.

Ключевое достижение La Fura заключается в том, что она вывела оперу из чисто драматического контекста. Понять суть этих процессов из России проблематично — отечественная опера так до сих пор толком и не успела почувствовать себя театром. На Западе же, наоборот, оперу так долго убеждали в том, что она есть драма, что она в это искренне поверила. И стала слишком герметичной, слишком интеллектуальной, слишком закрытой для веяний извне. La Fura напомнила опере, что она в том числе развлечение и шоу, — и взорвала бомбу, осколки которой поразили сразу много целей. Медиатизация, мультидисциплинарность, размытые границы между жанрами искусства, поломанные барьеры между сценой и публикой — La Fura привнесла в оперу основные тренды современного искусства. Вроде бы куда современнее. Но если присмотреться повнимательнее, причины колоссального успеха La Fura обретают куда более древние и очевидно театральные корни. Технократические чудеса La Fura заставляют работать генетическую память жанра, уводя в избыточную пышность барочной оперной машинерии; а грубость и броскость жеста, популизм роднит представления La Fura с площадным театром Возрождения. Живая связь новейшего с корневым — что может быть насущнее. Опера здесь не исключение.

Мариинский театр, 25 и 27 декабря, 18.00