Президент Инкомбанка Владимир Виноградов нанес официальный визит первому вице-премьеру Владимиру Потанину. И попросил государственной поддержки. Инкомбанку, может быть, помогут. Виноградову помочь сложнее.
Деловое предложение
В самом факте обращения Инкомбанка за помощью к государству нет ничего сенсационного. Всем понятно, что хотя формально государство дистанцировалось от своей бывшей собственности, передав управление, а в некоторых случаях и контроль над крупнейшими российскими предприятиями банкам, без помощи государства им сегодня не обойтись.
Характерный пример — принятое в августе постановление правительства о государственной поддержке РАО "Норильский никель". "Самеко" ничем не хуже. Самарская металлургическая компания — крупнейший в стране производитель алюминиевого проката и изделий из алюминия для нужд авиа-, судостроения и оборонной промышленности. И в ее развитие Инкомбанк, который является держателем контрольного пакета "Самеко", инвестирует не менее активно, чем ОНЭКСИМбанк — в "Норильский никель". К настоящему времени вложения Инкомбанка в "Самеко" составляют $57 млн, однако цены на алюминий продолжают падать, прокат, на который была сделана главная ставка при перепрофилировании предприятия, оказался неконкурентоспособен на мировом рынке, к тому же на банке "висит" 17-тысячный коллектив "Самеко". Так что обращение за помощью к государству вполне логично.
Менее логичным выглядит то, что обсуждать проект решил Виноградов лично и сразу с Потаниным. Дело в том, что если предприятию нужна быстрая и масштабная бюджетная поддержка, то с этим скорее надо идти к другому первому вице-премьеру — Алексею Большакову, возглавляющему правительственную комиссию по оперативным вопросам. Именно в введении этой комиссии находятся вопросы прямой государственной поддержки промышленных предприятий. Может быть, Виноградов пришел к Потанину не столько как к вице-премьеру, сколько как к банкиру, быстро решившему аналогичный вопрос в отношении "Норильского никеля"?
Логичнее всего было спросить об этом у самого банка, и я направил в Инкомбанк факс, в котором среди прочих был и такой вопрос: "Чем вызвана необходимость государственной поддержки 'Самеко', и почему президент Инкомбанка решил обсудить этот вопрос именно с первым вице-премьером?". Но ответа не получил. В пресс-службе сказали лишь, что вопрос мой был переадресован лично Владимиру Виноградову, который счел его интересным, но из-за отсутствия времени не смог прокомментировать.
Дружеские разговоры
Ответ на этот вопрос, как мне кажется, следует искать во взаимоотношениях Инкомбанка и лично Виноградова с государством и с коллегами по цеху. А эти отношения за последний год сильно испортились.
Вспомним самое начало 1995 года. Тогда горячей темой в банковском сообществе было создание ОРТ. Среди потенциальных акционеров значились практически все наиболее крупные банки и компании. В том числе и Инкомбанк. Однако уже в феврале банк вдруг вышел из состава акционеров ОРТ, оповестив прессу, что "временно воздерживается от принятия окончательного решения по участию в акционировании Останкино, поскольку к заранее определенному сроку ОРТ не представило банку ни бизнес-плана, ни концепции вещания". Банк отказался от участия в проекте, имевшем явно государственное значение. Мало того, как говорят, Виноградов направил еще и письмо премьер-министру, в котором описал проект ОРТ в самых черных тонах и тем оскорбил своих бывших компаньонов.
К середине года тему ОРТ с первых полос газет вытеснило предложение консорциума банков правительству по залогу акций предприятий в обмен на кредиты. Эта сделка имела еще большее государственное значение, и естественно, что такой банк, как "Инком", вошел в состав консорциума. Однако уже в августе он вдруг из него вышел, мотивировав свое решение "отсутствием ясности в распределении акций среди участников консорциума".
Позже — уже на залоговых аукционах — глава Инкомбанка в открытую противопоставил себя и государству, и банкирам. Более других досталось тогда Михаилу Ходорковскому, с которым Владимир Виноградов не смог поделить акции "Юкоса". Глава Инкомбанка публично обвинил "Менатеп" в намерении использовать государственные деньги, а само государство — в отходе от принципа равного и честного соревнования банков. Пригрозив при этом еще и продать крупный пакет ГКО, Владимир Виноградов навлек на себя гнев не только Минфина и ГКИ, но и Центрального банка. С коллегами-банкирами у шефа Инкомбанка вышло еще хуже. Ходорковский тогда признался, что больше всего в этой истории ему не понравилось то, что Виноградов нарушил достигнутые устно договоренности: "Ведь только-только мы договорились о том, что 'Менатеп' передает Инкомбанку свои акции Бабаевской фабрики, а он корректно ведет себя по приватизационным проектам, и если где-либо наши интересы пересекаются, делает ответный шаг — уступает". Виноградов не уступил. Аналогично он повел себя и с Борисом Березовским в истории с акциями "Сибнефти". В итоге и с Ходорковским, и с Березовским ему пришлось выяснять отношения в суде.
Последний раз банкиры предложили Виноградову сыграть в одну игру весной этого года, когда деловая элита готовила предвыборное обращение "Выйти из тупика!". Потанин и Гусинский в течение получаса уговаривали Виноградова по телефону приехать и поставить свою подпись под обращением. Но он отказался.
Что из всего этого вышло, хорошо известно. Так как проекты, в которых коллеги-банкиры предлагали участвовать и Виноградову, носили государственный характер, они получили впоследствии правительственную поддержку. ОРТ с ее помощью запросто отбивается от нападок Госдумы. Права банков как залогодержателей, несмотря на все споры, строго соблюдаются. Что же до политической инициативы банкиров, то, как бы кто ни относился к появлению обращения, факт остается фактом: многие из тех, кто подписался под ним, после выборов получили благодарность президента, а Потанин — представитель банковского сообщества — даже вошел в состав правительства.
Инкомбанк же не только не стал играть в государственные игры, но и умудрился окончательно выпасть из обоймы. И в итоге оказался в полном одиночестве. На его пресс-конференцию по поводу нашумевшей проверки ГУ ЦБ по Москве пришел один только президент АРБ Сергей Егоров, хотя накануне Виноградов приглашал буквально всех. Итоги проверки Инкомбанка, ставшие достоянием гласности, а также выплеснувшийся наружу скандал с продажей акций Инкомбанка американским инвесторам наглядно продемонстрировали, что президент Инкомбанка растерял почти всех друзей в банковском сообществе, зато нажил много врагов.
Пытаясь выяснить, зачем же Владимир Виноградов напрочь испортил отношения с коллегами, я включил и этот вопрос в направленный Инкомбанку факс. Он тоже был признан руководством банка интересным и заслуживающим внимания, но ответить на него тоже не нашлось времени.
Неоконченный визит
Времени у Инкомбанка, похоже, действительно больше нет. Ему, оказавшемуся в полной изоляции, нужно вновь налаживать отношения — и с государством, и с банками. И именно поэтому Виноградов пришел к Потанину. Он пришел не столько за прямой государственной поддержкой, сколько за тем, чтобы получить мощного союзника в банковской среде, а также посредника для замирения с конкурентами. И в доказательство своих "мирных намерений" принес Потанину проект господдержки "Самеко".
Почему Виноградов сделал ставку на Потанина? Во-первых, потому что Потанин един в двух лицах: он и крупный государственный чиновник, и банкир, представитель того самого банковского круга, из которого Владимир Виноградов выпал. А во-вторых, потому что, если не считать мелких обид (таких, например, как объявление Виноградовым прошлогоднего "письма тринадцати" в АРБ "провокацией ОНЭКСИМбанка" или заявление о том, что "покупая векселя ОНЭКСИМбанка, Минфин становится новым центром эмиссии"), серьезных трений между ними в последнее время не возникало. Более того, они находили общий язык даже в самые неподходящие для этого моменты. Скажем, в период конфликта по поводу "письма тринадцати" в АРБ они смогли скоординировать усилия по ассоциации "Сибирское соглашение".
Между тем, насколько известно, первая реакция Потанина на предложения Инкомбанка была сдержанной. И это понятно. Как крупный государственный чиновник он понимает, что дальше топить Инкомбанк опасно — для всей банковской системы. Как банкир он это тоже понимает, однако как член вполне конкретной банковской группы он прекрасно знает, что личный конфликт Виноградова с коллегами зашел уже слишком далеко, и их позиция сводится к простой формуле: "За Инкомбанк, но без Виноградова".
В итоге Потанин сделал лишь осторожный шаг навстречу банку: он признал необходимость государственной поддержки реструктурирования "Самеко" в 1996-1999 гг. В то же время предложения о предоставлении "Самеко" инвестиционного кредита в форме отсрочки налоговых платежей в федеральный бюджет, а также о передаче Инкомбанку пакета ОВВЗ в размере $80 млн для целевого использования его в качестве залога по привлечению денег для "Самеко" остались без ответа. Однако от того, насколько предложенный банком проект постановления будет отличаться от самого постановления, как раз и зависит не только действенность господдержки "Самеко", но и шансы Инкомбанка на возвращение в круг влиятельных банков.
Чтобы убедиться в намерении банка использовать этот шанс, я включил в список отправленных вопросов и такой: "Можно ли ли считать проект по 'Самеко' лишь поводом к переговорам на более широкие темы, связанные с взаимоотношениями Инкомбанка с банковским сообществом?". Он тоже был признан руководством банка очень интересным и тоже оставлен без комментариев.
P. S.: Впрочем, на один вопрос: "Почему все-таки все заинтересовавшие банк вопросы остались без ответа?", заданный, правда, устно, ответ я получил. Хотя и сугубо неофициальный: "Ну вы же знаете, что в банке в последнее время существует табу на общение с 'Коммерсантом'". Ответ показался мне интересным.
Виноградов шел к Потанину не столько за государственной поддержкой, сколько за тем, чтобы получить союзника и посредника для замирения с другими банкирами
ЮРИЙ КАЦМАН