Ямы в центре Москвы больше нет. Подземный комплекс на Манежной площади преодолел уровень земной коры и упрямо рвется ввысь. Остановить его может только ожидающееся в будущем году 850-летие Москвы.
Вознесся выше он главою непокорной
Итак, у многоэтажного подземного комплекса на Манежной появился надземный этаж.
Рассказывают, что недавно, выйдя на Манежную площадь, ректор МАРХИ Александр Петрович Кудрявцев был шокирован тем, что увидел. Точнее, тем, чего не увидел. Из Александровского сада уже не открывается вид на гостиницы "Националь" и "Москва". С противоположной стороны, от "Националя", теперь можно рассмотреть только отдельные зубцы Кремлевской стены. Вид закрывает вышеупомянутый надземный этаж. А рядом, по берегам выведенной на поверхность псевдо-Неглинки, стоят бронзовые чучела производства Зураба Константиновича Церетели — медведь в странно-разухабистой позе, мордатая Золотая рыбка, гиеноподобный волк и т. п.
Казалось бы, Кудрявцеву нечего удивляться — ведь он не какой-нибудь незваный гость столицы, а глава Экспертно-консультативного общественного совета (ЭКОС), который состоит из ведущих архитекторов и общественных деятелей и рассматривает все крупные московские проекты. А значит, рассматривал и проект на Манежной.
Однако повод для удивления был. ЭКОС, а также Минкульт и Общество охраны памятников действительно изучали проект и насчет главного вопроса — быть или не быть надземной части — пришли к выводу, что уровень площади поднять можно не более чем на 80 сантиметров. Однако этаж построили вполне нормальной высоты.
Дело, оказывается, вот в чем. ЭКОС, судя по всему, считал, что площадь в любой точке поднимется не больше чем на 80 см. Между тем авторы проекта мерили по уровню начала Тверской улицы, которое возвышается над Александровским садом на несколько метров. Так что профессиональных архитекторов довольно просто обманули — по крайней мере формально это выглядит именно так.
А вообще чего-то другого от ЭКОСа, никогда не имевшего собственного мнения, трудно было ожидать. Недаром ушел из него как из совершенно бессмысленной структуры директор Института искусствознания Алексей Комич. Один мой знакомый архитектор, просивший не называть его фамилию, рассказывал, что ему в свое время предлагали возглавить экспертный совет (точнее, структуру, которой он пришел на смену, — экспертное управление при ГлавАПУ) — с тем чтобы просто одобрять решения главного архитектора Москвы.
С надземным этажом связано еще одно недоразумение. Первоначальный проект реконструкции площади предполагал археологический музей под землей, где можно было бы видеть фрагменты старой застройки Манежной — в частности, торгового здания с аркадой. Это-то "одобренное" здание никому не известными путями превратилось из старого во вполне современное и из глубин земли вылезло на поверхность.
Со скульптурами все проще. Последние согласования проект проходил, по словам Кудрявцева, в прошлом году. А Церетели "активно включился в работу", как писали в прессе, этим летом. ЭКОС о его участии ничего не знал; Минкульт тоже. И даже в непосредственно занимающемся сейчас проектированием Мосинжпроекте не говорят, откуда он взялся. Герои сказок, однако, уже омываются Неглинкой (вместо задуманных раньше моховых берегов). Сама же речка напоминает гигантскую джакузи: массажные фонтанчики и кафель с ихтиологическими узорами. Что должен символизировать этот элитный детский сад, не очень понятно. Правда, понятно, что за городские скульптуры очень много платят: скульпторы-монументалисты еще в советские времена были одними из самых богатых людей. А планы Зураба Церетели сказками не ограничиваются: на Манежной площади появится аналог египетской Долины царей — аллея князей, которых будет несколько сотен (чтобы набрать такой контингент, придется, наверное, использовать не только удельных, но даже и удавленных во младенчестве).
То, что скульптуры Церетели расположились прямо в Александровском саду, существенно. И вот почему. В 1990 году Кремль по решетку Александровского сада включительно был объявлен памятником ЮНЕСКО — наряду с киевской Софией, Кижами и несколькими другими (пять-шесть памятников на весь СССР). Это широко и торжественно освещавшееся в СМИ решение означало, во-первых, международную помощь в реставрации, а во-вторых, то, что на территории памятников ничего нельзя ни строить, ни ломать.
Землекопы хватили лишнего
Надо сказать, что странности с комплексом на Манежной начались гораздо раньше, еще на стадии проектирования. В 1991 году был проведен конкурс проектов. Победил проект Бориса Улькина, и почти сразу началось выкапывание котлована 40-метровой глубины под семь задуманных Улькиным подземных этажей. И только когда котлован уже появился, решили, что самое время провести экспертизу на предмет того, возможно ли вообще и осмысленно ли это строительство. Привлекли английскую фирму Bovis Int. Результаты были неутешительны: проект в таком виде окупается за 40 лет (то есть фактически вообще не окупается: кто же будет вкладывать на такой срок, да еще в России?), людям на такой глубине находиться вредно, реализации замысла мешает и множество других "геоинженерных проблем". Этажей, заявила Bovis, должно быть не более четырех. На том и порешили.
В этой истории понять можно одних только строителей: велели копать яму, обеспечили финансирование — они и вырыли. Потом по периметру возвели 40-метровую стену. Тут-то и оказалось, что этажей будет всего четыре и чуть ли не половина стены построена зря. Именно тогда первый вице-премьер правительства Москвы Иосиф Орджоникидзе и произнес знаменитую фразу: "Особых причин для беспокойства нет — все, что можно было, мы уже потеряли".
Говорят, что это была идея Улькина — все сделать под землей. На самом деле таково было предварительное условие конкурса. Был французский проект шестиуровневого подземного сооружения, был проект Оболенского, уходивший под землю даже глубже улькинского. Так что все могло быть и хуже.
Появление же в подземном комплексе надземного этажа среди рекомендаций английских экспертов не значилось. Это была инициатива нового руководителя проекта — Дмитрия Лукаева, пришедшего вскоре на смену Борису Улькину. По всей видимости, Лукаев решил обязательно оставить на Манежной площади частицу себя. Убедить же в целесообразности этой надстройки мало что понимающие в архитектуре власти города и страны, а затем получить одобрение структур вроде ЭКОСа было несложно.
Красота — это страшная сумма
Это желание обязательно вложить что-то свое в проект (в смысле идей, а не денег) придало истории Манежной странную цикличность: за первым изменением проекта последовало новое изменение, возвратившее все к старому — но в ухудшенном варианте.
Первоначальный проект Бориса Улькина был некоммерческим: обширные археологические экспозиции, киноконцертный зал с органом, театр, зимний сад, детский игровой центр, художественные салоны и пр.
На этапе отрезвления, когда ситуацию изучали иностранные эксперты, проект коммерциализовался и упростился: четыре этажа вместо семи; офисы и магазины вместо музеев. Убиралось все лишнее, всеми способами снижалась стоимость строительства.
Теперь происходит обратный процесс. Появился надземный этаж. Появилось церетеливское оформление подземных этажей, каждый в стиле определенной эпохи; скульптуры в Неглинке и на самой площади (Церетели взял на себя ответственность за всю художественную часть проекта). Но и это еще не все. Намечается, что улькинский прозрачный потолок в верхнем этаже сооружения из плоского превратится в выпирающие посреди площади огромные стеклянные купола.
А на углу Тверской и Моховой будет возведена хрустальная часовня.
Так что организаторы, уклонившись было в коммерцию, снова возвращаются к воздвижению Дворца культуры. Обеспечив высокооплачиваемой работой и тех, кто его отклонял, и тех, кто возвращал его назад, а заодно и реализовывавших их замыслы строителей. Кстати, участие в строительстве комплекса на Манежной действительно неплохо оплачивается. Известно, например, что еще в 1992 году простой землекоп получал там 500 тыс. в месяц.
Сейчас утверждается, что комплекс по-прежнему может быть прибыльным. Затраты на строительство — $300 млн. Срок окупаемости — 8 лет. Стоимость аренды одного квадратного метра торговых площадей — до $5 тыс. И все это "просчитано по всем правилам экономической западной науки". Сомневаться в этом не рекомендуется. Еще в 1994 году Лужков говорил, что "есть документация, которая сделает этот проект еще более выгодным", а те чиновники, которые станут болтать о нерентабельности строительства, будут наказаны.
Планы назначить $5 тыс. за квадратный метр вызывают уважение своей смелостью. Правда, удивляет, что строительство стоит всего $300 млн. Проект, который первоначально оценивался в $300 млн — $1 млрд, в результате стоит по минимуму — при том что обычно любая стройка по мере своего продвижения дорожает. А кроме того, это не согласуется с такими цифрами: в 1994 году, по официальным данным, Москва потратила на строительство Манежной $166 млн из своего бюджета. В 1995 году — более $100 млн. Сколько-то должна была потратить и в этом году — ведь темпы строительства не снизились. При этом еще расходуются и внебюджетные валютные фонды и выпускаются акции на $30 млн.
Прибыльность проекта непосредственно связана с его не бюджетным, а сторонним финансированием. Еще в 1994 году говорилось, что финансирование вступает в новую фазу и будет вестись теперь за счет привлечения инвесторов, но их нет до сих пор. Созданное в этом году АО "Манежная площадь" образовано на деньги правительства Москвы ($100 млн). Причем, приобретя акции "Манежной площади" на эту сумму, правительство предоставило АО еще и возможность получать кредиты под правительственные же гарантии.
Но, в конце концов, дело не в цене — главное, чтобы получилось красиво. Забота, проявляемая о строительстве мэром Ю. М. Лужковым — талантливым организатором с несомненной эстетической жилкой, — не оставляет сомнений в том, что так оно и будет.
АЛЕКСЕЙ КАМЕНСКИЙ