премьера / театр
В Киевском академическом драматическом театре на Подоле сыграли премьеру — спектакль "Люксембургский сад" в стиле "шансон-фантазия", с помощью которого режиссер Игорь Славинский попытался привить новому актерскому поколению вкус к любимому им жанру литературно-музыкальной композиции. Старые песни о разном вместе с квинтетом исполнителей вспоминала ЮЛИЯ БЕНТЯ.
Сценическая фантазия "Люксембургский сад" изначально не предполагает наличия у зрителя сюжетных или смысловых заделов и, следовательно, его готовности к действу — в отличие, например, от замечательных "Мертвых душ" того же Театра на Подоле. Подсказкой может послужить разве что набор режиссерских референций: шансон-фантазия Игоря Славинского зиждется на причудливом переплетении "Двадцати сонетов к Марии Стюарт" Иосифа Бродского и древнегреческого мифа о Пигмалионе и Галатее.
Соединяется все это довольно просто. В парижском Люксембургском саду, приятном месте для проведения досуга, встречаются две француженки — Шансонье (Виктория Булитко) и Сумасшедшая Города (Анна Тамбова). Им на пути попадаются двое не слишком трезвых русских — Поэт (Василий Кухарский) и Переводчик (Максим Грубер). Поэт замечает скульптуру Марии Стюарт (Анна Андреева все время до этого неподвижно стоит за тюлем, "вмонтированная" в гипсовый каркас), набрасывает на нее в порыве нежности свой белый пиджак — и изваяние оживает, доводя число действующих лиц до пяти. И, собственно, здесь вслед за Овидием в игру вступает Бродский.
Поначалу кажется, что стихи, которые Поэт декламирует ожившей королеве,— это милая режиссерская шутка, сочинение коллективного автора, из которого нарочито выпирают переиначенные цитаты из классиков. Но иллюзия самодеятельности текста испаряется по мере того, как с героинь спадают "верхние" одежды (художник по костюмам Нина Руденко заслуживает звания "режиссер по костюмам"). Так, Мария, сменившая белое платье на розовое, падает в глазах Поэта все ниже и ниже, и в слоге сонетов все сильнее проступает высокая вульгарность, свойственная талантливым пародиям. Герои, утомленные бурными выяснениями отношений, засыпают посреди сцены, а Мария Стюарт возвращается на прежнее место за полупрозрачным занавесом.
В "Люксембургском саду" много поэзии, а музыки — еще больше. Музыкальный руководитель спектакля Екатерина Тыжнова напичкала его до краев старым добрым шансоном, эстрадными хитами прошлых десятилетий и даже псевдофольклорными мелодиями. И именно здесь сразу видно, насколько потрясающую актрису приобрел Театр на Подоле. Виктория Булитко — миниатюрная, с тонкими и правильными чертами лица — в роли Шансонье — идеал эстрадной исполнительницы, сгусток нервов и эмоций, которые она расходует с экономной точностью. Этим она выделялась и среди исполнителей рекламных сюжетов в недавней премьере "Игры олигархов" (см. Ъ от 17 декабря 2009 года), но в данном случае — в одном флаконе Эдит Пиаф и Коко Шанель. Ее ярким соло под гитару начинается спектакль, и ей же отдан один из заключительных эпизодов, который хочется сравнить с танцем семи покрывал Саломеи.
Амплуа остальных актеров также определены достаточно четко. Василий Кухарский играет развязного рубаху-парня, Максим Грубер довольно схематично ведет теневую партию друга-резонера, а тяготеющая к академическому вокалу Анна Андреева временами похожа на повзрослевшую солистку детского хора. Анна Тамбова, старательно и совсем неплохо поющая на французском, видимо, пока не до конца определилась с характером своего персонажа, а потому пребывает в состоянии какой-то эмоциональной невесомости. Возможно, все они просто еще слишком молоды, чтобы ощутить себя на час в шкуре Марии Стюарт или Иосифа Бродского. А возможно, как раз наоборот — слишком умны, чтобы всерьез этого хотеть.