Фрагменты из передачи "Совершенно секретно", снятой с эфира РТР 19 октября. Печатается с согласия руководителя программы Артема Боровика.
-------------------------------------------------------
На днях в Кунцевский муниципальный суд поступил иск Александра Коржакова к президенту и его администрации о защите чести и достоинства. По почте — видимо, потому что сам Коржаков, как говорят, лежит в больнице с больным коленом.
Казалось бы, новый оппозиционер оказался вне игры. И вот — ответный ход на увольнение из армии за разглашение служебной тайны, подписанное президентом. Можно было бы ожидать, что следующий ход сделает Генпрокуратура, но она не только не собирается "брать" Коржакова, но, как уверила Ъ заместитель пресс-секретаря Наталья Вишнякова, "о возбуждении уголовного дела против Коржакова пока речи быть не может".
И все же противостояние продолжается. Пока конфликтующие стороны лечатся, их интересы защищают другие.
Верные люди бывшего шефа охраны президента собирают подписи в Туле, чтобы зарегистрировать его кандидатом в депутаты Госдумы. Верные люди президента не пропускают в эфир программу "Совершенно секретно", посвященную Коржакову
--------------------------------------------------------
На вопросы отвечает Александр Коржаков.
— Вас кто-нибудь охраняет?
— Конечно. Легкой добычей я не стану.
* * *
— Так жизнь сложилась, что я работал перед смертью Андропова в его личной охране. Многое видел. Как вся эта кухня варилась.
— Много говорилось о том, что Андропов мог жить и работать дольше, чем судьба ему отвела. Это происходило из-за непрофессионализма людей, лечивших его, или здесь корни глубже? Имелись ли политические корни?
— Здесь такая ситуация. Я с ней постоянно сталкивался, особенно на той должности, от которой сейчас отстранен. Это борьба за близость к телу. Допустим, лечащий врач Андропова. Многие считали его далеко не самым лучшим специалистом. Но он решал, как лечить. Юрий Владимирович доверял ему. Сейчас ситуация аналогичная... Кстати, история болезни президента хранилась у меня до последнего времени. А уж когда коммунисты объявили, что заплатят миллион долларов тому, кто даст историю его болезни или ее копию, я сделал так, что она хранилась у меня в тайнике, и вернул ее только тогда, когда приехал американский специалист. Этим самым я снял с себя ответственность за разглашение той информации...
* * *
— Если бы я не попал в Кремль, я бы сделал волейбольную карьеру. Так сложилась ситуация, что в кремлевский полк нужны были спортсмены. Набирали спортсменов разных специальностей, в том числе лыжников, борцов. Меня — как волейболиста... Во время службы предложили в Девятое управление (КГБ — охрана. — ред.). Почти восемь лет проработал в подразделении, которое занимается негласной охраной. Потом перешел в подразделение, которое занимается личной охраной.
— Что такое негласная охрана?
— Когда человек не выделяется из толпы и одновременно выполняет свои функции.
— С Барсуковым вы там познакомились?
— Я с ним познакомился в 1979 году в подъезде нашего дома, когда мы получили квартиру на Юго-Западе. Мы с ним в одном подъезде жили два года.
— А с Дудаевым Михаил Иванович (Барсуков. — ред.) разобрался, его служба?
— С ним разобрался Господь Бог, или Аллах.
— А почему с Басаевым не разобрался?
— Значит, разберется.
* * *
— С президентом в паре сложно играть (в теннис. — ред.)?
— Сложнее против.
— А против вы играли?
— Все время против и играл в основном. У Бориса Николаевича был основным партнером Шамиль Тарпищев...
Максим Дунаевский о Коржакове на корте:
— Я в шутку прозвал его летающим шкафом. Он очень подвижен на корте. Он закрывает всю сетку, и против него очень трудно играть, хотя технически для человека, который играет пару-тройку лет, у него очень много пробелов. Он очень спортивный человек, волевой, на корте это все проявляется.
* * *
— В конце 1985 года мне предложили работу с Ельциным Борисом Николаевичем, которого я до этого не знал, не представлял даже, что это за человек. При первой беседе он мне понравился.
— А вы ему?
— Я думаю, не очень. У нас первое время отношения не очень удачно складывались. Это вина не столько моя, сколько начальника. Вечная борьба за близость к телу. Я никогда не стремился быть близко к телу, зная, какая это несладкая доля.
— Ваши коллеги по работе бросили вас на другой день после того, как его уволили. Много вы видели предательства тогда, в 1987 году?
— Кто-то испугался. Такого не было: бросили, предали. Здесь другое дело — просто было трудно работать, когда решили организовать ему охрану. Оружия практически ни у кого не было. Была дубинка, был нож, который я из Афганистана привез, еще ракетница охотничья.
— Когда сняли Ельцина, он сильно переживал это падение, сильно нервничал? Сильно ли его беспокоила месть, которой он ожидал со стороны Горбачева?
— Если вы говорите, что сильно, так это очень мягко сказано. Он тогда практически был раздавлен и поднимался очень медленно. Мы все ему помогали.
* * *
— Президент советовался по кадровым вопросам?
— Иногда советовался, и я был очень рад, если наши мнения в чем-то совпадали. Здесь он не советовался со мной ни по одной кандидатуре. Достаточно посмотреть состав правительства сейчас.
* * *
— Когда семье было хуже — когда осенью 1987-го Ельцина выгнали из Политбюро, а вашего мужа — из КГБ, или сейчас, когда его выгнали из Кремля?
Жена Коржакова Ирина:
— Мне кажется, что тогда было хуже. Ему тогда было 39 лет, полный сил, умный, здоровый мужик. И он пошел работать начальником охраны в коммерческую структуру... Ему было очень тяжело, хотя мы в тот период жили прекрасно, он стал какие-то деньги получать. Мы жили очень хорошо, он бывал очень много дома, с детьми, со мной. Но морально он очень страдал. Он мне сказал, что если что-то будет, он их спиной не загородит. И когда решил уйти к Борису Николаевичу, мне было безумно страшно, после речки этой особенно. Но я согласилась... И тогда он почувствовал себя человеком, у него было дело.
С ним обошлись настолько несправедливо, с ним так обошлись!.. Я никогда не ожидала, что может так случиться. Сейчас совсем другое дело. У него очень много друзей, ему без конца звонят — домой, в офис. У него остался график работы тот же — приходит поздно, уходит рано. Он прекрасно одет, всегда отлично выбрит, у него хорошее настроение. Он отдохнул, отоспался наконец. У него бывают выходные дни, чего не было очень давно. Сейчас он живет полноценной жизнью, и что самое важное — теперь он сам себе хозяин. Десять лет — это очень большой срок. Лучшие годы ушли. У нас были возможности поехать куда-то отдохнуть, и мы никогда не могли этим воспользоваться. А тут мы на машине объехали три области. На машинах. Это прекрасно... "Джип" - это очень хорошая машина, мы где-то перебирали со скоростью. И когда нас останавливали гаишники, то ему отдавали честь.
* * *
— Если поступит предложение от президента, вы примете его?
— Я знаю обстановку около президента и расстановку. Я уверен, что такое предложение не поступит.
— Уход Коржакова для президента был сильным эмоциональным потрясением, с вашей точки зрения?
— Президент тоже человек, поэтому я думаю, что эмоциональное потрясение было.
— А для вас это было эмоциональным потрясением?
— Не было. Я был готов, но не в такой дикой форме. Наверное, мы своей работой, службой верной государству не заслужили такого ухода.
* * *
— ...Коржаков начинает новую партию?
— Я не играл ни одной партии. Это — первая. Что я был? Простой исполнитель. Сейчас я самостоятельный человек, у меня наконец самостоятельная жизнь.
— В силу сложившихся драматических обстоятельств в стране, наверное, вы играли важную роль не только с точки зрения охраны, но и с политической также. Для вас не было унизительным выходить из автомобиля и открывать президенту дверь?
— А вы попробуйте выйти из автомобиля и не открывать дверь, я на вас посмотрю. У нас сложилось так. За рубежом - там были специальные люди, которые специально открывали. У нас так. Я считаю, что это было испокон веков. Царь выходил из кареты, его принимал адъютант. Адъютант обязательно был в ранге генерала, не меньше.
— Он к вам обращался на "вы" или на "ты"?
— На "вы" всегда.
— Назовите мне трех богатейших людей России, вы их знаете? Или это секрет?
— Я знаю, но не назову, потому что некоторые из них занимают государственные посты.
— Есть ли человек сегодня, который занимает аналогичное положение в ближайшем окружении президента, которое занимали вы еще год, полгода назад? Будет?
— Нет. Я думаю, что нет.