Так сказал заместитель секретаря Совета безопасности корреспонденту Ъ по дороге из Чечни
— Расскажите, пожалуйста, как вы стали заместителем секретаря СБ?
— Эта идея возникла, когда мы обсуждали с Иваном Петровичем Рыбкиным его новое назначение. Дело в том, что я давно знаю Ивана Петровича, особенно близко мы познакомились во время выборов в Государственную думу в прошлом году. Я очень уважаю его, он человек, обладающий исключительно тонким пониманием ситуации и просто очень добрый человек. И то и другое, мне кажется, принципиально важно для политика.
Идея о возможности моей работы в СБ родилась в процессе нашего разговора и была как бы взаимной, так скажем. А дальше Иван Петрович уже действовал самостоятельно.
— Работа в Чечне — ваш дебют в большой политике?
— Вообще говоря, конечно, для меня это новое состояние, я в этой шкуре никогда не был. В нее нужно влезть, это непросто. Начиная даже с необходимости задумываться над отдельными словами. Я раньше это делал в автоматическом режиме. Сейчас, конечно, ответственность другая, но я думаю, что привыкну и к этому.
— Ознакомились ли вы перед поездкой с тем, что было сделано вашими предшественниками из СБ?
— Нет. Я решил сделать ровно наоборот. Мне нужны были собственные впечатления, я не мог допустить никакой предвзятости. Я хотел сначала сформировать свое, независимое мнение и уже на основании его рассматривать то, что делали другие. Безусловно, вернувшись в Москву, я постараюсь встретиться с как можно большим количеством людей, занимавшихся этой проблемой до меня. И их мнение для меня принципиально важно.
— Как вы относитесь к тому, что сделано Лебедем и его командой в Чечне на сегодняшний момент?
— Я считаю, что Лебедь сделал абсолютно принципиальное дело. Лебедь сломал стержень войны. Я сегодня в этом убедился собственными глазами. Какой ценой — другой вопрос. Важный, но другой. Самое главное, что война остановлена, и я увидел, что те, кто сегодня живет в Чеченской республике, уже живут миром.
--------------------------------------------------------
Лебедь сломал стержень войны. Я сегодня в этом убедился собственными глазами. Какой ценой — другой вопрос. Важный, но другой.
--------------------------------------------------------
— Вы считаете, что продолжите дело, которое начал Лебедь? Или вы намерены внести что-то принципиально новое в урегулирование конфликта?
— Я считаю, что дело, которое сегодня нужно продолжать, называется мирным процессом. Я считаю, что подписание Хасавюртского соглашения стало возможным прежде всего потому, что президент и исполнительная власть осознали абсолютную необходимость закончить войну. Другое дело, что на этапной точке оказался Александр Иванович Лебедь.
Но сегодня уже другой этап. Он существенно отличается от того этапа, на котором поставил точку Лебедь. Сегодня начинается процесс мирного строительства. Именно поэтому я и считаю, что сегодня этим должны заниматься принципиально другие люди и другие силы. Более того, этого не отрицал и Лебедь, он сказал: "Я сделал свое дело, теперь пускай идут и продолжают другие".
— И вы считаете, что на этом этапе чеченским урегулированием должны заниматься вы. Но это ведь дело тяжелое, опасное и рискованное. Что вами движет?
— Мною движет прагматизм, но прагматизм, основанный на любви к России. Я действительно считаю, что бизнес имеет максимальные возможности для развития только в условиях стабильной политической ситуации. Я считаю, что Чечня являлась мощнейшим дестабилизирующим фактором. Являлась и является еще и сейчас. Огонь затушен, а головешки-то еще тлеют. Я не хочу казаться альтруистом. Я защищаю кровные интересы российского бизнеса, свои интересы. Я считаю, что единственным способом продолжить мирный процесс является подъем экономики Чечни. И я рассчитываю, что мой опыт работы в бизнесе пригодится государству.
— Вы думаете, что не только вы, но и весь российский бизнес готов рассматривать чеченскую экономику как кровный интерес?
— Если он хочет себя сохранить, если он хочет политической стабильности в России, которая необходима для бизнеса, он должен быть дальновиднее. Политическая стабильность в целом в России прежде всего зависит от двух вещей: во-первых, будем ли мы платить сегодня зарплаты и пенсии и, во-вторых, какая ситуация будет в Чечне и на Кавказе в целом. Бизнес должен заплатить за это! И никуда не денешься. Так как мы заплатили за то, чтобы коммунисты не пришли, точно так же мы сейчас должны заплатить и за это.
И по этим же причинам мы должны убедить платить иностранных инвесторов. Хотят они, чтобы Россия не взорвалась, они должны нам помочь. Я не говорю, что все бизнесмены согласятся, я говорю о наиболее продвинутой в понимании стратегических интересов части бизнеса. Понятно, что те, у кого есть магазин или бензоколонка, не будут вкладывать в Чечню деньги. Но те, кто владеет крупными состояниями сегодня, все они должны думать об этом. И я попытаюсь объяснить свою позицию и попытаюсь убедить их принять такое решение.
-------------------------------------------------------
Как мы заплатили за то, чтобы коммунисты не пришли, точно так же мы сейчас должны заплатить и за это. И по этим же причинам мы должны убедить платить иностранных инвесторов.
-------------------------------------------------------
— Значит вы полагаете, что можно надеяться на частные инвестиции в Чечню?
— Возможны два основных источника средств — есть средства федеральные и есть частные. Ясно, что государство у нас сегодня в смысле бюджетных средств не очень богато. А частные инвестиции в Чечню кажутся малореальными. Потому что кто же будет вкладывать средства в такую зону риска. Поэтому давайте решим, что же необходимо сделать для того, чтобы создать условия для привлечения частных инвестиций. Частные инвестиции пойдут только тогда, когда будет ясно, что средства пошли не государству, Чеченской республике, пошли нормальным честным гражданам, которые хотят там жить дальше и будут нести персональную ответственность за эти деньги. В Чечне должна быть создана законодательная база приватизации — то, чего до сих пор там не было. Мы направим туда команду профессионалов — экономистов и юристов, которые помогут им сделать это.
— А не опасаетесь ли вы, что деньги, направляемые в Чечню, будут расхищаться, как это было до сих пор?
— Давайте так скажем: это еще вопрос, воровались ли они там или воровались они здесь, в России. Это большая разница, и необходимо это выяснить, чтобы понять, где ставить блокировку.
Мы не будем разбираться, какие конкретно каналы проведения средств не действовали тогда. Конечно, ясно, что не действовали, и ясно, почему не действовали. Потому что тянули кто во что горазд. Не было никакого контроля ни с той, ни с другой стороны. Я не буду конкретизировать, какая из сторон была заинтересована в том, чтобы деньги не доходили по назначению. Но мне ясно, какие пути надо вырабатывать, чтобы они все-таки поступали по назначению, и чтобы в любой момент можно было проследить их движение.
Мы говорим о реальной проблеме, поэтому я очень много уделил времени тому, чтобы жестко централизовать принятие решений и контроль за их исполнением. Не как сейчас, когда я не понимаю, кто и с кем ведет переговоры, и они не понимают. Масса разных комиссий, совместных, раздельных. Этому должен быть положен конец.
Одна из причин, почему был успешен Лебедь: он совершенно жестко централизовал переговорный процесс, жестко взял его в свои руки. Не было разводок — ни с той, ни с другой стороны, никто не мог шелохнуться. То же самое мы сейчас должны сделать, чтобы экономика начала функционировать. Чтобы, как вы правильно сказали, "деньги не разворовывались".
— Вы знаете, как это сделать?
— Нужна абсолютная определенность во всем. Нужно четкое понимание того, кто выступает с чеченской стороны, кто выступает с российской стороны, и какая ответственность существует, и какие гарантии даются той стороной, которая берет деньги. Мы не сможем обеспечить гарантий первоклассного швейцарского банка, но мы сможем обеспечить гарантии только по существу — либо на договорной основе, либо на чисто человеческой основе тех людей, которые сегодня реально представляют власть в Чечне. Мы должны не ошибиться в том, кто реально эту власть представляет.
------------------------------------------------------
Мы не сможем обеспечить гарантий первоклассного швейцарского банка, но мы сможем обеспечить гарантии только по существу — либо на договорной основе, либо на чисто человеческой основе тех людей, которые сегодня реально представляют власть в Чечне.
------------------------------------------------------
— Насколько известно, по просьбе генерала Лебедя был создан Консультативный совет из представителей Кабардино-Балкарии, Ингушетии и Дагестана. Будете ли вы привлекать северокавказские республики для помощи в урегулировании конфликта?
— Очень правильный вопрос. Безусловно, мы будем работать со всеми северокавказскими республиками. Мы должны как можно скорее гасить конфликт в Чечне. Чечня существует не в изолированном пространстве. Мы имеем трудную историю на Северном Кавказе, и если сейчас не создадим четкую знаковую ситуацию в регионе, то можем получить огромную проблему на Северном Кавказе. Чеченскую проблему недопустимо рассматривать в изолированном виде. Привлекать к ее решению следует весь Северный Кавказ. Более того, мы должны думать не только о тех регионах, которые входят в состав России, но и о Грузии, Абхазии, Азербайджане. Необходимо рассматривать все эти вопросы в комплексе.
— Вы приехали в Чечню абсолютно один, без помощников, без охраны. Вы не боитесь?
— Конечно, я не мог не думать об этом. Но я счел, что любые попытки обеспечить свою безопасность абсолютно безнадежны, если у кого-то возникнет желание здесь меня убить. Поэтому я исходил из того, что все действительно хотят мира и действительно хотят начать реально мирный процесс. А также из того, что за это время чеченцы создали более или менее спокойную обстановку в республике. Я считал, что все зависит от чеченцев, что никакая охрана отсюда, из Москвы, не поможет.
— Пресса встретила ваше назначение взрывом публикаций, а некоторые политические деятели — взрывом эмоций. Сказано было много, вы будете на все это как-то реагировать?
— Обязательно. Я и раньше читал и слышал о себе много такого, о чем не ведал. И я не реагировал не потому, что мне это было безразлично, а потому что моя деятельность до сих пор не предполагала обязательной реакции. Сейчас ситуация принципиально иная. Я не могу позволить себе оставлять такие вещи без ответа. И теперь я должен ответить не только на те публикации, которые появились сегодня, но и на те публикации, которые были раньше. Ни один из вопросом не должен остаться без ответа. Этого нельзя допустить.
— А почему пресса вас так недоброжелательно встретила?
— Ну, я думаю, этот вопрос лучше задать не мне, а тем, кто пишет. Но раз вы спрашиваете меня, то я отвечу: да, я знаю. Я раздражаю их тем, что я последовательный человек, и все мои действия носят абсолютно последовательный характер. Это далеко не всем нравится.