Одна из наиболее активных и модных в последние сезоны галерей Санкт-Петербурга, Anna Nova представляет выставку Петра Швецова. Прекрасный рисовальщик, способный превратить в графическое произведение холст, стену, стекло аквариума, живых мух, мятый полиэтилен, на этот раз работает с кафельной плиткой. В мир общественных туалетов и больничных боксов погрузилась КИРА ДОЛИНИНА.
Галерея Anna Nova отделана современно и по-европейски: большие окна и стеклянная дверь прямо с улицы. На улице — горы грязного снега, сосульки и дикий мороз. В галерее — холод, белые стены и несколько панно, составленных из белоснежных же квадратов кафельных плиток, залитых черной краской. Равновесие черного и белого, чистого и грязного, холодного и теплого достигнуто если и не нарочно, то вполне убедительно.
Но выставка не только об этом: роскошные панно, в полуабстракции которых читаются колючая проволока и мощные танки, завязшие то ли в болоте (один из интересующих Петра Швецова образов), то ли просто в грязи (не менее привлекательный для художника мотив), — это лишь прелюдия.
Второй этаж галереи отдан под чистый кафель. Чистый — потому что белый и нераскрашенный, и потому что ничего, кроме кафеля, в этом зале вы не найдете. Кафель этот однообразен и мрачен. Мрачен хотя бы потому, что в подсознании советского и постсоветского человека рождает непоправимо тоскливые ассоциации с самыми что ни на есть унылыми общественными помещениями — от больничных стен до умывальных детских садов и прочих очагов насилия над личностью. Именно такую, белую, глянцевую, 20х20, плитку сбивали со стен своих квартир все, кто в настигшем родину наконец-то изобилии жаждал цвета, радости и забытья.
Белый кафель остался уделом мест общественного призрения и эстетов. Художник Петр Шевцов, конечно, отъявленный эстет. Он давно работает с плиткой, но до сих пор все больше ее раскрашивал — то, подобно старым и малым голландцам, превращая в произведение каждую плиточку, то сочиняя многометровые кафельные панно. Новый проект — про материал как таковой. Ни капли краски, только плитка и ее существование в этом мире. Художник плитку бил — бил нещадно и с особым цинизмом. Цинизм заключался в том, что бил он не просто плитку как строительный материал, а разбивал уже произведение рук человеческих: кафель перед этим был уже наклеен на основу.
В итоге получились объекты двух типов: плоские и объемные. Плоские кафельные панно травмированы высокохудожественно — то сколы образуют гигантскую молнию, то красочный кратер вулкана, то складываются в иероглиф. А занявшие основное пространство галереи объемные кафельные монстры этим актом "творческого вандализма" повержены совершенно — их тонкие конечности расцарапаны, сколы обнажают множественные открытые переломы, туловища обессилены и прикованы к полу.
Сам художник рассказывает о каких то марсианских существах, которые бродят среди нас. Может быть и так. Но выставка в целом говорит совсем об ином: материаловедение, в которое погрузился здесь Петр Швецов, изучает способность обыденного и перегруженного негативными ассоциациями материала к переключению смыслов. И если в росписи плитки художник работал с такими понятиями, как искусство граффити, брутализм, смешение профанного и профессионального, то в новом своем проекте он разбивает не столько саму плитку, сколько наше инстинктивное отвращение к таким образом изуродованной поверхности. Швецов не вспарывает искусство как Фонтана, не поворачивает его к нам задом, как многие последователи великого итальянца, его объектом здесь вообще не является "искусство": он работает со зрителем. Разница в подходах настолько очевидна, что явной ошибкой оказывается объединение "живописной" и "белой" кафельных историй в одну выставку. Галерея здесь художнику проиграла — что жаль: проект мог бы сильно выиграть.