Смерть человека сама по себе событие настолько прискорбное, что приправлять неустранимую скорбь еще и пошлостями гражданской скорби вряд ли следует. Когда газета, являющаяся признанным органом гражданско-демократических сил, пеняет государственным людям на то, что они недавно наградили Зиновия Гердта орденом "За заслуги перед Отечеством", но "почему-то III степени", и надрывно восклицает: "Гердт уже был очень болен, но он встал и щеголевато оделся, чтобы послушать, как государство читает ему Пастернака. Простите их, Зиновий Ефимович", хочется сперва представить, как досталось бы в том же некрологе тому же государству, если бы оно вовсе не наградило Гердта и не стало бы читать ему Пастернака. А затем попросить прогрессивную общественность выяснять свои отношения с государством в любых других газетных жанрах, но оставить в покое жанр некролога, ибо его темой являются не ваши дрязги с правительством, а вечная тайна жизни и смерти человека. Благодарение Богу, Ъ оказался чужд прогрессивных веяний, предпочтя процитировать эпиграммы и анекдоты, навечно вводящие Гердта в ауру русской культуры. Единственное упущение — осталась непроцитированной блистательная эпиграмма самого Гердта, высеченная им на стене собственного подъезда и с идеальной точностью характеризующая всю тонкую ауру русской политики: "Дорогие, осчастливьте! Перестаньте писать в лифте".
Дорогие (i. e. полковник Стрелецкий и "Московский комсомолец") не осчастливили, а, напротив, стали писать с удвоенной силой, так что поток их разоблачений сделался предметом очередной общественной дискуссии, а диспутанты, соответственно, добровольными участниками очередного активного мероприятия очередной спецслужбы. Ъ отчасти уклонился от главной цели мероприятия, заключающейся в произнесении гневного восклицания "Вот злонравия достойные плоды!", и попытался коснуться также и вопросов чисто технических — как такие штуки делаются, как они проверяются на подлинность, etc. К сожалению, собеседник Наталии Геворкян, сообщивший ей немало полезных сведений из области спектрального фонетического анализа, роли обертонов в индивидуализации речи и пр., оказался подобен флюсу, т. е. полнота его была односторонней — он специализировался исключительно на фонетике, тогда как не менее интересным объектом анализа может быть также лексическая, синтаксическая и семантическая составляющие разоблачительных текстов.
--------------------------------------------------------
Единственное упущение — осталась непроцитированной блистательная эпиграмма самого Гердта, высеченная им на стене собственного подъезда и с идеальной точностью характеризующая всю тонкую ауру русской политики: "Дорогие, осчастливьте! Перестаньте писать в лифте".
--------------------------------------------------------
Вероятно, ни полковнику Стрелецкому, ни читателям "МК" неизвестна одна фундаментальная особенность устной речи, заключающаяся в ее крайней невнятности и неправильности: саму логику беседы постоянно уводит в сторону, синтаксическое строение фразы все время нарушается, речь засорена словами-паразитами типа "как бы", "б...", "так сказать", "е.. твою мать", наблюдаются опущения важных частей предложения, смысл которых восполняется из контекста, а если беседуют близко знакомые между собой люди, они часто употребляют слова, подлинное значение которых понятно лишь членам данного узкого речевого коллектива. Господин Журден, удивлявшийся тому, что он всю жизнь говорит прозой, удивился бы еще больше, узнай он, что говорит к тому же еще и чудовищно неправильной прозой. Не то с героями регулярно выплывающих в обращение фонограмм — их речь течет столь гладко и правильно, что создается впечатление, будто коррупцией и иными дурными делами занимаются лишь те государственные люди, которые прежде были блестящими адвокатами, публичными лекторами или чтецами-декламаторами и оттого даже в интимных преступных беседах говорят как по писаному, очевидно, чтобы подписчики "МК" могли читать с большим удобством, не спотыкаясь о неизбежные в реальной устной погрешности, длинноты и неясные места. Поэтому, даже и осуждая государственных людей за небрежение к интересам рядовых граждан, выражающееся в казнокрадстве, должно найти в их делах и смягчающее обстоятельство — чувствуя свою вину, они перед тайно от них установленным микрофоном заботливо думают о будущих читателях бульварной прессы и саморазоблачаются с соблюдением всех норм художественной речи.
В отличие от высокопоставленных клиентов спецслужб рядовые производственники склонны считать, что язык дан человеку, чтобы скрывать свои мысли, и поступают соответственно. Это можно видеть из производственного очерка о гендиректоре ВАЗа Алексее Николаеве, который, как публично, так и келейно клянясь в верности идеалам ВАЗовского патриарха Владимира Каданникова, молча осуществлял финансовое оздоровление завода, являющееся прямым и циничным надругательством над менеджерскими принципами Каданникова.
Бывший каданниковский питомец, начинавший свою восхищающую карьеру по принципу "старик Державин нас заметил", а ныне заместитель секретаря СБ Борис Березовский тем временем проводит "новорусскую политику" — так Ъ называет его стремительную езду по странам ближнего зарубежья. Феерическое Figaro qua, Figaro la аналитики связывают с глубокими нефтяными интересами славного предпринимателя. Бесспорно, углеводороды — большая сила, однако, интересно, что в НИИ брежневской эпохи (где нынешний магнат много лет успешно подвизался на ученом поприще) еще в те баснословные годы, когда гешефты с углеводородами советских людей совершенно не интересовали, была тем не менее чрезвычайно распространена аббревиатура ИБД, применявшаяся к особо кипучим и мельтешащим сотрудникам и расшифровывающаяся как "имитация бурной деятельности".
Даже если "новорусская политика" есть творческое развитие ИБД, ничего зазорного в том нет, ибо, глубоко проникнув во взаимоотношения Чубайса и Черномырдина, аналитики Ъ вывели еще одну формулу — "ВЧК = ИБД". Прежде всем, не выключая и аналитиков, казалось, что налоговая ВЧК есть звено в хитроумном плане Чубайса, замыслившего опутать премьера сетями погибельных интриг. Теперь выяснилось, что ВЧК была лишь туманным мороком, который искусный в магических знаниях Чубайс напустил, дабы защитить Черномырдина от политических соперников. Прежняя ошибка аналитиков объясняется тем, что, имея дело с таким демоническим персонажем, как глава администрации, они тем не менее забыли необходимый тут аналитический принцип — "Когда кажется, креститься надо".
МАКСИМ СОКОЛОВ