Вслед за передачей церкви всего комплекса Новодевичьего монастыря яблоком раздора в полемике о реституции стали некоторые памятники и экспонаты музеев второй столицы России — Санкт-Петербурга. Прихожане активно требуют их передачи, музейщики отвечают, что "нельзя искупать грехи государства за счет разграбления музеев"
То, что проект закона о передаче "имущества религиозного назначения" еще не опубликован и правила этой непростой процедуры неясны, явно подливает масла в огонь. Поскольку бурные споры начались после передачи на временное хранение в один из подмосковных храмов Торопецкой иконы Божией Матери (XII век) из Русского музея, "Огонек" попросил его директора Владимира ГУСЕВА объяснить, почему он на это пошел:
— То, что мы сделали,— конечно, шаг спорный. Но цель была показать, как может выглядеть добровольная договоренность между музейщиками и священнослужителями.
Нам также важно, чтобы "наверху" было принято решение, кто именно должен обязывать представителей церкви возвращать "гостевые" музейные экспонаты. Ведь Торопецкая икона — не первая. За 20 лет мы передали церкви на постоянное или временное хранение около 200 произведений иконописи. И когда возникла необходимость получить их обратно, для осмотра реставраторами, для показа на выставке — выяснилось: не отдают. Кто-то должен волевым образом такие коллизии разрешать, но кто?
Мы снова доверили церкви ценный экспонат под гарантии государства, под доброе имя мецената нового времени. Сделали это публично, подчеркну: никакого давления на меня "сверху" не было. К полугодовой "командировке" Торопецкой иконы в поселок "Княжье озеро", где у нее уже помолилось 30 тысяч паломников, мы относимся как к выставке. В сентябре икона должна вернуться в Русский музей. Если этого не произойдет, моя позиция резко поменяется. На днях патриарх и министр культуры меня заверили, что все договоренности в силе.
Между тем зазвучал хор голосов, утверждающих, что икона не может быть музейным экспонатом, что ей нужно придать статус святыни. Это довольно безграмотный подход, потому что он внедряет неправедный лозунг: "В музеях хранится то, что было награблено большевиками, все надо вернуть церкви!" Я напомню: коллекция икон Русского музея (пять тысяч экспонатов) была создана задолго до большевиков. Первые иконы попали в Русский музей к моменту его основания в 1898 году из Академии художеств, и митрополит благословил перемещение этого собрания, которое пополняли поступления из монастырей и частных коллекций. В 1913-м была приобретена коллекция академика Лихачева в полторы тысячи икон. В 1914 году создан музей в музее — "Древлехранилище памятников иконописи и церковной старины имени императора Николая II". А уж самого Николая II, подарившего музею множество икон, никак не заподозришь в том, что он был большевиком, разорявшим церковь.
Кстати, раньше иконы были не только в церкви, а в каждом доме. Да и в музеи они передавались потому, что это считалось церковным видом искусства. И куда должны возвращаться теперь из музеев иконы, которые принадлежали частным лицам?
Владимир Гусев, директор Русского музея
Фото: Денис Вышинский, Коммерсантъ
Я бы напомнил и о том, что после революции музеи оказались едва ли не единственным надежным хранилищем памятников церковного искусства. Благодаря музейщикам, которые ездили в 50-х и 60-х годах прошлого века по разоряемым монастырям и храмам Русского Севера, спасены многие иконы. Эти экспедиции вызывали неудовольствие властей и грозили участникам неприятностями.
Сегодня появляется возможность строительства новых храмов, это можно только приветствовать. Но зачем при этом разорять музеи? Давайте, к примеру, вместе возрождать школы иконописи. Пожалуйста, черпайте у нас в музеях лучшие образцы работ старых мастеров. Наверное, если есть потребность в возрождении религии, должны появляться новые типы икон. А иконы прошлых веков пусть остаются классикой.
Нельзя превращать проблему церковной реституции в бурную кампанию. Так же, как нельзя оставлять музейщиков наедине с этой проблемой. Конечно, музеи способны взаимодействовать с церковью, улаживать возникающие споры. Но при этом государством должны быть разработаны четкие юридические правила такого взаимодействия. Потому что у директоров Эрмитажа, Русского музея, Третьяковской галереи одни возможности, а у директоров небольших городских или областных музеев, финансирование которых целиком зависит от местной власти, другие. И они сделают то, что им прикажут. Это неправильно.