выставка / античность
В Pergamonmuseum проходит выставка "Возвращение богов: скрытый Олимп Берлина". Она приурочена к юбилею возвращения берлинских музейных коллекций из СССР и демонстрирует 170 произведений античного искусства, в послевоенное время не экспонировавшихся. Как убедился СЕРГЕЙ ХОДНЕВ, музейно-дипломатические вопросы выставка игнорирует, сосредоточившись на греко-римской религиозной жизни.
С возвращением античных коллекций в молодую ГДР, как известно, не все гладко. Пропавшими до сих пор числятся в несколько раз больше произведений, чем то количество, которое демонстрирует эта выставка, но сейчас об этом как будто бы никто не вспоминает. Второй важный сюжет — то, что все показанные произведения заново отреставрированы. Особенно это заметно по скульптурам, белый мрамор которых выглядит так, будто резец ваятеля касался его не каких-нибудь 2 тыс. лет назад, а вчера. Это немного необычное ощущение: пластику изваянных божеств, моделировку их одежд и абрис их физиономий начинаешь воспринимать как-то более непосредственно, особенно по сравнению с совсем уж засмотренными "хитами" европейских античных собраний.
Выставка рассказывает о богах важно, обстоятельно и доступно. Большая часть залов посвящена какому-нибудь божеству (Дионис-Вакх, Гермес-Меркурий) или группе божеств (Гера-Юнона плюс Деметра-Церера, Зевс-Юпитер, Посейдон-Нептун и Аид-Плутон) олимпийского пантеона. Рядом со скульптурами и их фрагментами в витринах выставлено немного ритуальной и бытовой утвари, в первую очередь расписные вазы, которые неслучайно помнятся не столько по учебникам, сколько по стандартному изданию "Мифов Древней Греции" Куна. Даже образцовые сами по себе, здесь вещи эти только для того, чтобы проиллюстрировать особенности иконографии божества или его культа. Этрусская циста (цилиндрический сосуд из металла) из Пренесте — ради очередных Афродиты с Эротом, статуя амазонки — ради того, что святилище Артемиды в Эфесе, по преданию, основали именно амазонки, и даже "Берлинский торс" (предположительно, остатки очередной римской копии Дорифора) пристегнут к обрядовой природе спортивных состязаний.
Греческая архаика и классика, римское искусство времен Флавиев и Антонинов сознательно перемешаны: в одной витрине могут спокойно соседствовать разделенные веками керамические фигурки из Аттики, из италийской глубинки и из Северного Причерноморья. Остается только разматывать нить повествования, предлагаемого внутренней логикой экспозиции. Немножко дивишься эволюции, которую за несколько столетий проделали образы некоторых богов. Диониса, например, эволюционировавшего от достопочтенного бородатого средовека к пухловатому эфебу с пьяной улыбочкой. Или Аполлона, где строгий бог-каратель ранней эллинской классики становится женственным мальчуганом с кифарой с виллы Адриана в Тиволи.
Отдельный зал посвящен римской садовой скульптуре: для римлян их садики часто служили домашним вариантом священной рощи. Честертон, помнится, метал громы и молнии в языческую античность из-за того, "что стояло в их садах вместо солнечных часов или фонтана, нагло и весомо, в ярком солнечном свете" (имеется в виду статуя фаллического божества Приапа). Так вот, ничего наглого в этом разделе нет, за вычетом даже по школьным меркам благопристойной группы с сатиренком, пристающим к Гермафродиту,— спящие амурчики, дельфины, фонтанчики, мальчик, вынимающий занозу. Зато есть изящные мраморные солнечные часы.
Посетитель на этой выставке чувствует себя словно внутри гимназического "лексикона классических древностей", каким-то чудом проиллюстрированного не смутными картинками, а самыми настоящими и осязаемыми антиками. По мелочам что-то из этого чинного впечатления нет-нет да выбивается — лихие эллинистические контрапосты, неожиданно реалистичные черты олимпийских лиц, диковины вроде портрета императрицы Ливии в образе Цереры. Но все же общий тон экспозиции лучше всего иллюстрирует стоящая перед входом на выставку гигантская мраморная ступня в сандалии, про которую экспликация свидетельствует, что ученые пытались по ней определить, кому она принадлежала, но не смогли, оставив этот сенсационный вопрос будущим поколениям.