концерт / классика
В понедельник в концертном зале Национального союза композиторов состоялся авторский концерт композитора и исполнителя Золтана Алмаши из серии "Время Камераты". Оттолкнувшись от баховской Сюиты #2 для виолончели, солист "Киевской камераты" составил программу вечера так, чтобы в нее поместились не только лучшие из его пьес, но и сочинения его друзей. Рассказывает ЮЛИЯ БЕНТЯ.
Композиторы, как правило, воздерживаются от разговоров о влияниях. Золтан Алмаши, напротив, переиграв как исполнитель сотни партитур, как композитор постоянно находится с ними в диалоге и рассуждает об услышанном в собственных сочинениях. Среди своих кумиров он декларирует Иоганна Себастьяна Баха и выстраивает прямую на трех заданных точках — баховской Прелюдии из Сюиты #2 ре минор и собственных Прелюдии ре минор для струнных и Арии для виолончели, кларнета и струнных все в том же ре миноре. От Баха в музыке Алмаши — мудрость и спокойная философичность, а в Бахе от исполнения Алмаши — раскрепощенное ведение монолога, в котором есть место не только сомнениям, но и настоящему отчаянию.
Кульминацией первой части концертной программы стала Сарабанда для виолончели соло Елены Ильницкой: она куда более радикально переосмыслила Сарабанду Баха из той же сюиты, изорвав цельную музыкальную линию в клочья, стерев ластиком самые важные ноты и выделив отдельные звуковые всплески, говорящие об одном: назад дороги нет.
Впрочем, во втором отделении эта мысль интерпретировалась совершенно иначе, превратившись в антитезу. Все сочинения второй части программы представляли собой взгляды в прошлое: в "Гуканне вясны" белорусского композитора Константина Яськова — блестящая работа с фольклорными образами, в "Каплях" для фортепиано Алмаши — эскиз романтической миниатюры, где воображение легко встраивает недостающие звуки в каркас из двух нот, в "Этюдах старого города" Любавы Сидоренко — удачный эксперимент по переводу на музыкальный язык эмоциональной барочной архитектуры баховской поры. А достойным итогом программы стала пьеса "Ностальгия" Золтана Алмаши, которая в авторском исполнении успела за два года стать практически классикой.