Отец Демьян Кудрявцев
Я ездил в Мюнхен на конференцию "Digital Life Design", на которой все говорили о будущем и для наглядности вместо "будущее" часто говорили "наши дети". Наши дети — значит, Хана и Яков тоже — это будут делать так, а вот этого они делать никогда не будут. Они не будут читать бумажных газет и бумажных книг, не будут смотреть телевидение, программа которого сочинена не ими, и все, что они будут потреблять, они будут производить на экологически чистых предприятиях без использования детского труда наших внуков.
Еще там много говорили о памяти, которая физически уменьшается все быстрее, но вместе с этим увеличивается, и это очень удобно, потому что это позволит записать все на свете книги нашим детям на мобильные телефоны — пока, значит, только Хане, у Яши еще нет телефона.— Я согласна! — Хана умеет отличать фоторамку от монитора, е-бука и телевизора, что не всегда удается мне, но я тоже согласен, какая разница, на чем они будут читать, пока читать они будут приблизительно то же самое, что и мы, и еще важно, что из этого они смогут запомнить.
В "Капитанской дочке" Хана не запомнила Пугачева, а Петруша Гринев воевал "с врагами", так что мне пришлось сердиться и рассказывать. В рождественской сказке Хана играла кого-то белого, то ли ангела, то ли соответствующую звезду, и так как на спектакль я опоздал (немного), то по дороге домой она мне пересказывала сюжет. Там был младенец Иисус — "Лялечка",— серьезно сказал Яша, разворачивая конфету,— и волхвы с дарами — "на Новый год!" — уточнил он уже шоколадным ртом,— и ель, под лапами у которой... или наоборот, короче, там не было царя Ирода, а почему же они тогда убежали в пустыню? — А от врагов! Можно мне взять еще? В этот раз я даже не рассердился. Без Ирода история становится еще более рождественской, тебе можно конфету, Яша.
В общем, мы обсуждали, что в книге важно помнить героев. Например, кто главный герой "Капитана Немо"? — А я не читала такой книжки.— А что же это у тебя в руках? — Это "Двадцать тысяч лье под водой".— А там кто главный герой? — Жюль Верн? — Почему же ты так решила? (После того как я перепутал название, стоило ставить вопрос помягче.) — Ну там же везде написано "я подумал" и "я пошел".
У Ханы избирательная память. Она помнит задания по английскому и не помнит по математике, а я говорю, что стоит помнить наоборот, но она помнит только те задания, за которые получит пятерку. И только тех героев, которые ей нравятся.
Вот у Яши память устроена по-другому. Я вернулся из Мюнхена и не привез подарка. И уже предчувствовал этот его взгляд — он всегда ждет подарков из командировок. Никогда не забывает, даже если прямо не спрашивает, все написано на его хитром и оттого совершенно бесхитростном лице.— Знаешь, я не привез подарка.— Что ты папа,— он посмотрел на меня изумленно,— сегодня нет никаких подарков. Все подарки завтра. У меня же завтра — день рожденья!
Когда я был немного постарше Яши, а мой папа младше, чем я сейчас, в нашем доме о днях рожденья помнили издалека. Папа ночами пилил, строгал, красил и стучал на печатной машинке. Однажды, например, к моему дню рожденья готовился мотоцикл. Настоящий детский мотоцикл на зеленой раме с дутыми колесами и бензиновым мотором, а не какой-нибудь мопед, на которых ездили те, кто гораздо старше. Откуда взялась в том Советском Союзе эта и сейчас-то на Западе редкая вещь — я не знаю. Мотоцикл был не новый и нуждался в большом ремонте, его надо было паять и прокачивать и еще что-то такое делать, отчего по комнате расплывался запах отогревающегося мазута,— днем неработающее чудо прятали от меня на балконе. Но я все знал, и подглядывать за его починкой было тоже очень интересно, поэтому я даже не расстроился, когда ко дню рожденья папа его не успел доделать и подарил мне поломанный мотоцикл, такого все равно ни у кого нет, и мы доделаем дальше вместе. Мы не доделали его, конечно, зимой было холодно, а летом — не повезешь же его на море? Он так и жил на балконе, поблескивая рулем, и я очень радовался ему безо всякого дня рожденья.
А Яша в день рожденья получил подарки. И книжки с картинками и книжки без таковых. И машинки. И много чего еще, что было сразу не разглядеть от шумящих и мельтешащих Яшиных друзей и друзей его сестры, и у этих друзей были еще свои братья и сестры, и они бегали, кричали и пели, и чудом не подрались. И Яша был героем и всем нравился. В какой-то момент мы встретились с ним глазами: он сидел на большом, правда теперь электрическом мотоцикле, у которого инструкция по сборке размером с субботний выпуск газеты "Коммерсантъ", и был совершенно счастлив. На нем была черная шляпа с большим пером, белое кружево, синий плащ и на перевязи болталась уже поломанная рапира.— Смотри, папа! Я мушкетер. Ты понимаешь? — И чтобы я уже точно понял, он задумался на секунду и отчетливо произнес: — "Папа, я Д`Артаньян",— и гордо и вопросительно посмотрел на сестру. А она, как старшая, кивнула ему в ответ и, несмотря на брекеты, улыбнулась.