Дискуссии на тему, кто виноват в том, что законотворческий процесс развивается, мягко говоря, не очень эффективно, идут в Думе давно. Вчера депутаты рискнули провести внеочередное заседание, целиком посвященное анализу своей работы. Накануне заседания с просьбой прокомментировать ситуацию корреспондент Ъ обратился к первому вице-спикеру АЛЕКСАНДРУ ШОХИНУ, отвечающему в Думе за организацию и планирование законотворческой деятельности и по распоряжению президента возглавляющему ныне Объединенную комиссию по координации законодательной деятельности.
Геннадий Селезнев на пресс-конференции с цифрами в руках пытался доказать, что шестая Дума работает даже более эффективно, чем пятая. Но дело в том, что большое число законов, принятых в третьем чтении шестой Думой, объясняется тем, что пятая оставила хорошее наследство. И мы специально принимали решение, по которому законодательный процесс должен начаться с той стадии, на которой он был прерван в пятой Думе. У решения этого были, кстати, противники: Виктор Илюхин предлагал все законы рассматривать сначала, чтобы новые депутаты имели возможность с ними ознакомиться. Но компромисс был найден. Так что цифры сопоставлять я бы не стал. Тем более если иметь в виду, что у нас в думском плане первоочередных проектов — около 300. И далеко не все законы, принятые шестой Думой, включены в этот перечень. То есть свой собственный план мы не выполняем.
Что мешает Думе работать? Во-первых, большое число политических заявлений — на них уходит 60% времени. И связано это с тем, что повестка заседаний определяется спонтанно. Несмотря на то что совет Думы дважды в неделю ее формирует, в первый же час "пленарки" она корректируется — вносятся запросы, проекты постановлений по текущим делам, либо депутаты публично начинают выяснять отношения.
Во-вторых, сама процедура принятия законов тоже несовершенна. В частности, не разработана до конца схема взаимоотношений с верхней палатой. После того как сенат стал формируемым, а не избираемым, пленарные заседания проводятся там раз в месяц. А по Конституции предусмотрен 14-дневный срок для рассмотрения законов в сенате. Так что Дума, если захочет, может вообще исключить верхнюю палату из процесса рассмотрения законов — если, например, не пожелает принимать законы в третьем чтении накануне заседания Совета федерации. Такие случаи уже были, в том числе и с законом "Об общественном контроле за выборами": он был принят в конце апреля и, таким образом, автоматически проходил мимо Совета федерации, который планировал заседание лишь через три недели. А когда сенат закон отклонил, Дума обиделась: мол, Совет федерации сроки нарушает, и в лице Шейниса и Селезнева обратилась в КС. Правда, КС эту коллизию истолковал своеобразно: законы президенту может направлять только Совет федерации, за исключением случаев, когда Дума преодолела его вето. То есть, получается так: Совет федерации направляет закон главе государства, даже если документ не рассмотрен в конституционные 14 дней, а Дума не имеет права направлять закон напрямую, если вето на него не наложат. Возникает некий конституционный тупик. И если мы сами по доброй воле не договоримся, то без поправок к конституции не обойтись.
В связи с этим мне кажется неуместным заявление Селезнева о том, что все это происходит из-за того, что Совет федерации "неправильно формируется". Мол, если бы сенаторы избирались, а не назначались, то нашли бы время позаседать. Отчасти это так. Хотя практика такого формирования верхней палаты имеет давно оправдавшие себя аналоги, например, в ФРГ. И не стоит определять роль верхней палаты, исходя лишь из удобств для нижней. Так что есть проблемы, которые безотносительно того, считать ли Думу излишне политизированной, мешают работать.
Что можно предпринять? Можно было бы внести поправки в регламент. Например, формировать повестку раз в неделю. При этом не исключать возможности проведения продленных заседаний по средам, либо дополнительных — в четверг. Разделить обсуждение законопроектов и голосование по ним, ибо депутаты часто формируют свою позицию прямо в ходе дискуссий. Разделение позволит и исключить прения "по мотивам голосования". Депутатские запросы голосовать только один раз — например, в пятницу, в "час политических заявлений".
Правда, есть тут такая опасность: если депутатов удастся убедить в необходимости сосредоточиться на законотворчестве, то могут появиться — уже в форме законопроектов — документы типа "о недопустимости захвата власти" или "о нефальсификации итогов выборов". То есть законы-однодневки. Уже сейчас возникают такие, например, ситуации. Когда принимался закон "О передачи власти...", возникла проблема, когда концептуальная статья о партийности президента (о том, что вступив в должность, он должен выйти из партии. — Ъ) в комитете по законодательству вызвала споры. Но вместо того чтобы предложить два альтернативных варианта с разным толкованием этой статьи, решено было вообще ее выкинуть из текста — мол, проголосуем при втором чтении. В итоге ключевой концептуальный момент закона выпал, а ведь первое чтение — это и есть принятие концепции документа! Почему так произошло? Потому, что голосовался закон в последний рабочий день апреля, а перенос обсуждения на середину мая, по мнению некоторых депутатов, сделало бы этот закон ненужным.
Я с удивлением обнаружил, что информационное обеспечение работы с документами чрезвычайно затруднено: база данных есть, но "бумажная", а не электронная. А ведь всегда необходимо учитывать, как новые законы перекликаются по отдельным статьям с уже принятыми. Вот и получается, что мы, создавая закон, создаем противоречивое законодательство.
Свою задачу я вижу в том, чтобы несколько сбить с Думы пламя политической жизни, показав, что есть масса рутинных проблем, которые мешают законотворчеству. Хотя не знаю, как пойдет дискуссия... Некоторым депутатам скандалы и провокации, видимо, просто необходимы. Мне кажется, что и в постановлениях Думы от 15 марта о беловежских соглашениях была, в частности, и такая нагрузка — проверить на прочность власть: не склонна ли к силовым действиям. Ведь в таких случаях гонимая оппозиция остается с гордо поднятой головой.