Захват заложников в Таджикистане, казалось, был направлен на достижение вполне конкретных и локальных целей братьев Содировых. Между тем парадоксальным образом эта акция может оказаться одним из важнейших пунктов и на карте внутритаджикского переговорного процесса, и на карте боевых действий в Афганистане, и на карте российско-афганских отношений.
4 февраля боевики "непримиримого" таджикского полевого командира Бахрома Содирова взяли в заложники группу наблюдателей ООН и выдвинули свои требования: Бахром добивался возвращения на родину своего младшего брата и сорока его соратников. Власти Таджикистана отреагировали как и положено в таких случаях: подтянули силы к ставке Бахрома и приступили к переговорам с ним. Бахром расширил контингент заложников за счет подвернувшихся сотрудников МККК, журналистов, прибывших освещать события, и министра безопасности Таджикистана, приехавшего на переговоры. К переговорам подключились российские и афганские должностные лица. Конфликт завершился благополучно: заложники обрели свободу, семья Содировых воссоединилась и дружно высказалась в поддержку курса, проводимого президентом Таджикистана Эмомали Рахмоновым.
Родственники, посредники и соучастники
Итак, братья Содировы теперь вместе. Правда, без ответа остался вопрос, возникший в самом начале этой истории: почему брат Бахром добивался возвращения брата Резвона столь экстравагантным способом? Если бы Резвон закованным в кандалы томился в подвалах душанбинского КГБ или в афганской темнице, действия Бахрома были бы, по крайней мере, понятны. Но в том-то и дело, что меньшой в это время во главе своего отряда сражался в Афганистане против талибов на стороне правительства, поддерживаемого Москвой и Душанбе.
Резвон Содиров — бывший главнокомандующий вооруженными силами таджикской оппозиции. Известен личной храбростью и немотивированной жестокостью по отношению к врагам, мирным жителям и подчиненным. В силу последнего в конце 1994 года руководство оппозиции сместило его с должности главкома сил оппозиции. Ему грозил суд, но от расправы бывших соратников его спас Ахмадшах Масуд, тогдашний министр обороны Афганистана. Резвон Содиров был вместе со своим отрядом зачислен в президентскую (афганскую) гвардию. В конце ноября прошлого года Резвон неожиданно объявляется в Душанбе, где встречается с президентом Таджикистана Эмомали Рахмоновым и заявляет об окончательном разрыве с оппозицией и переходе на сторону властей. Вместе с командующим президентской гвардией (на сей раз таджикской) Гаффором Мирзоевым — в прошлом заклятым врагом — отправляется в Обигарм, где снабжает оружием отряд старшего брата Бахрома и агитирует местных жителей в пользу душанбинских властей. Через месяц Резвон возвращается обратно в Афганистан. Он поспевает вовремя: талибы начинают очередное наступление на позиции Масуда.
Как ясно из всего сказанного, возвращение блудного брата могло бы произойти и без шумного захвата заложников. Так, как это и было в ноябре прошлого года. Лидеры оппозиции, буквально в первые же дни осудившие захват Бахромом заложников и подтянувшие свои отряды к Обигарму, недвусмысленно заявили, что эта акция инспирирована официальным Душанбе.
Неофициально же оппозиционеры утверждают, что к нынешнему кризису причастна и Москва. В качестве аргумента они приводят транслировавшийся телеканалами фрагмент телефонного разговора российского вице-премьера Виталия Игнатенко с Бахромом Содировым.
Игнатенко резко оборвал боевика, в ультимативной форме потребовал освободить заложников и, не выслушав ответа, бросил трубку. Подобная форма ведения переговоров с боевиками, в руках у которых находятся заложники, в общем-то достаточна необычна. А вдруг боевик обидится и начнет вымещать зло на заложниках? В том-то и дело, говорят таджикские оппозиционеры, изначально было известно, что вся история с заложниками не более чем игра с заранее известными (естественно, не заложникам) результатами. И участники переговоров играли в одной команде.
Команда — это, разумеется, литературный образ. Но игра, в которую оказались вовлечены заложники, имеет все внешние признаки реальной политической стратегии.
Душанбе нараспашку
Чтобы понять это, достаточно вспомнить, что заложники были взяты за три недели до решающей встречи объединенной оппозиции и властей Душанбе. 26 февраля заключившим перемирие сторонам таджикского конфликта предстоит окончательно обсудить распределение мест в коалиционном органе, который должен руководить Таджикистаном в переходный период. Оппозиция, как известно, настаивает на том, чтобы треть мест выделить так называемой третьей силе — влиятельному блоку "Национальное возрождение" во главе с экс-премьером и главным соперником Рахмонова на президентских выборах 1994 года Абдумаликом Абдулладжановым. Такой расклад не устраивает официальные власти Душанбе, понимающие, что "третья сила" будет блокироваться с оппозицией. Но теперь, после шумного шоу с заложниками, власти могут противопоставить "третьей силе" оппозиции собственную "третью силу" — братьев Содировых. Они уже достаточно известны не только таджикской общественности, но и посредникам — ООН, Ирану, России.
Но и появление "второй третьей силы" — лишь наиболее очевидный, внутриполитический итог акции. Есть другой, в некотором смысле более масштабный. Переходом Резвона с боевиками из Афганистана в Таджикистан создан прецедент, который Душанбе и Москва вполне могут использовать и во внешней политике, а именно в отношениях с Афганистаном, где события развиваются весьма драматически.
В середине января талибы предприняли новое наступление на север и загнали отряды Ахмадшаха Масуда, министра обороны в официальном правительстве Афганистана, а фактически лидера афганских таджиков, в Панджерское ущелье. Перспективы у Масуда, судя по всему, тусклые. Спереди — талибы, позади — охраняемая российскими пограничниками афгано-таджикская граница. Если ему не удастся сдержать напор талибов, выход один — перейти границу с Таджикистаном.
Следует напомнить, что и власти Душанбе, и союзная им Москва опасаются выхода талибов на границу. Достаточно вспомнить истерику Москвы в сентябре прошлого года, когда талибы взяли Кабул. Некоторые российские политики тогда заговорили о скором появлении "воинов ислама" чуть ли не на Волге. Несколько позже было принято решение поддержать антиталибскую коалицию в Афганистане. Однако и талибы не сироты — их весьма энергично поддерживают Пакистан, Саудовская Аравия, США. Сейчас удача на стороне талибов, а Масуду грозит полный разгром. Он мог бы, и небезуспешно, как свидетельствует современная афганская история, попытать счастья, развернув тыловые базы в Таджикистане, то есть организованно отступив за границу вместе со своей армией. Отдохнуть здесь, перегруппировать силы и вновь перейти в контрнаступление. Но это означало бы прямое вмешательство России и таджикских властей во внутриафганские дела. Согласно же международным правилам бежавшие за границу военные части должны быть разоружены и интернированы в лагерях беженцев под эгидой ООН и МККК. В этом случае Масуд и его сторонники лишаются каких-либо перспектив влияния на политическую жизнь Афганистана.
И здесь "прецедент Содирова" может оказаться чрезвычайно ценным. Воссоединение братьев вполне можно трактовать как передислокацию передовых сил Масуда в Таджикистан (в конце концов отряд Резвона воевал в составе гвардии афганского президента) и создание там плацдарма. Тем более, что одним из результатов этой акции стало удаление из Таджикистана наблюдателей ООН и представителей МККК, эвакуировавшихся в соседний Узбекистан. Так что в случае пересечения границы отрядами Масуда можно не опасаться лишних глаз. Теперь к каждому из соратников Резвона спокойно может придти по сорок братьев, и каждый с сорока соратниками.
С другой стороны, операция братьев Содировых уже позволила Масуду принять участие во внутритаджикской политике: он прибыл в Душанбе, где провел два раунда переговоров с президентом Рахмоновым. Его брат и личный представитель выступил в роли посредника в переговорах между Содировыми и властями Душанбе.
До сих пор разделенные Пянджем таджики Афганистана и Таджикистана не вмешивались во внутриполитические дела друг друга. Таджикская оппозиция, базирующаяся на территории, контролируемой Масудом, старалась дистанцироваться от внутриафганского конфликта, в свою очередь, афганские таджики поддерживали ровные отношения со всеми сторонами внутритаджикского конфликта. Но если талибам удастся выдавить отряды Масуда в Таджикистан, ему неизбежно придется отказаться от нейтралитета. Разумеется, в пользу союзного ему официального Душанбе.
Отряды таджикской оппозиции, успешно воюющие против правительственной армии, вряд ли смогут тягаться с ветеранами Масуда. И здесь уместно вспомнить, что талибы неоднократно предлагали лидерам таджикских оппозиционеров "руку и сердце". Надо заметить, что подобный союз привлекает радикалов в среде оппозиции. Лидеры, придерживающиеся умеренных взглядов, тактично уклонялись от дружеских талибских объятий, понимая, чем чревата такая интернационализация таджикского конфликта.
До сих пор соотношение сил им это позволяло.
ДОВАРИ МУРОД