Смерть Саида

Масштабная операция ФСБ в ингушском селе Экажево готовилась и проводилась в обстановке полной секретности — даже от местных силовиков. "Когда я приехал на место происшествия, стоявший в оцеплении офицер ФСБ поблагодарил меня за помощь, вежливо сообщив при этом, что они в ней не нуждаются" — так прокомментировал события один из руководителей ингушского МВД.

Неофициальные источники, знакомые с деталями операции, утверждают, что ее целью не был какой-то конкретный человек или банда: просто спецслужбы, получая и сопоставляя донесения своих агентов, пришли к выводу о том, что некоторые дома в Экажево могут использоваться террористами в качестве перевалочных баз, и решили зачистить подозрительные объекты в профилактических целях. Профилактика была на редкость удачной: одним из убитых оказался 28-летний боевик из Бурятии Александр Тихомиров, более известный в рядах северокавказского сопротивления как шейх Саид Бурятский. Как признают участники спецоперации, в окруженном доме он оказался случайно — накануне поздно вечером пришел к знакомым в Экажево переночевать, а утром попал вместе с ними под зачистку. Смерть бурятский боевик, опять же по данным силовиков, принял спокойно: за несколько минут до гибели он прочитал соратникам последнюю проповедь, записав ее на видеокамеру мобильного телефона, и попрощался с ними. Сам видеосюжет ФСБ не обнародовала.

Федеральная власть придала смерти Бурятского огромное значение: 6 марта глава ФСБ Александр Бортников лично перед телекамерой доложил президенту Дмитрию Медведеву о ликвидации боевика. Точно так же 10 июля 2006 года тогдашний глава ФСБ Николай Патрушев докладывал президенту Владимиру Путину об уничтожении Шамиля Басаева.

Феномен Саида Бурятского состоит в том, что он, не принадлежа по крови к кавказским или арабским народам, смог стать чуть ли не главным идеологом террористического подполья и пользовался огромным уважением боевиков. Это тем более удивительно, что Александр Тихомиров родился и жил в Улан-Удэ, большинство жителей которого узнают о событиях, происходящих на Северном Кавказе и в Москве, только из выпусков теленовостей. Оба эти региона называются в Бурятии одним словом — Россия.

Сын русской и бурята, Тихомиров рос без отца. С детских лет он заинтересовался религией — сначала традиционным для Бурятии буддизмом, от которого в 15 лет отказался, приняв ислам. По некоторым данным, это было связано с появлением у 15-летнего Тихомирова отчима-кавказца, исповедовавшего ислам.

Большую часть своей сознательной жизни Тихомиров изучал ислам: сначала в двух российских медресе (в Москве и в Оренбургской области), затем в мусульманском университете "Аль-Азхар" в Каире и наконец — на частных уроках, полученных у знатоков ислама в Египте и Кувейте.

Вернувшись в 2005 году Москву уже под мусульманским именем Саид Абу Саад аль-Бурьяти, он стал работать в Московской соборной мечети, но через некоторое время уволился из-за разногласий с руководством. Дело в том, что Тихомиров за время проживания за границей стал приверженцем одной из наиболее радикальных форм ислама — салафии, или ваххабизма, призывающей вернуться к истокам религии, устранить любого рода посредничество между человеком и богом и вести вооруженную борьбу за распространение ислама во всем мире. В качестве проповедника салафитского толка Саид Бурятский получил международную известность. Молодой ученый аргументированно критиковал другие течения в исламе, вступая в дискуссии с религиозными авторитетами мирового уровня, а его лекции, написанные простым и доступным языком, пользовались большой популярностью мусульманской молодежи России и стран СНГ. К 26 годам Саид Бурятский уже считался в салафитской среде шейхом — старейшиной и знатоком религии. Главной темой его проповедей было теоретическое обоснование необходимости джихада — вооруженной борьбы за права мусульман и самопожертвования в этой борьбе.

Популярность молодого ученого в мусульманской среде росла, однако, как признавался сам Саид Бурятский, сторонники все чаще стали упрекать его в неискренности, давая понять, что красивые слова "кабинетного" джихадиста сильно расходятся с его собственным образом жизни. Проповедник, что называется, принял вызов: в мае 2008 года он приехал на Северный Кавказ, тайно связался с местным бандподпольем, присягнул на верность его лидеру Доку Умарову, провозгласившему себя военным эмиром "Имарата Кавказ", и вступил в его отряд.

"Только здесь я понял сущность всех наших кухонных джамаатов (мусульманская община.— "Власть") и интернет-муджахидов (борцы за веру.— "Власть"), которые сюда не стремятся приехать,— писал своей жене Саид Бурятский.— Настоящий джамаат лишь там, где вы вместе прошли через трудности".

Эти письма уже после гибели Бурятского были вывешены на одном из сайтов кавказских экстремистов. По ним можно восстановить образ проповедника-террориста, не лишенного сентиментальности.

Постоянная работа с будущими «живыми бомбами» не прошла бесследно и для самого ваххабитского идеолога. В какой-то момент психика пропагандиста дала сбой

Боевик из не отличавшегося богатырским телосложением и здоровьем Тихомирова, по его собственному признанию, не получился. Он сообщал супруге, что постепенно привык к жизни в подполье и даже полюбил "эти горы и этот лес"; свыкся с холодом и сыростью ("ты не поверишь, дожди иногда идут по четыре дня без остановки"), длинными пешими переходами и даже грохотом снарядов, под который приходится спать ("когда перестают стрелять, заснуть уже не можешь"). Тут же вышедший на джихад ученый жалуется на боли в спине, появившиеся то ли от сквозняков, то ли от того, что он "надорвался на грузе". По словам Саида Бурятского, соратники, щадя его во время пеших переходов, чуть ли не силой отбирали у него тяжелую поклажу, но спина все равно болела, поэтому почти всю зиму ему пришлось провести в блиндаже.

Главная база эмира Доку Умарова, по словам Саида Бурятского, находилась примерно в часе ходьбы от маленького села Даттых, расположенного на границе Чечни и Ингушетии, в лощине между сопок. Воспользовавшись естественным укрытием, боевики, как пишет он, капитально обосновались в этом месте: поставили палатки, соорудили блиндажи, в одном из которых располагалась столовая, и даже построили "мечеть человек на 20-25 из клеенки и каркаса" (по данным ФСБ, численность отряда составляла около 60 человек).

Пристанище назвали Нью-Даттых, а проход между блиндажами — проспектом Умарова. Однако в мае прошлого года базу рассекретил кто-то из жителей настоящего Даттыха. Федеральное командование посчитало, что штурмовать умаровский укрепрайон силами спецназа слишком рискованно, и его просто сровняли с землей ракетными ударами с воздуха. Обследуя трупы после авианалета, эксперты рассчитывали найти среди них и тело Доку Умарова, однако лидеру экстремистов удалось уйти из-под удара и вывести примерно половину своего отряда. Среди выживших остался и Саид Бурятский.

Примерно в это время эмир Умаров, видимо, и поручил несостоявшемуся боевику идеологическую подготовку членов своего отряда, и именно в этом качестве Саид Бурятский в полной мере использовал свои фундаментальные знания и организаторский талант.

22 июня прошлого года в микрорайоне "Центр-Камаз" Назрани неизвестный террорист на начиненной взрывчаткой Toyota Camry протаранил кортеж президента Ингушетии Юнус-Бека Евкурова. В результате покушения погиб один из охранников главы республики, а сам Евкуров получил тяжелейшие ранения. Его жизнь буквально чудом спасли московские врачи.

"Того брата, который ушел на Евкурова, тоже я готовил",— писал жене Саид Бурятский, давая понять, что 22 июня подорвался уже не первый его ученик. По словам идеолога, боевик отправился на смерть, "нисколько не волнуясь, как будто бы пошел выпить чаю".

Примерно через месяц, 26 июля, уже смертник-пешеход подорвал себя перед театральным центром на Театральной площади в Грозном, убив при этом четверых остановивших его перед входом в зал офицеров милиции и двух случайных прохожих. Теракт, видимо, готовился для президента Чечни Рамзана Кадырова, который собирался в этот день посетить театр, но опоздал на спектакль и не пострадал. Этого террориста Саиду Бурятскому даже не пришлось готовить. Во всяком случае, жене он сообщил, что "Харун, который взорвался в Грозном", совершил самоподрыв без всякой предварительной идеологической обработки. "Я видел в нем желание умереть, которое напоминало дикий голод",— писал Бурятский.

Тремя днями позже останки шахида Харуна опознали. Тогда же президент Чечни Рамзан Кадыров впервые назвал Тихомирова главным идеологом бандподполья и своим личным врагом. "Бурятский и ему подобные террористы из нормального человека, молодого спортсмена Рустама Мухадиева сделали террориста-смертника, накачав его разными дурманящими препаратами и подвергая психологической обработке,— заявил Кадыров.— Дни террористов сочтены. Сотрудники милиции и других ведомств идут по их следу". Поймать организаторов теракта в Грозном быстро не удалось, зато милиция в Чечне в тот же день, когда были сделаны громкие заявления, понесла новые потери. 30 июля в селе Валерик Ачхой-Мартановского района правоохранители случайно застрелили командированных в Чечню милиционера-водителя из Якутска Аркадия Саввинова и его напарника, ошибочно приняв якута за разыскиваемого бурята. Против применивших оружие было возбуждено уголовное дело, ЧП получило громкий резонанс в милицейских кругах. В отряде ОМОН при МВД Бурятии даже ставился вопрос об отказе от служебных командировок на Северный Кавказ.

Еще одно тяжкое преступление, в организации которого следствие подозревает Саида Бурятского,— теракт в Назрани, совершенный утром 17 августа прошлого года. Тогда смертник за рулем заминированной "Газели", протаранив ворота, въехал во двор городского ОВД, где милиционеры построились на утренний развод. В результате взрыва погибли 25 человек, более сотни были ранены, а глава МВД Ингушетии Руслан Мейриев лишился своего поста. Вскоре после взрыва в интернете появилась видеозапись с участием Саида Бурятского, на которой он объясняет необходимость самопожертвования в джихаде, сидя в кузове "Газели" рядом с двухсотлитровой металлической бочкой, начиненной, по его словам, взрывчаткой. Этот ролик дал основания полагать, что сам Бурятский и был за рулем взорвавшейся машины. Однако спустя два дня после теракта сайты боевиков это опровергли, а сам несостоявшийся смертник вскоре публично объяснил, что лишь собирался совершить эту акцию, но командование в последний момент поручило ее другому исполнителю.

По данным ингушских оперативников, возглавив идеологическую службу "Имарата", Саид Бурятский сформировал интернациональную бригаду из 30 наиболее близких своих сторонников, которых, воспользовавшись связями в исламском мире, отправил на подготовку в медресе экстремистской направленности, расположенное в одной из стран ближнего зарубежья. Вернулись боевики оттуда якобы убежденными сторонниками истишхада (фанатичная готовность к самопожертвованию). По данным милиционеров, отслеживающих все совершенные на Северном Кавказе теракты с самоподрывом, пока самоликвидировались лишь девять учеников Саида Бурятского. Остальные 21 ждут команды и указания цели от своего военного эмира Доку Умарова.

Постоянная работа с будущими "живыми бомбами" не прошла бесследно и для самого ваххабитского идеолога. В какой-то момент психика пропагандиста дала сбой. "Я так устал от этой дунья (земной жизни.— "Власть"), как будто прожил уже века,— писал жене Саид Бурятский.— Знаешь, мне стали сниться братья, ушедшие на операции по истишхаду. Уже нет Абу Дуджаны, Адама, Биляля, Харуна, Абу Муслима и еще многих братьев. А я все еще жив... Знаешь, каждый раз, когда они уходят, на меня наваливается страшная усталость... Я никогда не забуду тех, кто помогал мне носить вещи, с кем мы были в холоде и ночевали в палатке под слоем снега, с кем сидели в дождь под клеенкой в лесу, с кем делили последнюю конфету. Я давно прошу Докку, чтобы он разрешил мне пойти на истишхад, но каждый раз мне в этом отказывают — ты, мол, еще нужен здесь. Сам я так не считаю и завидую тем, кто ушел по этому пути..."

2 марта в Экажево идеологическая "машина смерти" была наконец остановлена окончательно, и это можно считать безусловным успехом российских спецслужб. Однако если посмотреть на проблему в долгосрочной перспективе, можно предположить, что смерть Саида Бурятского таит в себе едва ли не большую опасность, чем все "живые бомбы", подготовленные им при жизни. Молодой человек немусульманского происхождения, принявший ислам, в совершенстве изучивший его и рассказавший о нем другим, стал уважаемым религиозным деятелем, даже оставаясь в статусе "кухонного" моджахеда. После отказа Саида Бурятского от мирских ценностей в пользу вооруженной борьбы его рейтинг и вовсе взлетел до запредельных высот. Мученическая же, с точки зрения его соратников, гибель ученого вполне может превратить его в символ вооруженной борьбы с неверными. В этом случае экстремистам не нужно будет даже тратить силы на пропаганду своих взглядов — сам пример молодого мусульманина, сказавшего слово и подтвердившего его делом, может привлечь на сторону вооруженного подполья новых сторонников. Причем в их числе, благодаря интернациональному образу Саида Бурятского, вполне могут оказаться не только уроженцы северокавказских республик, но и вообще далекие от проблем этого региона люди.

"Своей жизнью и своей смертью Саид Бурятский внес огромный вклад в укрепление рядов вооруженной оппозиции на Северном Кавказе,— убежден глава Исламского комитета России Гейдар Джемаль.— Идеи, которые он пропагандировал, теперь приобретут характер абсолютной истины для его последователей, поскольку этот человек заплатил за свои убеждения собственной жизнью".

На вопрос о том, возможен ли был какой-либо другой вариант развития событий, кроме физического устранения Саида Бурятского, Гейдар Джемаль, подумав, ответа не нашел. "Его конечной целью, как я думаю, было переформатирование российского и мирового пространства, а любые переговоры с властями на эту тему обязательно зашли бы в тупик".