Попытки найти что-либо общее между содержанием предыдущих президентских посланий и проводившейся в последние годы политикой не дают положительного результата.
Форма против содержания
Форма послания президента парламенту была заимствована Россией у США, где послание "О состоянии Союза", с которым выступает перед конгрессом глава государства, не предполагает никаких директивных функций и, соответственно, карательных санкций. Это просто разговор лидера страны со своим народом.
Статус послания российского президента Федеральному собранию законодательно не определен. Конституция на этот счет немногословна: "Президент Российской Федерации... обращается к Федеральному Собранию с ежегодными посланиями о положении в стране, об основных направлениях внутренней и внешней политики государства" (ст. 84, п. "е"). Несмотря на то что по форме послание сильно смахивает на партийный отчетный доклад и "Основные направления...", экономическая и политическая жизнь страны идет сама по себе, вне видимой связи с его положениями. Иными словами, правительство попросту игнорирует все сказанное президентом.
Как ни старался чудак Сергей Глазьев в течение двух лет на посту главы комитета Думы по экономической политике доказать факты нарушения правительством положений послания президента, все его обращения к Ельцину были проигнорированы. Если президент и задумывался когда-либо о смене премьера, то отнюдь не из-за печальной участи своих посланий, это факт.
А о том, что судьба этих документов была печальна, говорят уже сами их названия: "Об укреплении Российского государства" (1994), "О действенности государственной власти в России" (1995), "Россия, за которую мы в ответе" (1996).
Наименование нынешнего послания — "Порядок во власти — порядок в стране" — красноречиво подытоживает достижения властей за прошедшие годы.
Жизнь против посланий
Но обратимся к текстам.
В 1994 году президент, например, сделал принципиально новое для экономической политики заявление: "Выходить из кризиса России придется самостоятельно". Последовавшие события показали не только не ослабление, но, напротив, значительное усиление роли международных финансовых организаций как донора российского бюджета.
К тому же 1994 году относятся еще два весьма примечательных высказывания президента: "1994 год должен стать годом начала действительной структурной перестройки российской экономики" и "Предельно допустимый уровень инфляции превышать нельзя. Это требование будет обеспечиваться в том числе и конституционными полномочиями президента". Структурная перестройка экономики никак не проявилась до сих пор; что же касается предельного уровня прироста денежной массы в 1994 году, установленного, кстати, тем же посланием (3-5% в месяц), то инфляция наперекор всем президентским полномочиям была как минимум в два раза выше.
Через год основная задача формулировалась как построение "моста от инфляционного прошлого к инвестиционному будущему", то есть преодоление инвестиционного кризиса и технологическая модернизация экономики на базе обуздания инфляции. Обуздать инфляцию в 1995 году почти удалось, но никакого моста к инвестиционному будущему так и не построили. Более того, сейчас ситуация с инвестициями хуже, чем два года назад.
В 1996 году стратегическая задача осталась практически без изменений. Это логично, поскольку никаких принципиальных изменений к лучшему в динамике производства и потребления не произошло. Изменился формальный метод: от макроэкономических и чисто финансовых инструментов, возможности использования которых оказались исчерпанными, государство решило постепенно перейти к использованию резервов, связанных с повышением финансовой дисциплины и реализацией его прав как собственника, а также с прямым финансированием экономики.
Однако финансовая дисциплина проходит красной нитью и через экономическую часть послания этого года, а задача реализации прав государства как собственника не ранее как месяц назад ставилась на одном из заседаний правительства. О госинвестициях говорить просто излишне: из-за бюджетного кризиса они почти отсутствовали не только в 1995 году, но и в 1996-м. Нет их и сейчас.
Стоит обратить внимание и еще на одно положение из прошлогоднего президентского послания. В нем утверждалось, что господдержка экономики будет существенно облегчена, когда завершится период ее кризисного развития: в случае сохранения политической стабильности снижение инфляции вызовет снижение доходности на финансовых рынках, которое, в свою очередь, вытеснит значительную часть обращающихся там капиталов в реальный сектор. Тем самым будет преодолен инвестиционный кризис.
Инфляция действительно снизилась. Понизилась и доходность многих финансовых инструментов. Однако вытеснения капиталов в реальный сектор не произошло. Кто лучше министра финансов прокомментирует этот парадокс? По словам Александра Лившица, "каждый раз, когда, казалось, нам удается создать все условия для перетока капиталов; когда, казалось, уже подавили все высокодоходные финансовые инструменты — как раз появляются новые, и все возвращается на круги своя".
Это не пренебрежение президентским посланием или невыполнение президентских поручений. Это неспособность правительства прогнозировать развитие экономики.
Президент выбирает жизнь
Политический раздел президентских посланий столь же эффективен, как и экономический. Наиболее показательно в этом отношении прошлогоднее послание в той части, которая касалась отношений с Чечней. Основная идея Бориса Ельцина сводилась к тому, что центр готов к переговорам с любыми политическими силами, но при этом не намерен "вести переговоры с чеченскими бандитами за спиной законного правительства Чечни" (то есть правительства Доку Завгаева). Более того, Ельцин безапелляционно заявил, что требование "прекратить войну" или "вывести войска из Чечни" — "никакое не решение, это даже не путь к миру, а прямая дорога к распространению войны по всему Кавказу, а возможно, и за его пределами".
Правда, это президентское послание никто осквернить не успел. Через три месяца Ельцин сам о нем забыл.
ИВАН ПЕТРОВ