Спустя 25 лет россияне смогли спокойно оценить перестройку. Опросы социологов показывают: большинству из них конец 80-х больше не кажется таким страшным и теперь вызывает уже не эмоциональную, а рациональную критику.
Молодость в помощь
Нынешними сдержанными оценками перестройка во многом обязана демографии: поколение, пережившее ее и недовольное ее результатами, уходит в прошлое, а молодая смена на все смотрит с оптимизмом. "Люди 80-го года рождения СССР уже не помнят,— считает Валерий Федоров, директор ВЦИОМа.— Они ничего не потеряли в годы перестройки. Те же, кто тогда жил и на своей шкуре ощутил последствия реформ Горбачева, в массе своей отрицательное мнение о них не изменили: просто по естественным причинам их стало меньше".
Однако даже те, кто перестройку пережил, чаще всего могут довольствоваться лишь впечатлениями зрителей. По данным Левада-центра, в 1991 году только 14 процентов россиян подтвердили свое участие в демонстрациях и митингах конца 80-х. Поэтому в их памяти запечатлены даже не столько реальные события перестройки, сколько ее образ, в котором детали теряются. "Если в общественном сознании в какой-то момент акцентируются положительные стороны перестройки, как то: свободный выезд за рубеж, окончание афганской войны,— то и вся эпоха в целом воспринимается более благосклонно,— замечает Борис Дубин, руководитель социально-политических исследований Левада-центра.— Сейчас, когда все группы населения живут в среднем лучше, чем в 90-е, и личные обиды ушли, россиянам проще доброжелательно смотреть на реформы Горбачева".
Эмоции вокруг перестройки как реального исторического события теряют остроту, зато охладевшему взгляду легче заметить то, что она принесла фундаментального. "События, которые раскалывали общественное мнение в конце 80-х, стали историей,— поясняет Владимир Петухов, руководитель Центра комплексных социальных исследований Института социологии РАН.— На авансцену стали выходить такие очевидные вещи, как падение железного занавеса, гражданские свободы, новые возможности. Историческая дистанция играет на руку образу перестройки".
Ответственна за все
— Но все-таки более чем у половины людей конец 80-х вызывает негативные эмоции,— считает Борис Дубин.— Это скорее проекция своих страхов, разочарований. Например, распад СССР люди восприняли плохо не в 1991-м, а только после первых результатов рыночных реформ: когда потеряли работу и сбережения, а потом началась чеченская война. Фактически все последующие потрясения ухудшали мнение о перестройке.
Образ "плохой перестройки" воспроизводит сам себя и существует почти отдельно от фактов. "Значительная часть россиян по-прежнему негативно относится к Горбачеву, так как он, по их мнению, открыл дорогу Ельцину и рыночным преобразованиям 90-х", - замечает Владимир Петухов.
Горе уму
Но самые неожиданные оценки реформам Горбачева дали те, кто вроде бы сумел воспользоваться их достижениями: образованные, обеспеченные люди, жители крупных городов. Они пополнили ряды скептиков. "Например, 25 процентов высокообразованных россиян считают, что лучше бы Горбачев развивал рынок, не касаясь демократии,— говорит Владимир Петухов.— Это одно из проявлений идейной переориентации части политической элиты России и нового среднего класса: стала популярной мысль, что модернизация может проводиться без политических изменений. Группа технократов исповедует элитистскую модель демократии, когда все решают верхи, а низы могут только сказать за они или против. Разумеется, по духу они противники перестройки, которая как раз привлекала широкие слои населения к решению проблем". Стремление решить все быстро и технично, не в пример неконтролируемым реформам Горбачева, кажется новой спасительной идеей. Однако, вероятно, в основе ее — все то же нетерпение, стремление одним махом стать вровень с развитыми странами. "Жители Центрального и Северо-Западного округов оказались более критичными к перестройке, чем россияне в целом,— считает Валерий Федоров.— Как правило, в этих регионах живут самые обеспеченные люди, и они же у нас — самые недовольные, потому что притязания больше: они себя сравнивают не с Уралом или Сибирью, а с Берлином и Лондоном".
— Недовольство образованных людей легко объяснить разочарованием,— полагает Борис Дубин.— Перестройка фактически свела на нет весь мир интеллигенции, размыла эту специфическую прослойку общества. На их фоне даже бедные люди, без ресурсов и положения, легче перенесли этот период.
Зеркало времени
Образ перестройки — как конкретного временного промежутка, "рокового рубежа", символа демократии — еще больше усложнился в ходе современных разговоров о реформах. Ужас перед неопределенностью уходит, и перестройка становится зеркалом, в котором по-своему отражается настоящее.
— В оценках россиян Путин выходил неким антиподом Горбачеву, то есть в отношении них действовал один и тот же закон, только с разным знаком,— поясняет Владимир Петухов.— Если к тому, что делал Горбачев, в целом отношение положительное, то к нему самому — преимущественно негативное. А вот многие события и явления эпохи Путина — Курск, Беслан, коррупция и прочее — хоть и воспринимаются россиянами резко отрицательно, зато никак не влияют на уровень его поддержки, в целом он высокий. Под стать лидерам и эпохи были противоположные. Нынешнее стремление к некоторой открытости власти воспринимается как отзвук перестройки, создавая пусть и слабое, но подобие преемственности времен.
— Опросы после смерти Егора Гайдара показали, что отношение к его реформам значительно улучшилось по сравнению с тем, каким оно было в сам момент перемен,— считает Борис Дубин.— Это не просто дань уважения ушедшему человеку, это, возможно, появление исторической памяти, как и в случае с перестройкой. Именно в восприятии переломных моментов истории и центральных личностей устанавливаются какие-то связи между тем, что начали в 80-е, тем, во что это вылилось в 90-е, и чем резюмировалось в нулевые. Возникают какие-то очажки сознательности.