Их нравы
Колонка редактора
Когда я шла на интервью в Кремль, мобильный телефон надо было оставлять на первом же пункте охраны, еще около Спасской башни. Затем рамки металлоискателей и досмотр сумочки. Я никогда не ходила на интервью к нашему президенту, но уверена — его визитеров проверяют жестче. Я не против, пусть проверяют. Ты и так проникаешься пафосом происходящего, а досмотр лишь усиливает ответственность момента.
В Люксембурге все совершенно по-другому. В посольстве Люксембурга в Москве, так же, как потом во время поездки по Великому Герцогству, чувствуешь себя комфортно, как дома. Я жду встречи с послом. В комнату входит высокий мужчина, тихо представляется и садится в кресло рядом со мной. Я не расслышала его должность. Пару минут мы сидим молча, и только теперь я решила переспросить, кто он такой.
— Я посол,— без обид представляется снова Гастон Стронк.
Я еду в Люксембург почти с официальным визитом — готовить путеводитель по этому государству, и мне выпадает огромная удача — интервью с премьер-министром герцогства. Жан-Клод Юнкер — фигура на европейском политическом олимпе уникальная: 30 лет член правительства герцогства, 15 лет на должности премьер-министра.
Мы привыкли согласовывать вопросы к первым лицам с их помощниками. Поэтому еще в Москве я спрашиваю, есть ли у посла пожелания, о чем мне стоит спросить господина премьера.
— Спросите, курит ли он так же много, как раньше. Скажите, что мы в Москве беспокоимся о его здоровье,— советует Гастон Стронк.— Поговорить не о политике вам с ним вряд ли удастся: в ней вся его жизнь.
Каждый, кто знаком с Жан-Клодом Юнкером и кого я спрашиваю о том, какие вопросы ему задать, вспоминает о своих встречах с премьер-министром Люксембурга с явным удовольствием и обещает, что мне будет легко.
Итак, понедельник, 22 февраля, 14 часов по люксембургскому времени. Мы приходим в особняк, где работает премьер-министр, и сообщаем охране, что мы русские журналисты и нам назначена встреча. Не проверяя ни наших документов, ни вещей, охрана проводит нас в просторный и прокуренный кабинет на первом этаже. Вместо отведенного получаса мы говорим почти полтора, часы на соседней башне успевают пять раз проиграть свою мелодию. О том, что из разговора получилось,— в материале "Евросоюз — это и олицетворение определенного представления о человеке".
