Кто мы?

Лев Амбиндер

Мама тяжелобольного малыша из Одессы говорит эксперту Украинского фонда помощи (Уфонда): "Сначала денег дайте, тогда мы вам документы вышлем". У ее ребенка косолапость, современное лечение обойдется в 38 тыс. грн. Мы готовы их собрать, но без документов какой сбор? Из Донецка отец грудной крохи с тяжелым пороком сердца ждет помощи в оплате сложнейшей операции в Питере, но "опасается злоупотреблений" с нашей стороны. Та же история: сначала деньги — потом документы... Отчаявшиеся люди не понимают, что их недоверие вяжет руки не нам, а читателям Ъ — те ждут документального подтверждения нужды.

Требования к письмам-просьбам отшлифованы годами работы Русфонда, аналогом которого является Уфонд. С ними легко ознакомиться — они находятся в свободном доступе на сайте ufond.kommersant.ua, раздел "Получить помощь". Эти требования подчинены единственной цели: получив право на публикацию, сделать максимально достоверной для читателей просьбу автора. Его письмо — главный документ, к нему прикладывается набор справок: контакты, паспортные данные, ИНН, счет на оплату и справка о доходах, так как читатель не жалует иждивенческие настроения.

Несчастные родители решили, что мы наживемся на их беде? Но каким образом? Кто ж его знает, уж каким-нибудь... Так что на всякий случай подождем с отправкой справок... И ведь не прислали. Даже сознавая цейтнот, в котором находятся их дети. Весь строй нашей жизни воспитал в этих бедолагах недоверие к государственным и общественным конторам. Такое недоверие, что проще бездействовать с тяжелобольным дитем на руках, чем дать возможность кому бы то ни было злоупотребить своими паспортными данными. А ничего, в сущности, кроме этих персональных данных да справки о доходах, и не требовалось. Причем каждому эксперт Уфонда сообщил, что как раз паспортные данные никогда не попадут в печать, нет в том нужды.

Что фонду делать в таких случаях? Терпеливо объяснять, ничего более. А если и тогда не убедим? Значит, таков родительский выбор. Мы не станем публиковать непроверенное письмо.

А вот вести с другого фланга. На этой неделе председатель налогового комитета Верховной рады Сергей Терехин подтвердил Ъ (см. номер от 23 марта), что строгости двойного налогообложения пожертвований оправданны и вызваны стремлением не допустить финансовых махинаций. В частности, речь шла об обязательной уплате с пожертвования 15-процентного подоходного налога за благополучателя, человека, остро нуждающегося. Аргументы председателя убийственны: "Частное лицо, которое дает, представим себе, школе субсидирование, в этом случае само решает, кому давать. А это коррупция". Ну, просто нет слов.

То есть в доброту и честность намерений благотворителей и фондов, которые обслуживают интересы благотворителей, не верят обе стороны. Что с этим делать? Все то же: терпеливо объяснять и ничего более. А если и тогда не убедим? Значит, будем искать в Раде депутатов, которые готовы и умеют слушать не только себя любимых. И уже им снова терпеливо объяснять.

Я сказал, что нам не верят обе стороны? Я не прав. Есть еще и третья сторона. Это эквайеры, чья работа состоит в обслуживании системы электронных платежей, наиболее оптимальной сегодня и потому удобной для множества читателей. Так вот, эквайеры пока отмахиваются от благотворительных организаций, ссылаясь на несуществующие нормы законодательства. Им до поры до времени это сходит с рук. Я даже догадываюсь, до какой поры: пока благотворительные фонды не привлекут к проблеме внимание властей и общества. Потому что фандрайзинг (сбор пожертвований) — это та же торговля, только вид сбоку. Это чистой воды аутсорсинг благотворительных услуг, то есть производство. Наша услуга — профессиональное информационное обслуживание читателей. Мы предлагаем всем желающим заняться благотворительностью прозрачную и достоверную информацию. Мы отчитываемся за эти вложения по методике самих жертвователей. Это та же торговля, отличается она от традиционной лишь одним: распределением прибыли. В традиционном бизнесе прибыль есть собственность учредителей и акционеров. А в фандрайзинге прибыль уходит благополучателям, по версии Уфонда — тяжелобольным детям. Сотрудники фонда имеют право лишь на зарплату. По закону эти траты не должны превышать 20% результатов фандрайзинга. Признавая право фандрайзеров на оплату труда, устанавливая даже ее размеры, закон тем самым признает и его производительный характер.

Этого пока не понимают очень многие — не только мамы и депутаты, но даже и бизнесмены. Кажется, я знаю, отчего это происходит. В Украине пока нет профессионального фандрайзинга и не сформирован рынок этих благотворительных услуг. Что из этого следует? Только одно. Давайте создавать его вместе. Будем учиться доверять друг другу, задавать вопросы, объясняться. Главное — не бояться друг друга.