7 января в Петербурге покончил жизнь самоубийством известный издатель, многолетний эмигрант Владимир Аллой.
То, что Владимир Аллой — человек беспокойный, нервный, неуживчивый, знали все. Но что неуживчивость не только имеет внешнее проявление, но может стать внутренним качеством, понимаешь слишком поздно. Человек в буквальном смысле не ужился с самим собой.
Владимир Ефимович Аллой родился 7 июня 1945 года в Ленинграде. Сперва он недоучился на физическом факультете, потом — на филологическом. О таких в советских газетах любили писать фельетоны. Но из-под фельетона Аллой уехал в парижскую эмиграцию, в 1975-м. Ему предстояло многое сделать, с его кипучей энергией. Шесть лет он возглавлял издательство "ИМКА-Пресс", еще три — издательство La Presse Libre (при газете "Русская мысль"), занимался газетной и журнальной поденщиной, писал для Radio France International, но ссорился со всеми. Ему необходимо было свое дело, единоличное, и результат русская культура может оценить сполна.
За 15 лет Аллой выпустил 25 непревзойденных томов исторического альманаха "Минувшее", напечататься в котором было не просто престижно — такая публикация моментально входила в научный оборот; выпустил семь томов альманаха "Лица", два тома "Звеньев", "Невский альманах" и "Ярославский", дюжину номеров литературного журнала "Постскриптум", сборники стихов и тома памяти ушедших коллег-историков. Он сам работал как издательство, фабрика и сборная команда.
Аллой одним из первых поверил, что в России возможны и благотворны политические перемены, и примчался в перестройку в Москву и Питер — издавать книги. Историческая правда была его богом, тщательность подготовки материала и объективность комментария стали издательским методом.
Но человечески он с каждым годом все меньше находил понимание у знакомых. Массовая культура приводила его в исступление. Книги, рукописи, документы, ради которых он в Париже работал днем и ночью, набирая на наборных машинах, выправляя, пересылая, добывая, вдруг перестали быть интересны публике. Тома "Минувшего" еле расходились. Аллой пребывал в затяжной депрессии. Издавать стало можно все - но ценилось это единицами.
С середины 90-х годов он стал думать о возвращении в Париж, написал мемуары, уехал во Францию, не смог там, вернулся в Петербург, на любимую Петроградскую сторону. Увидел свое новое, последнее детище — альманах "Диаспора", целиком отданный теме эмиграции. Распорядился по дому и по издательским делам. И — покончил с собой.
Мы все как-то сомневаемся в чужой искренности, в преданности другого человека своим идеалам, представлениям, принципам. Владимир Аллой жил и ушел от нас как человек романтический. Таких всегда мало.
ИВАН Ъ-ТОЛСТОЙ