В четверг в петербургский прокат выходит фильм "Как я провел этим летом" — фаворит Берлинале, российская премьера которого состоялась вчера в Москве. Энтузиазм по поводу картины Алексея Попогребского разделяет АНДРЕЙ ПЛАХОВ.
Теперь уже могу признаться, что ни "Коктебель", ни "Простые вещи" не могли до конца убедить меня в том, что Алексей Попогребский — значительное явление в нашем кино. В "Коктебеле" (его совместном режиссерском дебюте с Борисом Хлебниковым) все было хорошо, но именно это "хорошо" напоминало о школьных оценках гораздо больше, чем имитирующее сочинение двоечника название новой картины. "Простые вещи" три года назад победили на "Кинотавре": они победили своей ясностью и легкостью, на другом полюсе которой невыносимо тяжелой гирей завис балабановский "Груз 200" — фильм если не гениальный, то выдающийся своим безумием. Киносообщество перед этим выбором раскололось, и возник парадокс: молодой режиссер с хорошей и полезной социальной картиной оказался как бы в стане консерваторов.
Вероятно, Алексей Попогребский переживал эту коллизию — и, судя по всему, пережил. От аккуратного артхаусного стиля "Коктебеля", как и от выверенной, позднесоветской интеллигентности "Простых вещей" мало чего осталось. "Этим летом" — кино, жанр которого можно определить как арктический триллер, а его драматургия восходит к апробированным американским образцам.
На чукотской метеостанции в полярном экстриме сошлись два посланца с Большой земли. Начальник станции Сергей — хоть и семейный, но по фактуре одинокий волк: он стоически, порой даже с надрывным фанатизмом выполняет миссию на краю света, всем своим обликом воплощает мужскую основательность и надежность. А вот юный стажер Павел — живой образ инфантила: халтурщик и пофигист, он неведомо как, словно шальная бабочка, залетел на лето в этот суровый край и спасается от скуки в мире компьютерных стрелялок.
Схема таких фильмов, расписанных на два голоса, хорошо известна. Два контрастных мужских персонажа связаны отношениями наставника и подопечного, суррогатного отца и сына; в какой-то момент герои становятся врагами и антагонистами, а бывает, что учат друг дружку чему-то полезному. Но кино не превращается в second hand: на это работают и его сильные стороны, и его слабости. К слабостям относится та часть драматургии, которая призвана обозначить профессиональную деятельность героев: не всегда понятно (хотя и всегда занятно), что они там вымеряют на морозе и почему достается младшему от старшего за цифры, взятые от фонаря.
Не вполне прояснена и тема радиации, которой суждено сыграть существенную сюжетную роль во второй половине фильма. К слову сказать, вторая половина, когда психодрама характеров превращается в остросюжетное зрелище со стрельбой и риском для жизни, не всем кажется убедительной, — я же выскажу на эту тему свое мнение.
Меня совершенно не смущает поворот в отношениях героев, который происходит после того, как Павел получает с материка трагическое для Сергея известие и никак не решается сообщить о нем начальнику. Что становится причиной этого промедления и насколько оно психологически оправданно — не суть важно. Алексей Попогребский сам психолог по первому образованию, и я верю его экспертизе, что 90% так называемых психологических мотивировок в кино фальшивы. Если бы действие происходило в городских условиях, мы бы еще могли мерить достоверность фильма собственным опытом "простых вещей". Но в том-то и дело, что главным героем, а по сути драматургом и режиссером полярной драмы становится сама Чукотка, видевшая и высшие, и самые низменные проявления человеческого духа — от героических подвигов до людоедства. Это она, величественная бескомпромиссная природа, диктует человеческому поведению свои законы, проявляет в людях неведомые им самим свойства, заражает космическим безумием.
Все в итоге сошлось правильно. Объездивший заповедные уголки планеты фанатик Вернер Херцог наградил в Берлине оператора Павла Костомарова, чьи пейзажи Чукотки, снятые цифровой камерой RED, можно уже сегодня причислить к кинематографическим достижениям нового века, а также артистов Сергея Пускепалиса и Григория Добрыгина, отдавших этому фильму не только свой профессионализм, но часть своей человеческой природы. А все это вместе — заслуга режиссера Попогребского, сумевшего подняться над близкой ему эстетикой камерной драмы к стихии большого, не побоюсь этого слова, эпического кино.