На сцене Большого театра Театр оперы и балета из Новосибирска показал программу из трех отделений, присовокупив к двум конкурсным спектаклям классическую сцену «Тени» из «Баядерки». Во всех балетах главные партии исполнял худрук новосибирской труппы Игорь Зеленский, отчего конкурсный показ спектаклей трансформировался в его бенефис. По мнению ТАТЬЯНЫ КУЗНЕЦОВОЙ, это не повысило шансы сибиряков.
Игорь Зеленский, артист с богатой творческой биографией, главными страницами которой следует считать премьерство в Мариинском театре и баланчинском New York City Ballet, руководит новосибирским балетом четвертый сезон, что, безусловно, отразилось на художественных приоритетах театра. Худрук предпочитает то, что хорошо знает сам: академическую классику и Баланчина. Из ныне действующих авторов ему по душе американец китайского происхождения Эдвард Льянг, балеты которого уже второй раз попадают на «Золотую маску».
Фестивальный конкурс для честолюбивого руководителя — вовсе не проформа. Кроме естественного стремления к победе, это возможность показать в столице результат своих трудов и, чем черт не шутит, получить в свое распоряжение труппу еще престижнее. Мешает этому субъективное обстоятельство: худрук балета Зеленский слишком озабочен интересами танцовщика Зеленского. Что по-человечески понять можно: во-первых, танцевать 41-летнему артисту осталось недолго, а все еще хочется; во-вторых, звезд его уровня в труппе действительно нет.
Программа, привезенная в Москву, была выстроена под артиста Зеленского. Открывала ее сцена «Тени» из «Баядерки», за которую он в прошлом году получил «Маску» как лучший танцовщик. В отредактированной худруком Зеленским версии Вахтанга Чабукиани присутствовали только те па, которые по ногам премьеру Зеленскому: jete en tournant, па-де-ша, перекидные и пируэты. Надо заметить, что любовь к профессии у танцовщика отличается какой-то ремесленной деловитостью: все, что не относится к технике (например, переходы между частями вариации или тонкости актерской игры), он явно считает малосущественным, отчего его танец похож на работу в классе — сделал трудное па, удовлетворился, можно перейти к следующему.
Самое удивительное, что свой профессиональный принцип руководитель труппы смог внедрить в сознание хореографа Льянга. Балет на музыку Филиппа Гласа «Бессмертие в любви», созданный американцем по заказу новосибирской труппы, мог бы поставить сам Игорь Зеленский, если бы умел сочетать хореографические слова в предложения. Настолько прагматичным выглядел этот опус, в котором цитаты из советской типовой хореографии (вроде восседаний на чреслах партнеров) сочетались с заимствованиями из балета «В комнате наверху» американки Твайлы Тарп. Идеологическая «надстройка» (рассуждения господина Льянга о герое, который «идет сквозь время и пространство, наблюдая за своим бесконечным прошлым») не прикрывала практический базис: те же па-де-ша, jete en tournant, перекидные и пируэты, которые танцовщик Зеленский продемонстрировал в «Баядерке». Только здесь они были прорежены пластическими манипуляциями артиста, сосредоточенно махавшего руками вокруг шеи и корпуса. Шестерка двойников периодически выпрыгивала из-за спины героя, чтобы продублировать не самые эффектные его па. Те же двойники взвалили на себя два тяжелых (с физической точки зрения) адажио и акробатическую коду с тремя женщинами (вероятно, олицетворявшими то самое «бесконечное прошлое» героя). Герою осталось только задумчиво полелеять в объятиях самую миниатюрную из балерин — Анну Жарову, да скорбно кинуть взгляд в темноту зала в финале.
Относительно балета Баланчина «Who cares?» на музыку Гершвина худрук Зеленский просчитался с амплуа артиста Зеленского (которого тем не менее эксперты выдвинули на «Маску» в частной номинации). Милейшая, шутливо-расслабленная, задорно-пикантная и насквозь бродвейская джазовая композиция, в которой герой подвергается нежной атаке трех абсолютно несхожих, но равно пленительных дам, а десяток обоеполых корифеев и столько же кордебалетных старлеток упиваются собой и жизнью, вовсе не подходит сумрачному премьеру, чуждому сценическому юмору и не испытывающему никакого кайфа от фривольных прищелкиваний пальцами и легкомысленных фляков ножками, которыми полна эта партия. Пару проскочивших в ней перекидных жете народный артист России Зеленский исполнил с полной душевной отдачей, но в остальном его пребывание на сцене выглядело как инспектирование начальником работы подчиненных. Подчиненные старались изо всех сил, однако раскрепощенный Бродвей у них как-то не выплясывался. Трудно сказать, лучше ли станет эта крепкая профессиональная труппа, если ее суровый худрук оставит сцену и сосредоточится на своих подопечных. Но все-таки это единственный шанс увидеть в новосибирском балете кого-либо, кроме господина Зеленского.