Петербургская камерная опера показала премьеру — "Антиформалистический раек" Дмитрия Шостаковича. Короткое сочинение в загадочном жанре, вроде бы и не предполагающем театральной постановки, Юрий Александров представил как вторую часть к более раннему спектаклю — "Игрокам-1942". Версию партитуры для "Санктъ-Петербургъ опера", как и в случае "Игроков", создал Борис Тищенко.
"Игроки-1942" — один из самых удачных спектаклей театра Юрия Александрова. Незаконченная опера по Гоголю в нем смонтирована с письмами Шостаковича из Куйбышева, где в 1942 году, находясь в эвакуации, он и работал над "Игроками". Автор — немой нахохленный персонаж, похожий на Шостаковича,— постоянно присутствует на сцене. Сидит в углу за роялем — то молча, то вдруг берет несколько аккордов. Звонит по телефону, стоящему в гостиничном номере Ихарева. Пьет водку с игроками и чай с дирижером, который тоже то и дело норовит вступить в игру или, по крайней мере, приобнять проходящую мимо соблазнительную Аделаиду Ивановну.
Сама теснота — "Игроков" показывают на маленькой сцене Дома актера — как будто заставляет смешать и перепутать линии и планы спектакля. Сблизить Автора, который плачет по ночам в военном Куйбышеве, и гоголевских шулеров. Смешать певцов и сидящих тут же на эстраде оркестрантов. Одетые в пестрые обноски сороковых, они рассаживаются за пультами под фонограмму "Песни о встречном".
Спектаклю уже три года, и до сих пор режиссер не мог придумать одноактной опере пару. Оказалось, что рядом с горьким гротеском Шостаковича вровень и в тон не звучит ничего, кроме самого Шостаковича. Так появился "антимузыкальный шарж в одном акте". Первый вариант "Антиформалистического райка" был написан в 1948 году — по горячим следам знаменитого "антиформалистического" постановления.
"Рукопись, найденная в ящике с нечистотами" и принадлежащая, как гласит предисловие, перу сгинувшего в этом же ящике товарища Опостылова, представляет собой распетое по ролям с хором и оркестром заседание, где обсуждаются вопросы борьбы с антинародной музыкой и формалистическими композиторами. Вся партитура составлена из цитат: тут и александровский гимн, и "Сулико", опереточный канкан и лезгинка. "Раек" — очень странное произведение. По всем внешним признакам похожий на капустник, он сочинен одним-единственным и совсем не веселым шутником для сугубо индивидуального пользования, в стол. В таком сочинении столько же иронии, сколько и злости. Однако временная дистанция хоть и лишила "Раек" злободневности, пошла ему на пользу. Сегодня сатира Шостаковича воспринимается как мастерский соц-арт.
Тем более что в театре "Раек" играют очень смешно. "Эксперты" Единицын, Двойкин и Тройкин выведены как сувенирный Сталин с трубкой и грузинским акцентом, Хрущев с ботинком и загримированный под гипс поясной Ленин (ниже талии у него кумачовая трибуна). Хор — потрепанные барышни, составляющие страстно преданную высоким народным идеалам аудиторию заседания. Ведущий — дирижер Сергей Иньков — одной рукой экспрессивно жестикулирует, помогая себе ораторствовать, в то время как другой управляется с оркестром. В финале, разумеется, являются санитары и всех забирают.
Когда Юрий Александров говорил перед началом представления о том, как он удручен сегодняшней новой актуальностью "Райка", он все же преувеличивал. Его спектакль — про прошлое, которое пережито настолько, что больше не болит и может быть превращено в театрализованный анекдот. Заметим, что все то же самое Александров проделал и в своей "Пиковой даме". Только в опере Чайковского материал такому концептуальному подходу изо всех сил сопротивляется, и спектакль получился ужасный. Зато в "Антиформалистическом райке" мастер театральных трюков Юрий Александров и композитор-сатирик Дмитрий Шостакович наконец нашли друг друга.
КИРА Ъ-ВЕРНИКОВА, Санкт-Петербург