"Мы создали технологии, ставшие отраслевыми стандартами"
Нефтегазовая промышленность движется в сторону добычи более труднодоступных углеводородов, так как легкоизвлекаемые запасы продолжают стремительно сокращаться. Чем меньше углеводородов остается в земле, тем более изощренными становятся технологии их извлечения. Исполнительный вице-президент по НИОКР концерна Shell ДЖЕРАЛЬД ШОТМАН рассказал BG о том, в каких направлениях отрасли стоит ждать инновационных прорывов в XXI веке.
BUSINESS GUIDE: Современная нефтегазовая промышленность, кажется, уже достигла технологического совершенства. Где еще сохранился потенциал для дальнейших нововведений?
ДЖЕРАЛЬД ШОТМАН: Я вижу три основные области, в которых потребуются технологические новшества: усовершенствование технологий геологоразведки, экономически эффективные методы увеличения нефтедобычи на существующих месторождениях и низкозатратные технологические решения, необходимые для добычи нефти и газа в сложных условиях.
Важнейшее значение приобретает развитие передовых технологий в области геологоразведки, например широкоазимутальная сейсмика или геологические исследования с воздуха. Мы также наращиваем объемы добычи за счет методов повышения нефтеотдачи пласта, например закачивания в пласт химических реагентов или CO2. Также мы в Shell развиваем технологии, которые обеспечивают добычу высокосернистого газа или открывают возможность добывать сырье на больших морских глубинах, а также в сложных климатических условиях, например в Арктике.
BG: Большая часть передовых технологий добычи разработана в странах, импортирующих нефть. Потенциал российских ученых реализуется только в России. Мы не видим новостей, например, о перспективных исследованиях венесуэльских или кувейтских ученых. Что должно произойти для перераспределения научного потенциала непосредственно в добывающие страны?
Д. Ш.: Раньше основные научные центры базировались в странах нахождения головных офисов нефтегазовых компаний, однако сейчас ситуация изменилась. Наряду с традиционными научно-исследовательскими центрами Shell создал ряд лабораторий в добывающих странах, например в Омане, Канаде, Норвегии. Это позволяет задействовать местные научно-технологические возможности и квалифицированный персонал.
Хочу подчеркнуть, что не все технологии компания способна развивать самостоятельно. Поэтому мы инициировали по всему миру множество совместных научно-технических программ с университетами и научными институтами. Например, в России мы сотрудничаем с Санкт-Петербургским государственным университетом и Российской академией наук. Такой подход позволяет нам привлекать лучшие умы для решения проблем, стоящих перед отраслью. Хотя сотрудничество на местном уровне нацелено на обеспечение конкретных проектов, полученные знания становятся частью нашего глобального технического потенциала. На мой взгляд, сочетание внутренних научных изысканий компании и сторонних исследований имеет ключевое значение в поиске оптимальных технологических решений.
BG: Финансирование является наиболее проблематичным вопросом для любого научного исследования. Ограничивает ли Shell расходы на научные исследования и как эти расходы зависят от финансового состояния компании?
Д. Ш.: Для того чтобы успешно заниматься совершенствованием существующих технологий, необходимо стабильное финансирование. В течение последних четырех лет Shell инвестировала в НИОКР больше, чем любая другая международная нефтегазовая компания. В 2009 году наши расходы на научные исследования превысили $1,1 млрд. Мы намерены сохранить наши лидерские позиции в сфере технологий и планируем продолжать инвестировать в их развитие. И хотя объемы финансирования меняются в зависимости от экономической ситуации в мире и отрасли, основным критерием служит необходимость разработки технологий для ведения бизнеса.
BG: Кто в концерне Shell обычно инициирует исследования — научные департаменты или подразделение по разведке и добыче, которому нужны те или иные технологические решения?
Д. Ш.: Научно-исследовательские программы в идеале должны становиться результатом совместной деятельности. С одной стороны, мы тесно связаны с проектами добычи сырья и производства нефтепродуктов, и соответствующим отделам нужны эффективные решения для конкретных задач, разработка краткосрочных и среднесрочных технических решений. С другой стороны, у нас есть департамент, который занимается поиском новых технологий, таких идей, которые будут применимы в будущем и смогут повысить ценность бизнеса в долгосрочной перспективе Я считаю, что в нефтегазовой отрасли подход к развитию технологий должен быть сбалансированным и учитывать и краткосрочные потребности бизнеса, и долгосрочные стратегические интересы. Для того чтобы использовать весь потенциал технологий, мы создали специальную группу, которая помогает сократить время от разработки технических решений до испытаний и их применения.
BG: Целесообразно ли для нефтегазовой компании иметь свой собственный научный департамент? Может быть, аутсорсинг в данном случае более эффективен?
Д. Ш.: Shell имеет богатейший опыт и традиции в сфере научных исследований. В течение последних нескольких десятилетий мы создали много технологий, ставших отраслевыми стандартами. То, что выделяет нас среди других компаний,— это наши технологические ноу-хау, например алгоритмы сейсмической интерпретации или программные приложения для моделирования пласта. В определенной степени мы используем аутсорсинг для разработки технологий, чтобы решить проблему ограниченных научных ресурсов внутри компании и максимально использовать научный потенциал сторонних предприятий. Как правило, это происходит в сферах, где мы широко взаимодействуем с другими компаниями, например в области бурения. Думаю, что наш подход хорошо сбалансирован, и мы не видим смысла в переходе на стопроцентный аутсорсинг в научно-технических разработках.
BG: Насколько разумно для нефтегазовой компании проводить исследования по всем этапам разведки и добычи своими силами? Не проще ли доверить исследования специализированным компаниям, таким как "Шлюмберже"?
Д. Ш.: Наша исследовательская деятельность, безусловно, не распространяется на весь спектр технологий в секторах upstream и downstream. Но если мы считаем, что на рынке можно найти необходимый опыт и знания, например, у компаний-подрядчиков, мы привлекаем их, не используя собственные исследовательские ресурсы. Часто какие-то технические решения рождаются в ходе совместной работы Shell и подрядчиков. Если мы замечаем, что в определенном секторе промышленности идет замедление с точки зрения развития новых технологий, и рассматриваем этот сектор как стратегически важный для нас, мы пытаемся самостоятельно наращивать исследовательский потенциал в соответствующей области. В целом, я считаю, нам необходимо иметь глубокую и разностороннюю собственную научную базу и избегать излишней зависимости от услуг сторонних компаний.
BG: Многие утверждают, что традиционные углеводороды (нефть и газ) останутся основными источниками энергии на ближайшие 50 лет. Стоит ли сейчас инвестировать в разработку нетрадиционных источников энергии — ветра, солнца и т. д.?
Д. Ш.: Мы ожидаем, что к 2050 году спрос на энергию увеличится более чем вдвое. Поэтому нам понадобятся все источники энергии, известные на сегодняшний день.
Углеводороды останутся наиболее важным источником на протяжении десятилетий. Мы ожидаем, что в добыче нефти и газа произойдет сдвиг в сторону труднодоступных углеводородов, таких как газ в плотных породах, тяжелая нефть или сверхглубоководные месторождения. Кроме того, в мире будет добываться больше газа. Например, к 2012 году добыча газа Shell опередит объемы добычи нефти. Подобная тенденция наблюдается уже 20-30 лет, и мы активно используем наши технологии и инновационный потенциал для развития бизнеса по добыче газа по всему миру. Что касается возобновляемых источников энергии, то их доля в энергетическом балансе, как ожидается, со временем значительно возрастает. По этой причине мы сегодня тратим значительную часть исследовательского бюджета на развитие технологий и инновационных решений в сфере производства альтернативных источников энергии. Сегодня основной упор делается на производство биотоплива. Недавно мы объявили о начале большого проекта в Бразилии: совместно с производителем этанола Cosan мы будем работать над развитием мощностей по производству биотоплива первого и второго поколений.
У нас есть также проекты по использованию энергии ветра, а вот из проектов по использованию энергии солнца мы вышли. Мы рассматривали варианты производства энергии из кремния и на основе тонкопленочных солнечных батарей, но не видим здесь возможности развертывания крупномасштабных проектов. Это технологии, которые будут разработаны в будущем, без сомнения, но это не та область, которая бы представляла особый интерес для Shell сейчас.
BG: Как Shell осуществляет оценку экологических рисков, связанных с внедрением новых технологий, и что делается для уменьшения воздействия на окружающую среду в процессе добычи нефти и газа?
Д. Ш.: Оценка экологического воздействия является неотъемлемой частью всех наших исследовательских программ. Как только новая технология опробована в лабораториях, перед началом коммерческой реализации мы проводим полевые испытания, чтобы свести к минимуму риски для окружающей среды. Для развития инновационных технологий сегодня существует три стимула: они способствуют освоению сложных месторождений, например на глубоководном шельфе; они помогают сократить расходы, и, наконец, они снижают воздействие на окружающую среду. Иногда новые технологии отвечают сразу трем этим критериям. Например, бурение "интеллектуальных" змеевидных скважин позволяет сократить общее число скважин, необходимых для разработки месторождения. Подземная арматура или сенсорные датчики, используемые в технологии "умные скважины" обеспечивают постоянный контроль и оптимизацию добычи. Это помогает свести к минимуму воздействие на окружающую среду за счет сокращения площади используемой земли.
BG: Конверсия керогена является, пожалуй, самой известной инновацией концерна Shell. Какие еще технологии разрабатываются в Shell в настоящее время и какие технологии наиболее перспективны в сфере производства энергии?
Д. Ш.: Не существует универсального решения для всех проблем, с которыми мы сталкиваемся. Технология газожидкостной конверсии, изобретенная концерном Shell,— это большой шаг на пути к диверсификации энергетических поставок и началу вывода труднодоступного газа на мировой рынок. В будущем я вижу большой потенциал в передовых технологиях геологоразведки и методах увеличения нефтеотдачи, например с помощью химреагентов. Мы также разрабатываем комплексные решения для повышения эффективности и безопасности будущих проектов в области улавливания и хранения углекислого. Мы также работаем над следующим поколением биотоплива, которое будет производиться из биологических отходов и не будет конкурировать с продовольственной промышленностью. Я думаю, это станет важным шагом на пути к более чистой энергии.
BG: Колебания цен на углеводородное сырье непредсказуемы. Как вы оцениваете перспективы развития трудноизвлекаемых источников энергии в этом контексте?
Д. Ш.: Стабильные и достаточно высокие цены на нефть подготавливают почву для добычи нетрадиционных углеводородов. Как я уже говорил, в среднесрочной перспективе доступ к легкой нефти ограничится и добывающим компаниям придется переориентировать портфель активов в пользу трудноизвлекаемых запасов. Мы продолжаем инвестировать в новые технологии, которые позволяют нам вести добычу трудноизвлекаемого сырья, например из нефтеносных песков, что дает нам большую гибкость в сфере развития нетрадиционных источников энергии.