Кремлевский полусрочник

На прошлой неделе исполнилось два года с момента инаугурации Дмитрия Медведева. Главной темой второго года его президентства стала модернизация, которую он, похоже, решил распространить не только на политику и экономику, но и на саму систему тандемократии. Как полагает обозреватель "Власти" Дмитрий Камышев, это решение может обернуться серьезными проблемами перед президентскими выборами 2012 года.

Термин "модернизация" появился в кремлевском лексиконе еще до инаугурации нового президента в 2008 году: о том, как с ее помощью обустроить Россию, Дмитрий Медведев подробно рассказывал в ходе своей предвыборной кампании. Но вплотную этой темой он занялся лишь в мае 2009 года, создав комиссию по модернизации и технологическому развитию экономики. А в минувшем сентябре появился и своеобразный манифест модернизации — статья "Россия, вперед!", в которой глава государства не только нарисовал картину модернизированной России будущего, но и весьма нелестно отозвался о ее недавнем прошлом (см. "Власть" N 37 от 21 сентября 2009 года).

О практических результатах экономической модернизации говорить пока рано, хотя энергосберегающие лампочки и "инноград" в Сколково нам уже твердо обещаны. Зато в политике и общественной жизни во второй год президентских полномочий Медведева обнаружились заметные модернизационные сдвиги.

Так, в начале 2010 года Медведев впервые решился на перекройку административной карты России, добавив к семи путинским федеральным округам восьмой — Северо-Кавказский. Причем полпредом в самом неспокойном округе, вопреки ожиданиям многих экспертов, стал не силовик, а успешный губернатор с опытом работы в крупном бизнесе Александр Хлопонин, получивший в нагрузку еще и пост вице-премьера.

Других кадровых перестановок на федеральном уровне в отчетный период не было, но в субъектах федерации смена руководителей шла весьма активно. Хотя подходы центра к кадровой политике тоже несколько изменились: если с мая 2008-го по апрель 2009-го глава государства поменял 13 из 16 назначенных губернаторов (81%), то в последующий год — лишь 11 из 24 (46%). При этом смена глав субъектов происходила исключительно по мере истечения их полномочий, тогда как годом ранее восемь губернаторов ушли досрочно. А замену ушедшим, вопреки прежней традиции, обычно подбирали на месте: среди новичков оказался лишь один варяг (глава Ханты-Мансийского автономного округа Наталья Комарова) против пяти в первый медведевский год.

С другой стороны, при уменьшении количества отставок повысилось "качество" отставников. Ведь жертвами новой президентской установки "не больше трех сроков в одни руки" стало сразу несколько политических тяжеловесов, руководивших своими регионами по 15-20 лет,— Минтимер Шаймиев (Татария), Эдуард Россель (Свердловская область), Александр Филипенко (Ханты-Мансийский автономный округ), Юрий Неелов (Ямало-Ненецкий автономный округ) и Петр Сумин (Челябинская область).

Еще более отчетливо курс на модернизацию проявился в избирательной системе. Во-первых, после громкого скандала вокруг массовых фальсификаций на октябрьских региональных выборах и последующего разбора полетов на январском Госсовете весенняя выборная кампания 2010 года, по признанию самих оппозиционеров, прошла гораздо чище: подыгрывать "Единой России" местные начальники, разумеется, не перестали, но делали это уже не так агрессивно и безоглядно, как прежде. Во-вторых, начали работать либеральные новации, объявленные президентом в двух его посланиях. Конечно, эти нововведения, слегка расширяющие права оппозиции, не угрожают управляемой демократии и не выходят за рамки "свободы для своих", но все же предполагают хотя бы частичное раскручивание ранее закрученных гаек, пусть пока и на микрополитическом уровне.

Наконец, во второй год Медведева заметно ослабело и давление государства на граждан. Этому поспособствовали и действия Кремля по законодательной защите предпринимателей от тех, кто "кошмарит бизнес", и общие меры по гуманизации правосудия и исправительной системы — и особенно запрет на заключение под стражу подозреваемых в экономических преступлениях. А граждане, в свою очередь, стали более активно отстаивать свои права в казавшихся прежде безнадежными спорах с государственными органами. И в этом смысле дело майора Дымовского можно считать такой же приметой медведевской модернизации, как, скажем, предоставление оппозиции гарантий доступа к государственным СМИ.

Второй год президентства Медведева примечателен еще и тем, что его "микромодернизация" впервые затронула отношения внутри тандема — прежде всего в части разграничения полномочий между президентом и премьером. В прошлом году это разграничение практически завершилось: если в 2008-м премьер еще позволял себе вторгаться в полномочия президента, то к концу 2009-го Владимир Путин окончательно превратился в крепкого хозяйственника, оставив Дмитрию Медведеву решение стратегических вопросов внутренней и внешней политики. Но в последнее время наблюдается обратный процесс: президент выходит за согласованные рамки, фактически подменяя премьера.

Так, Медведев все чаще устраивает правительству публичные разносы за плохую работу вообще и неисполнение поручений президента в частности. Самого Путина эта критика, конечно, не затрагивает (она звучит лишь на заседаниях, в которых премьер не участвует), но по нормам тандемократии такие вопросы должны были бы решаться иначе: президент жалуется на министров премьеру, а тот уже наказывает кого положено.

Другой пример: Медведев открывает строительство первой ветки Nord Stream, а Путин, который как отец-основатель газопровода долго выбивал у зарубежных лидеров согласие на прокладку этой трубы, в этот момент занимается делами "Единой России" в Новосибирске. Возможно, такое распределение ролей произошло по обоюдному согласию, но что должны подумать телезрители? Что некоторые хозяйственные проекты — это уже не прерогатива крепкого хозяйственника Путина?

Еще заметнее эти изменения, по крайней мере судя по телекартинке (а именно на нее ориентируется большинство россиян), были после терактов в московском метро. Особенно если сравнить март 2010-го с августом 2008-го. Когда началась война с Грузией, телевизионный Медведев проводил совещания и выступал с грозными заявлениями из Кремля. А телевизионный Путин навещал раненых во Владикавказе, выслушивал рассказы беженцев и раздавал указания военным. И у телезрителей возникало твердое ощущение, что "рулит" в этой ситуации как раз премьер. Но вечером 29 марта на взорванную станцию "Лубянка" спустился именно Медведев, тогда как вроде бы имеющий к этому топониму самое непосредственное отношение бывший чекист Путин лишь ближе к ночи заскочил проведать пострадавших в Боткинскую больницу. Тот факт, что ради этого премьер прервал визит в Красноярск, теперь мало кто вспомнит, зато президента, преклоняющего колени на платформе, наверняка запомнят многие.

Похожий случай произошел и с Украиной. Для большинства россиян очевидно, что Путин в 2004 году президентские выборы в этой стране проиграл, а Медведев в 2010 году — выиграл. Хотя российский штаб по выборам Януковича-2004 находился в кремлевской администрации, которой тогда руководил Медведев. Уже став премьером, Путин лично решал самые сложные вопросы во время "газовой войны" января-2009, а потом долго уламывал Юлию Тимошенко принять выгодные для России условия, но эпохальный договор "Черноморский флот в обмен на газ" опять-таки подписал Медведев. И именно он в массовом сознании россиян, видимо, останется творцом "воссоединения Украины с Россией", хотя заслуги премьера Путина в достижении этих договоренностей, вероятно, ничуть не менее значимы.

Наконец, признаки модернизации тандемократии прослеживаются и в публичных выступлениях главы государства. Например, еще в сентябре 2009 года он подробно разъяснял СМИ, почему при решении вопроса об участии в президентских выборах-2012 непременно будет советоваться с премьером. Но в недавнем интервью норвежской газете Aftenposten, отвечая на аналогичный вопрос, Медведев вообще не упомянул "фактор Путина", заявив, что выдвинется на новый срок, если результаты его нынешней работы будут "приемлемы для наших граждан" и позволят на выборах "достичь результата, а не просто поучаствовать".

Россияне эти нюансы, похоже, тоже прочувствовали. Свидетельство тому — последние социологические опросы, согласно которым число россиян, полагающих, что Медведев "ведет самостоятельную политику" и "постепенно меняет политический курс", в последние полгода несколько возросло. А тех, кто предрекает нынешнему президенту переизбрание на второй срок, сейчас всего на 3% меньше, чем тех, кто ожидает возвращения в Кремль Владимира Путина (см. графики).

В том, что президент на втором году своих полномочий начал "накачивать мышцы" и "показывать зубы", нет ничего удивительного. В конце концов, середина первого срока для любого избранного руководителя — самое время, чтобы начать всерьез заботиться о переизбрании на второй. Но поскольку речь идет о Дмитрии Медведеве, который, согласно расхожему мнению, занял это кресло лишь для того, чтобы согревать его до момента неизбежного возвращения Владимира Путина, такое развитие событий уже вряд ли можно считать естественным. Ведь тогда получается, что правы те комментаторы, которые предупреждали: любой человек, став президентом, рано или поздно войдет во вкус и постарается во что бы то ни стало удержаться на этом посту, невзирая на все прежние договоренности с теми, кто его на эту должность выдвигал. И стало быть, вернуться к власти в 2012 году Путину будет вовсе не так легко, как это представлялось в 2007-м.

Правда, никто еще не подтвердил, что нынешний премьер хочет непременно вернуться в президенты именно на ближайших выборах. Ведь, скажем, в 2007 году тоже мало кто верил в то, что Путин откажется идти на третий срок и согласится поработать в подчинении у нового президента. И почему бы теперь премьеру не потерпеть до весны 2018-го, когда окончится второй срок Медведева и обратная замена будет выглядеть совершенно естественно? Ведь Путину тогда еще не исполнится и 66 — как сказал бы Карлсон, "мужчина ну в полном расцвете сил".

С другой стороны, признаков того, что Путин действительно хочет вернуться уже в 2012-м, наверное, все-таки больше.

Во-первых, в некоторых высказываниях премьера можно усмотреть определенное раздражение достижениями президента и желание снова выйти за рамки статуса крепкого хозяйственника. Скажем, на подписание договора о Черноморском флоте Путин отреагировал ремаркой о "запредельной цене" этих соглашений, хотя потом и оговорился, что эта "запредельность" была оправданной. А на одном из недавних совещаний он пригрозил губернаторам отставками за срыв программы модернизации здравоохранения, хотя назначение и снятие глав регионов, как известно, являются исключительной прерогативой президента.

Во-вторых, нельзя не учитывать, что если Путин вернется в президенты в 2018-м и захочет отработать два шестилетних срока, то к концу полномочий ему будет уже 77 лет, а это все-таки уже крайне преклонный возраст даже для его крепкого организма. Зато Медведев, уступив Путину Кремль в 2012-м, вполне способен переждать пару президентских сроков, ведь в 2024-м ему будет всего 58.

Наконец, в-третьих, есть и совсем уж субъективный, но не менее весомый аргумент: если президентом останется Медведев, то открывать в 2014 году зимнюю Олимпиаду в Сочи будет именно он, а не Путин, который, по сути, и подарил России эти игры.

Но если принять желание Путина вернуться в 2012 году за аксиому, то усиление Медведева в эти планы явно не вписывается.

Худшим для власти вариантом, разумеется, был бы отказ нынешнего президента уступить свое место премьеру — это станет и крахом тандемократии, и угрозой политической стабильности в ее нынешнем виде. Но проблемы останутся и в том случае, если Медведев согласится тихо уйти. Ведь его отказ баллотироваться на второй срок все равно должен быть как-то публично аргументирован. В конце концов, в декабре 2007-го, выдвигая в преемники Медведева, Путин тоже не ограничился призывом "Вот вам кандидат, идите и голосуйте", а сказал что-то про "17 лет тесной и плодотворной совместной работы" и поддержку этой кандидатуры четырьмя партиями, "представляющими интересы большинства групп населения". Но чем лучше будет удаваться Медведеву его нынешняя работа и чем больше он будет похож на настоящего президента, тем сложнее будет объяснить его уход.

Впрочем, можно предположить и самый экзотический вариант: политическая модернизация достигнет таких высот, что на выборы-2012 пойдут и президент, и премьер, а избирателям будет предложено честно выбрать из них самого достойного. Но такое решение может полностью дезорганизовать всю выстроенную вертикаль власти. Ведь местные чиновники окажутся в положении буриданова осла и просто не смогут выбрать, какой же из двух кандидатов является "правильным" и кому нужно "оказывать содействие", если только из федерального центра не поступит на этот счет отчетливый и недвусмысленный сигнал.

С другой стороны, чтобы такой сигнал поступил, к выборам будущего президента должны будут подключиться лучшие политтехнологические силы во главе с главным кремлевским антикризисным менеджером Владиславом Сурковым. А следовательно, выборы по такой схеме можно будет считать очевидным шагом в сторону дальнейшей демократизации избирательной системы. Ведь если в 2008 году нового президента выбирал прежний глава государства, то в 2012 году это право перейдет к первому заместителю руководителя президентской администрации. А через какую-то сотню лет очередь, вполне возможно, дойдет наконец и до рядовых избирателей.