Игра в открытость

Регуляторы финансовых рынков "чирикают" в Twitter, руководство Счетной палаты записывает ролики на YouTube, губернаторы активно постят в Livejournal. Мода на открытость спускается сверху — более того, только в этом году принят ряд документов, обязывающих ведомства общаться с населением и бизнесом. Госпиар перенимает приемы коммерческих компаний и шоу-бизнеса: когда надо, госструктуры вовсю рекламируют родившийся в их недрах проект или раздувают скандал, не забывая загонять неудобные вопросы под ковер.

АНАСТАСИЯ КАРИМОВА

Принуждение к общению

В начале нынешнего года вступил в силу закон "Об обеспечении доступа к информации о деятельности государственных органов и органов местного самоуправления", принятый Госдумой еще в январе 2009-го. А 14 апреля указом президента была утверждена Национальная стратегия противодействия коррупции — в ней также идет речь о максимальном раскрытии информации.

"Все органы исполнительной власти теперь обязаны размещать на своих сайтах не только информацию о принятых решениях, но и проекты готовящихся решений",— говорит Павел Толстых, руководитель центра по изучению проблем взаимодействия бизнеса и власти Lobbying.ru. По словам эксперта, это одна из мер по борьбе с коррупцией: раньше бизнесменам приходилось платить чиновникам даже за получение информации о грядущих изменениях.

Некоторые структуры еще раньше научились извлекать пользу из публикации того, что еще только готовится. Скажем, 22 октября прошлого года Федеральная таможенная служба опубликовала свой проект поправок в Таможенный кодекс. Таможенников было предложено наделить правом проводить ревизию в отношении "лиц, во владении или собственности которых находились или находятся ввезенные товары". Те, кто понял, о чем речь, возмутились. Принятие поправок означало бы, что к человеку, привезшему, скажем, MacBook из США, в течение трех лет после ввоза могли прийти и потребовать все документы на покупку. Через несколько дней шума в СМИ таможня, похоже, поняла, что погорячилась, проект с ее сайта исчез, а руководство официально от спорных идей открестилось.

Быть открытым не только полезно, но и просто модно. Никто не обязывал главу Счетной палаты Сергея Степашина заводить свой канал (по сути, видеоблог) на YouTube, однако 12 мая там появилось первое видеообращение. Федеральная антимонопольная служба (ФАС) в апреле начала давать ссылки на свои новости в микроблоге в Twitter (http://twitter.com/rus_fas), Федеральная служба по финансовым рынкам присоединилась к "чириканью" 3 мая (https://twitter.com/FFMS_News). Масштабнее всех попыталось выступить Министерство связи и массовых коммуникаций, запустив в апреле специальную социальную сеть для чиновников — Regionalochka.ru. Пока, впрочем, то ли по причине вызывающего игривые ассоциации названия, то ли из-за унылого интерфейса там зарегистрировалось меньше народа, чем в стране ездит машин с мигалками.

Два уже принятых документа об откровенности власти до конца года могут дополнить еще два. 7 мая второе чтение в Госдуме прошел законопроект о внесении изменений в Кодекс об административных правонарушениях — там, в частности, определяется административная ответственность за ограничение доступа граждан к информации. "Штрафы для должностных лиц не очень существенные — около 3-5 тыс. руб., но начало положено",— радуется Иван Павлов, адвокат и председатель совета Института развития свободы информации.

Павел Толстых говорит еще об одном шаге на пути к открытости: Дмитрий Медведев поручил Минюсту до 1 ноября представить в администрацию президента соображения, следует ли заняться формированием института лоббизма. "Политические решения все чаще принимаются консолидированно, с участием общественных и экспертных советов",— констатирует специалист по лоббизму.

Страна советов

Чиновники стали более внимательно прислушиваться к мнению представителей отраслей, наделав серьезных ошибок при подготовке решений. Достаточно вспомнить, как в 2006 году из-за сбоя в работе Единой государственной автоматизированной информационной системы учета алкогольной продукции, запущенной без согласования с игроками рынка, случился алкогольный коллапс: российские производители алкоголя из-за месячного простоя заводов потеряли около 1 млрд руб. Тогда в случившемся вице-премьер правительства Александр Жуков обвинил Федеральную налоговую службу (ФНС). Ряд менее крупных проколов случился и в этом году. 1 января начал работать Таможенный союз России, Казахстана и Белоруссии. Из-за неразберихи с новой документацией импортеры почти месяц не могли ввезти в Россию вина, электронное оборудование и витамины. 15 февраля система обязательной сертификации пищевой и косметической продукции сменилась системой декларирования — опять сбои в поставках.

Сейчас, утверждают отраслевики, ситуация с консультациями и информированием улучшилась. Исполнительный директор Союза производителей алкогольной продукции Михаил Блинов возглавляет экспертный совет по регулированию алкогольного рынка при Госдуме. "Когда в органы исполнительной власти поступает запрос от меня, как от председателя экспертного совета, на думском бланке, ответы дают все,— рассказывает Блинов.— Ведомства и сами ведут себя открыто. Проект о минимальной цене на водку для розничной продажи долго висел на сайте Росалкогольрегулирования, и все могли направить свои вопросы, замечания и предложения".

"Мы регулярно работаем с Минпромторгом, Госдумой, Советом федерации, Минэкономразвития, ФАС,— говорит Илья Белоновский, исполнительный директор Ассоциации компаний розничной торговли.— Участвуем в экспертных советах этих органов, которые, как правило, собираются ежемесячно. Принимаем активное участие в разъяснении закона "О торговле"".

В ФАС — два десятка экспертных советов. Их решения носят рекомендательный характер для службы, но, по словам пресс-секретаря ФАС Ирины Кашуниной, многие из них реализуются. "Например, для одних реклама нижнего белья — это порнография, для других это красиво,— говорит она.— Собирается экспертный совет, сами рекламщики выносят вердикт, имеет ли право реклама на существование, или ФАС нужно возбуждать дело и выдавать предписание о ее запрете".

У ряда представителей бизнеса нарекания вызывает способность Минздравсоцразвития к переговорам. "Табачники, производители алкоголя, зарубежные фармпроизводители будут уверять вас в том, что это самое закрытое ведомство,— улыбается Павел Толстых.— Хотя вполне естественно, что это ведомство лоббирует интересы отечественных производителей и борется за ограничение деятельности табачников и алкогольщиков. В этих сферах Минздравсоцразвития в эпицентре многих конфликтов, в том числе межведомственных — с Минсельхозом, Минфином".

"С приходом Татьяны Голиковой на пост министра Минздравсоцразвития стало более закрытым,— отмечает Светлана Завидова, исполнительный директор Ассоциации организаций по клиническим испытаниям.— Мы думаем, что это просто такой стиль работы министра. Когда шла работа над законопроектом "Об обращении лекарственных средств", в рабочую группу включили ограниченное количество участников рынка и ассоциаций. Мы просили включить нас, но наша просьба осталась без ответа. Сейчас удалось начать некий диалог: направляем свои замечания и вопросы, касающиеся таможенного оформления, аккредитаций, правил производства и уничтожения лекарственных средств".

В самом министерстве настаивают, что оно становится все более открытым для профессионального диалога. "Для взаимодействия с медицинским сообществом при министерстве воссоздан институт главных внештатных специалистов,— говорит пресс-секретарь министерства Софья Малявина.— Все решения министерства согласуются с опытными практиками. При министерстве также создан общественный совет — для общественной оценки программ здравоохранения и социально-трудовой сферы". При обсуждении нашумевшего лекарственного законопроекта, добавляет представитель министерства, был проведен ряд совещаний с крупнейшими отечественными производителями, которые держат около 70% рынка, принятые меры по регулированию фармрынка были с ними согласованы. "По результатам профессионального обсуждения перечень ЖНВЛС (жизненно необходимых и важнейших лекарственных средств.— "Деньги") был расширен на пять позиций по международным непатентованным названиям",— сообщает Софья Малявина. Всего в перечне, заметим, 500 позиций.

Так или иначе, у любого ведомства есть возможность решать, кого привлекать в качестве экспертов. На запросы тех, чье мнение противоречит взятому курсу, можно отвечать отписками или вообще создавать декоративные экспертные советы, заседающие раз в полгода, и приглашать туда только лояльных отраслевиков. Ряд ведомств, наладить нормальный диалог с которыми хотели бы многие, в этом вообще не нуждается. "В налоговой, пожарной службах, многих силовых ведомствах ни о какой открытости речи не идет: она бьет по корпоративным интересам чиновников",— говорит Павел Толстых.

Логично, скажем, выглядели бы консультации бизнесменов с пожарными, как лучше обустроить помещение в противопожарном смысле. Однако активного информационного сотрудничества службы, скажем, с рестораторами не заметно. "Что касается платных консультаций, в большинстве случаев контролирующие органы такие услуги оказывать не в праве,— говорит Андрей Лебедев, генеральный директор адвокатского бюро "Крикунов и партнеры".— Кроме того, брать взятки контролирующим органам удобнее, чем консультировать".

Не для печати

Институт развития свободы информации проводит исследования, чтобы выяснить, какая доля необходимых сведений публикуется на сайтах госорганов. Лидирует по итогам 2009 года Федеральная служба по интеллектуальной собственности, патентам и знакам — 55%, а в среднем этот показатель составляет лишь 20-24%. Метод исследования, возможно, небезупречен, и сайты — это лишь составная часть публичной активности госструктур, но руководитель института адвокат Иван Павлов убежден, что в целом исследование отражает реальное положение дел. "Информация, которую скрывают чаще всего,— о расходовании бюджетных средств, вакансиях, отчеты о деятельности органа власти,— говорит Павлов.— Чиновники, например, зачастую еще не знают, что вступивший в силу 1 января закон дает гражданам право присутствовать на заседании коллегиальных органов".

11 мая, по словам Ивана Павлова, при участии его института журналисту одного из изданий удалось выиграть беспрецедентное судебное дело. Ему запретили присутствовать на заседании рабочей группы по вопросам уплотнительной застройки в администрации одного из районов Петербурга, и суд признал это решение незаконным. "Мы доказали, что права этого человека были нарушены, даже если бы он не был журналистом. Суд предписал чиновнику погасить судебные расходы журналиста",— говорит Иван Павлов.

Впрочем, в деле информирования общественности, так же как и при взаимодействии с профессиональными сообществами, ведомства могут быть открытыми лишь формально. "Они могут публиковать решения в архивах сайтов, где их можно найти лишь теоретически,— рассказывает генеральный директор "Трансперенси Интернешнл" Елена Панфилова.— Или, например, в прошлом году особо одаренные товарищи на сайте госзакупок мошенничали с размещением объявлений: вместо буквы "о" писали в словах знак "ноль", и сторонние представители бизнеса не находили объявление — тендер выигрывали нужные люди".

Ведомства могут создать в своей структуре пресс-службу, основной задачей которой станет минимизация общения с журналистами, но так, чтобы не нарваться на нарушение закона "О СМИ", который обязывает госорганы отвечать на запросы СМИ в семидневный срок.

Журналистам известно, что самые открытые структуры, как правило, дают оперативные комментарии без соблюдения формальностей (по правилам нужно оформлять официальные запросы на бланке редакции и высылать их по факсу). Организации, более чуткие к процедуре, скажем то же Минздравсоцразвития, отвечают после получения официальных запросов. И наконец, классика закрытого жанра — это, к примеру, Федеральная налоговая служба. Корреспондент "Денег" две недели пыталась дозвониться и отправить факс в ФНС, но единственный обозначенный для этой цели телефон не отвечал. "Журналист может подать в суд на орган власти, не ответивший на запрос, но в таком случае нужно иметь доказательство, что вы запрос подавали,— объясняет Иван Павлов.— Отправляйте его заказным письмом с уведомлением или ценным письмом с описью вложения, в противном случае чиновники всегда могут сказать, что ничего не получали".

"Новая газета" приобрела большой опыт в составлении подобных запросов, открыв три года назад рубрику "Обратная связь". По материалам публикаций сотрудники газеты делают запросы в те или иные структуры власти. "Примерно 60% ведомств от районного до министерского уровня отвечали с первого раза. Если не отвечали, мы отправляли повторный запрос",— рассказывает заместитель главного редактора "Новой" Сергей Соколов. Дважды газета даже судилась с ведомствами, отказавшими в комментариях, и оба раза проигрывала.

Причины приоткрыться

Можно обозначить разные мотивы, заставляющие отдельные госструктуры быть публичнее прочих. Например, по мнению Павла Толстых, привлечь внимание к своей деятельности пытаются ведомства, образованные недавно: мол, мы нужны, не зря появились. Вероятно, этим отчасти можно объяснить медиаактивность Следственного комитета при прокуратуре, созданного два с половиной года назад. В СМИ также регулярно светятся представители Федеральной службы судебных приставов (ФССП), их цель, похоже,— создать в глазах общественности образ грозной организации, обеспечивающей неотвратимость исполнения судебных решений. Комментарии по теме этого материала в ФССП дать отказались. Иногда желание приставов "достать уклонистов" выходит, по мнению других заинтересованных лиц, за рамки дозволенного. Скажем, приставы пытаются добиться раскрытия информации об абонентах и возможности списания денег со счетов злостных неплательщиков. "МТС считает неправомерным списание денежных средств абонентов, находящихся на лицевом счете оператора связи,— говорит Ирина Осадчая, пресс-секретарь ОАО "Мобильные телесистемы".— Данный счет не является банковским, это аналитический счет, отражающий стоимостный объем услуг оператора. Соответственно, абонент имеет право требовать оказать ему услуги мобильной связи согласно условиям договора либо вернуть средства, если услуги не будут оказаны. Мы отказываем судебным приставам, если они обращаются к нам с просьбой о взыскании денежных средств со счетов наших абонентов".

По словам пресс-секретаря "Вымпелкома" Анны Айбашевой, в период с 1 июня 2009 года по 10 февраля 2010 года в "Вымпелком" поступило 180 420 запросов от судебных приставов по всей России (количество абонентов, о которых была запрошена информация, втрое больше; в одном запросе часто содержится требование информации о нескольких абонентах). "Возникают сомнения, что приставам необходимы сведения о таком количестве абонентов,— рассказывает Айбашева.— Например, в Ростове-на-Дону судебный пристав Кировского районного отдела судебных приставов 26 февраля 2010 года направил в наш филиал запрос сведений об абоненте-должнике. После нашего обращения в суд с просьбой признать требование незаконным выяснилось, что исполнительное производство в отношении должника прекращено 9 февраля 2010 года. Пристав потребовал сведения уже после прекращения производства".

Один из самых активных поставщиков информповодов для СМИ — это, конечно, ФАС: всегда свежо, конфликт, журналисты клюют. "Информационная открытость — один из приоритетов ФАС,— говорит Ирина Кашунина.— Рассказывая бизнесу, чиновникам и гражданам об изменениях в законодательстве, показывая, как нужно его соблюдать и что грозит нарушителям, мы даем сигнал, стремимся предупредить нарушения по незнанию закона".

Как отмечает Андрей Лебедев из адвокатского бюро "Крикунов и партнеры", вес ФАС растет, появляется все больше регулирующих функций: служба согласовывает значительную часть сделок, связанных с продажей и покупкой крупных активов. "Вряд ли медийная активность ФАС влияет на решение судов, хотя, по словам руководителя ФАС Игоря Артемьева, его ведомство выигрывает 85% дел",— отмечает Лебедев.

"ФАС не тратит много сил конкретно на пиар — ее решения сами по себе вызывают резонанс",— констатирует Павел Толстых. Ведомствам, желающим засветиться, но не могущим предложить СМИ конфликтную наживку, приходится, судя по всему, прилагать больше усилий, чтобы блюсти свои интересы в общественном мнении. "Пиарщики Минпромторга сильнее коллег из ФАС,— считает Толстых.— Хороший пиар обеспечивается во многом стилем работы статс-секретаря Станислава Наумова, члена правления Российской ассоциации по связям с общественностью. При этом если говорить о взаимодействии с бизнесом, то общественный совет в Минпромторге — скорее декорация". С главной страницы официального сайта Минпромторга попадаешь на страницу отдела коммуникативных технологий с контактами экспертов, указанием сферы их компетенции (автомобильная промышленность, внутренняя и внешняя торговля и т. п.) — до этих экспертов легко дозвониться. "Сейчас сайт больше новостной и информационный, а мы хотим сделать его ориентированным на получение от нас госуслуг — например, ввести заполнение заявок на получение лицензий или субсидий онлайн,— рассказывает Наталья Макаркина, начальник отдела коммуникативных технологий Минпромторга.— Мы опробовали это в рамках программы по утилизации автомобилей: для дилеров был отдельный вход на сайт. В будущем хотим предоставить такую возможность и автовладельцам".

В Пенсионном фонде России (ПФР) работает команда пиарщиков, приглашенных в 2008 году из РАО "ЕЭС России". Найти их контакты сразу не очень просто. "Мы имели опыт публикации телефонов пресс-службы на нашем сайте, но по ним стали звонить пенсионеры всей страны, поэтому мы их убрали и дали телефон управления по работе с гражданами,— объясняет пресс-секретарь ПФР Станислав Дегтярев.— Но наши телефоны знает весь журналистский пул, мы имеем спаренные номера рабочего и мобильного телефонов, поэтому всегда на связи". В ПФР гордятся своей расторопностью. "На устные запросы в большинстве случаев отвечаем сразу,— говорит Дегтярев.— Телепродюсеры уже не стесняются ставить перед нами сроки, которые для ряда других ведомств до сих пор недостижимы".

Серьезность организации пиар-работы ПФР объяснима: разъяснение конфигурации пенсионной реформы — одна из основных задач госструктуры. Но не такая эта информация жареная, чтобы публика готова была глотать ее без особой подачи.