В этом году Московский международный кинофестиваль откроется в двадцатый раз. А впервые раз он прошел в 1959 году.
Тогда Запад был так обрадован желанием тоталитарного государства иметь постоянное международное мероприятие, что авансом присвоил только еще нарождавшемуся фестивалю высшую категорию. СССР жест оценил и принял первых кинематографических гостей с широтой, на которую способно только тоталитарное государство.
Как будто в кино
"Экскурсии, приемы и коктейли (весьма удачно организованные) следуют друг за другом в ускоренном темпе. Все мероприятия проходят в атмосфере сердечности и искренности. Пока что фестиваль скорее напоминает ярмарку, а не соревнование. Несмотря на это, Москва заслуживает всяческих похвал как за теплый прием гостей, так и за организацию фестиваля", — сообщал с первого Московского кинофестиваля Пьер Гуэни, корреспондент журнала Les Filmes Francais.
Действительно, в 1959 году иностранные делегации были очарованы Москвой. Они чувствовали себя героиней "Аленького цветочка", которая ехала к чудовищу, а попала на заколдованный остров с дворцами и пирогами.
Есть уровень предупредительности и гостеприимства, который доступен только чудовищам. Первый Московский кинофестиваль продемонстрировал этот уровень с самого начала. К каждому из приглашенных в Москву деятелей иностранного кино приезжал посланец московского оргкомитета, чтобы лично вручить индивидуальное приглашение. Ко многим приглашениям прилагался и билет на самолет. Обхождение принесло свои плоды. На фестиваль приехало много звезд: Джульетта Мазина, Де Сантис, чьи фильмы "Утраченные грезы" и "Рим, 11 часов" тогда были очень популярны в Союзе, Кристиан Жак, молодая Марина Влади, еще не знавшая тогда о Высоцком.
Всех прибывших иностранцев селили в гостинице "Москва" — одной из лучших тогдашних гостиниц. Из окон открывался вид на кремлевские башни. На восьмом этаже гостиницы работал пресс-бар. Вообще-то это был первый пресс-бар в Союзе, но откуда знаменитостям было об этом знать?
"Пресс-центр работает с 8 утра до 11 вечера, и, что еще более упрощает работу, можно пользоваться телефонами в неограниченным количестве — они бесплатны. Все, кто хочет отправиться на личное свидание в городе, могут воспользоваться такси, которые всегда есть на стоянке. Достаточно заказать его по телефону", — восторгался Пьер Гуэни.
Те из иностранцев, которые опасались тотальной слежки КГБ, были приятно удивлены ее практическим отсутствием. Они видели, что в пресс-баре к ним беспрепятственно подходят журналисты, кинематографисты и просто интеллектуалы. Разумеется, в "Москву" и в пресс-центр могли попасть только те, у кого была единая аккредитация на фестиваль. Но внешне все выглядело очень свободно.
Оно и было в некотором смысле на удивление свободно. Охранные мероприятия были сокращены почти что до неприличия.
— В отличие от 57-го, когда проходил Фестиваль молодежи и студентов, охранные мероприятия проводились без особого размаха, — пояснил корреспондентам Ъ бывший сотрудник 4-го "идеологического" отдела КГБ. — В 57-м на фестиваль практически все разведки мира прислали своих агентов, которые могли спокойно работать под прикрытием делегаций. Делегаций было много, передвигались они по Москве активно, постоянно вступали в контакты с нашими гражданами — проследить за отдельными иностранцами было чрезвычайно сложно. С кинофестивалем было куда как проще. Напрямую с иностранцами контактировали только киношники и пресса в гостинице "Москва", где жили делегации, ну еще на просмотрах, то есть не было проблемы распыления сил. Да и самих иностранцев было куда меньше.
Надо сделать еще поправку на сознательность граждан. Скажем, внеконкурсные просмотры, на которых присутствовали члены иностранных делегаций, проходили в творческих домах — Доме литераторов, Доме кино, ЦИДРИ. Там помимо иностранцев могли оказаться только обладатели членских билетов Союзов и их гости. Прочая публика, несмотря на ажиотаж вокруг фестиваля, в закрытые залы не ломилась. Даже и охраны особенной не надо было. Просто ставили железные заборчики у входа — и народ сам не шел.
Так что легендарный КГБ предстал перед зарубежными кинематографистами в виде рядовой службы security, ограждающей от неудобств и охраняющей от опасностей. Довольно приятно даже.
Апофеозом московской свободы явилась рекламная акция французского продюсера Рауля Леви. Сначала его пропустили в страну с 600-килограммовым багажом. В багаже были сувениры с эмблемой его фильма "Бабетта идет на войну" с Брижит Бардо в главной роли. Рауль Леви захотел сбрасывать над Москвой парашюты с инициалами Брижит Бардо — ему не только это позволили, но даже еще помогли. Он раздавал направо и налево шариковые ручки "Бабетта" — ему не мешали. И к тому же ему удалось организовать показ своего фильма в Кремле. Партийно-правительственные руководители смотрели, смеялись и хлопали. Страна чудес.
Как будто само собой
Чудес не могло не быть. Чудеса были необходимым элементом концепции внешней политики СССР на 1959 год. Осенью Хрущев собирался в США. Маршрут в числе прочего предполагал посещение Голливуда. Поэтому и предложение недавно созданного Союза кинематографистов провести в Москве международный кинофестиваль было встречено в Политбюро с пониманием.
Не возникло проблем и с международной поддержкой этой инициативы — если страна прочно жила за "железным занавесом", то элита советской культуры, в том числе и ведущие кинематографисты, ездили за рубеж пусть не свободно, но регулярно. И имели там нужные для страны контакты. До 1959 года отечественные кинематографисты уже участвовали в зарубежных фестивалях, а фильм "Летят журавли" даже получил "Пальмовую ветвь" в Канне.
— Международная организация кинопродюсеров рассмотрела нашу заявку и утвердила первую категорию, — вспоминает доктор искусствоведения Владимир Баскаков, который был генеральным директором МКФ с 1963 по 1973 год. — А тогда и было-то всего фестивалей — Канны да Венеция. Так что нам дали первую категорию. А что раз в два года — так это потому, что был еще фестиваль в Карловых Варах. Вот в Париже и решили: по Восточной Европе, по социалистической, у вас два фестиваля, через год. Но мы и так были довольны, к тому же затрат меньше.
Отбор конкурсной и внеконкурсной программ также проходил без осложнений. От Союза кинематографистов этим занимались опытные люди — Герасимов, Юткевич. Они без указок понимали, что можно, а что нельзя. Скажем, в западном кино даже для внеконкурсных просмотров с самого начала было понятно, что предпочтение надо отдать неореализму, критичному к буржуазным ценностям. Важно было также не ограничиваться одним западным кино.
Сергей Юткевич позднее писал в газете "Правда":
"Организаторы московского фестиваля не ставили никаких ограничений для стран-участниц, пригласив равноправно все нации, независимо от числа производимых фильмов. Ни один фестиваль мира не изобиловал столькими достижениями национальных кинематографий, ранее 'не котировавшихся' у буржуазной кинокритики... Московский фестиваль окончательно разрушил миф о монополистическом превосходстве отдельных крупных стран, старающихся заполнить рынок своей продукцией, и дал подлинно объективную картину расцвета прогрессивного киноискусства" ("Правда", "Под девизом дружбы", 20 августа 1959 года).
Низкопоклонства перед американской киноиндустрией не было. Она, впрочем, в конкурс и не стремилась. Дело было после югославских событий.
Конкурсный показ проводился в ныне уже несуществующем Кремлевском театре, где раньше размещался клуб охраны Кремля. В нем помещалась почти тысяча человек.
В конкурсной программе участвовало 26 полнометражных игровых фильмов. В состав жюри, которое их оценивало и которое возглавлял непосредственно Сергей Герасимов, входили Кристиан Жак (Франция), Ежи Теплиц (Польша), Бимал Рой (Индия), Кальман Надашди (Венгрия), Мигель Алеман (Мексика), Сергей Юткевич (СССР) и другие именитые кинематографисты.
Главный приз конкурса был присужден единодушно.
— Никто это ни с кем не согласовывал, — утверждает Владимир Баскаков. — Просто жюри решило, и все. Это было общее мнение: фильм пользовался грандиозным успехом. Для нас "Судьба человека" даже не столь была известна, как для иностранцев. Он шел в 80 странах, его все знали. Это было бесспорно. Понимаете, Бондарчук был действительно режиссером мирового значения. Он вошел во все энциклопедии по кино. А, например, Герасимова или Юткевича там нет. Так что все было решено единодушно.
В "Судьбе человека" действительно было все, за что ценят русских иностранцы — и удаль, и широта, и бесстрашие, и душа, наконец.
Если же говорить о фильмах-призерах в целом, то надо отметить, что система награждений первого Московского кинофестиваля предопределила его будущую судьбу. С самого начала в Москве всегда награждалось слишком много фильмов. Призы давали по некоторой неофициальной разнарядке: за советский фильм, за социалистический фильм, за фильм об освобождении от колониального гнета, за фильм о простых тружениках, за фильм из страны третьего мира, за антифашистский фильм и т. д. Призов было слишком много, их значимость девальвировалась. Кроме того, было известно, что первое место (может быть, поделив его с кем-то) обязательно займет советский фильм. Именно так к концу 60-х МКФ окончательно утратил собственно фестивальную функцию и превратился в статусное мероприятие.
Но в 1959 году до этого было еще далеко. Тогда и отбор, и показы, и приемы, и призы — все это шло как будто само собой, легко, без регламента, без разнарядки, без нажима сверху.
— Я не помню, чтобы хоть как-то упоминалось участие руководителей партии и правительства в этом процессе, — вспоминает искусствовед Майя Туровская. — Дело в том, что у всех тогда, а у членов оргкомитета и отборочной комиссии особенно, был внутренний редактор, цензор, чуть ли не на бессознательном уровне.
И партия оценила коллективное бессознательное организаторов.
"Характерно, что на фестивале не было произведений, пропагандирующих человеконенавистничество, неверие в прогресс, расовую рознь, оправдывающих угнетение и эксплуатацию человека человеком" ("Правда", передовая статья "Могучая сила кино", 19 августа 1959 года).
Как будто по-настоящему
Для Политбюро Московский фестиваль был большой политикой, для Союза кинематографистов — ответственным, но престижным мероприятием, для иностранных звезд — экзотическим приключением, а для Москвы — праздником.
— Сейчас трудно поверить, что такое происходило, что был такой ажиотаж. Нам открылся иной мир, — вспоминает оператор Калашников. — Я тогда уже закончил ВГИК, начал снимать и ходил на фильмы тех режиссеров и операторов, которые меня интересовали. А откуда остальные узнавали, на какой фильм идти? Москва уже привыкла все знать без информации — передавали друг другу, советовали. Особенной популярностью пользовались те люди, которые были близки к членам отборочной комиссии и могли посоветовать, что смотреть.
Просмотры шли практически во всех кинотеатрах Москвы. Наибольший интерес у обыкновенных москвичей вызвала вовсе не конкурсная программа, а внеконкурсный показ. Он проходил по системе абонементов. Их распределяли по производствам через профкомы. За абонементами охотились, ими обменивались: две Лоллобриджиды на одного Крамера. 25 процентов билетов поступило в свободную продажу. Причем стоимость билета была небольшая — 1,5-2 рубля (по ценам до реформы 1961 года это немного) за билет. И за билетами выстраивались гигантские очереди, в которых стояли по ночам и вели предварительную запись.
Эта история — праздничное возбуждение, ажиотаж, абонементы, обмены, ночные очереди — продолжалась еще почти тридцать лет, до конца советской власти. МКФ давно перестал считаться в мире фестивалем, но оставался праздничным событием для Москвы.
Осенью 1959 года, уже после фестиваля, когда Хрущев поехал в Америку и посетил, в частности, Голливуд, он не преминул там отметить достижения советского кино, апофеозом которых стала победа фильма "Судьба человека" на крупнейшем мировом кинофоруме в Москве. Мероприятие себя оправдало.
— Это ведь была наша победа! Такая же победа, как гастроли Большого в Штатах и как полет Гагарина, — уверен Владимир Баскаков.
АНДРЕЙ ДОБРОВ, АЛЕКСАНДР ЛИМАНОВ
--------------------------------------------------------
Наградами первого ММКФ были отмечены фильмы: "Судьба человека" (СССР — главная премия фестиваля "Большой золотой приз"), "Мы — вундеркинды" (ФРГ — золотая медаль за выдающиеся художественные достоинства. Фильм поначалу не был заявлен в конкурсную программу, но настолько понравился жюри, что было принято решение его наградить как участника конкурса), "Наступит день" (Пакистан — золотая медаль за выдающиеся художественные достоинства), "Бегство из тени" (Чехословакия — золотая медаль за выдающиеся художественные достоинства), "Посланец народа" (Монголия — серебряная медаль за лучшее исполнение женской роли актрисе Цурэвийн Цэвэлсурен), "Орел" (Польша — серебряная медаль за лучшее исполнение мужских ролей актерам В. Глинскому, Б. Павлик и А. Шевчук), "Новая история старого солдата" (КНР — серебряная медаль за высокие технические достижения), "Сказание о девушке Чун Хян" (КНДР — серебряная медаль за операторское мастерство оператору О Ун Тхак), "Джалсагхар" (Индия — серебряная медаль за лучшую музыку композитору Вильяту Хану), "Слезы сирот" (Великобритания — серебряная медаль за режиссерскую работу с детьми Льюису Джильберту), "Незабываемая тропинка" (Япония — диплом фестиваля), "Приговор" (Франция — диплом режиссеру Жану Валера), "Вчера" (Венгрия — диплом Союза журналистов СССР), "Песня матросов" (ГДР — диплом Советского комитета защиты мира).