"По всем переговорным направлениям учтены интересы обеих сторон"

Украина готовит ряд секторальных соглашений о сотрудничестве с Российской Федерацией и активизирует участие в работе СНГ, но не намерена становиться полноправным членом Содружества и признавать независимость Абхазии и Южной Осетии. Об этом, а также о других направлениях внешнеполитической деятельности специальному корреспонденту Ъ СЕРГЕЮ СИДОРЕНКО рассказал министр иностранных дел КОНСТАНТИН ГРИЩЕНКО.

— В среду первый вице-премьер Андрей Клюев перечислил соглашения, готовящиеся к подписанию 17-18 мая, когда в Украину прибудет президент России Дмитрий Медведев. При этом господин Клюев отметил, что еще несколько документов "находятся в работе". Что это за документы?

— Мы будем расширять наше практическое взаимодействие во многих сферах. Было высказано пожелание сотрудничать в атомной энергетике шире, чем сейчас. Стороны заинтересованы в том, чтобы были не только поставки ТВЭЛов. Мы говорим и о возможности строительства в Украине завода по производству ядерного топлива, и о многом другом. Конечно, рассматривается возможность кооперации с дальнейшей интеграцией в сфере авиастроения. Ведутся переговоры об углублении сотрудничества в авиакосмической сфере, не ограничиваясь ГЛОНАСС, договор о котором будет подписан в ходе визита. И это далеко не полный список.

— Возможен ли пересмотр базового соглашения о дружбе и сотрудничестве между Украиной и Россией?

— Нет, речь о пересмотре этого договора не идет. Речь идет о том, что нам нужно выстраивать отношения в практических сферах на перспективу, чтобы свести к минимуму вероятность антидемпинговых расследований и создать благоприятные условия для производственной кооперации.

— Расскажите о переговорах в атомной энергетике. Допускается ли передача ОАО "Турбоатом" в собственность или управление российской стороне?

— Уверяю вас, по всем переговорным направлениям учтены интересы обеих сторон. Мы не допускаем, чтобы России были просто переданы какие-либо активы. Будет построена такая схема, которая позволит каждой из сторон сохранить контроль над активом, который является украинским или российским соответственно. И у нас должна оставаться возможность влиять на управление нашим активом. В итоге объединение позволит нам создать более эффективную маркетинговую структуру как при работе с третьими странами, так и на внутренних рынках Украины и России.

— Вы были послом Украины в России в январе 2009 года, когда подписывались газовые договоры. По-вашему, Москва тогда понимала, что Украина не сможет их выполнить?

— Наверное, сложно было не понимать, что эти контракты для Украины окажутся неподъемными. У меня тогда создалось впечатление, что российская сторона сама оказалась удивлена тем, насколько далеко зашла бывшая премьер-министр (Юлия Тимошенко.—Ъ). Она согласилась на условия, которые бы не приняла ни одна страна в мире. Если только, конечно, за этим решением не стояло нечто иное. Так или иначе, 19 января 2009 года были созданы условия, нереальные для выполнения Украиной: все риски, все обязательства на нашей стороне, а все права — на стороне России. Плюс явно завышенная формула цены. Могу констатировать, что эта дата стала самым черным днем в экономической, да и, возможно, в политической истории Украины.

— Практически нет. Да, я находился неподалеку от премьер-министра... Но она вела переговоры в своеобразной манере. Текста соглашений, к примеру, я не видел (в ходе переговоров.—Ъ).

— Вернемся к соглашениям будущим. В сфере авиастроения РФ предлагала такой формат сотрудничества, при котором объединенная структура не предоставляла бы гарантированных объемов заказов для украинских предприятий. Это расхождение преодолено?

— Переговоры для того и ведутся, чтобы отметать предложения, невыгодные одной из сторон, и достигать баланса интересов.

— Есть ли шанс, что зона свободной торговли между Украиной и Россией заработает без изъятий и ограничений?

— Я хочу отметить, что российская сторона сама сейчас инициирует заключение соглашения о зоне свободной торговли в рамках СНГ. На мой взгляд, это показывает, что в устранении барьеров заинтересована сама Россия. Мы ведем с Москвой переговоры об этом. Но, конечно, сложности есть. К примеру, Украина является членом ВТО, а Россия — членом Таможенного союза (с Белоруссией и Казахстаном.—Ъ). Инструменты для защиты внутреннего рынка в этих организациях существенно отличаются.

— Вы упомянули о Таможенном союзе. Украина рассматривает возможность участия в этом объединении?

— Мы — члены ВТО, и это лучший ответ на ваш вопрос. Наверное, очень сложно быть беременным и ходить на танцы, не правда ли?

— Вы ожидаете, что Россия согласится обнулить экспортную пошлину на нефть?

— Мы бы хотели жить в условиях окончательной победы шведских стандартов жизни, но они пока являются нашей долгосрочной целью. Так и о нефти. Конечно, мы считаем, что экспортная пошлина — весьма специфический способ наполнения бюджета в рыночных условиях, и ее отмена была бы правильным шагом. Но российская сторона считает для себя предельно сложным отказаться от этого инструмента.

— "Харьковский договор", подписанный президентами 21 апреля, не прояснил многие проблемные аспекты пребывания на территории Украины ЧФ РФ — от инвентаризации имущества до порядка перемещения вооружения. Взяла ли Украина какие-либо обязательства перед Россией по этому поводу?

— Подписанное соглашение лишь продлевает на 25 лет срок пребывания российского флота в Украине, не меняя условия договоров. Все остальные проблемные вопросы предстоит решить в переговорном порядке в рамках подкомиссии по ЧФ РФ.

— А сегодня появилась политическая воля для нахождения таких решений, которые позволят флоту нормально функционировать, неукоснительно соблюдая при этом украинское законодательство. Конечно, переговоры — это процесс. И я не могу вам гарантировать, что в будущем не возникнет никаких проблем. Но важно, что все эти проблемы перестали носить политический характер и вызывать раздражение на межгосударственном уровне. Договор по демаркации сухопутной части границы готов к подписанию. О делимитации морской части госграницы ведутся интенсивные переговоры.

— Совместного — нет. Этого не позволяют законодательства двух стран, но мы принимаем самые серьезные меры по упрощению прохода границы с двух сторон.

— Могут ли быть созданы другие базы, на которых будут размещаться российские военнослужащие?

— Конституцией Украины запрещено создание других баз, помимо существующей базы ЧФ РФ.

— Возможно, будет использован механизм совместного базирования, когда военнослужащие РФ разместятся на формально украинской базе? В СМИ уже обсуждают приход российских подлодок в Балаклавскую бухту.

— Фантазии могут быть самыми разными. А я утверждаю, что такая возможность не рассматривается.

— Принято ли решение о том, что первый заместитель министра иностранных дел Владимир Хандогий поедет послом в Россию?

— Скажу так: тот, кто поедет послом, наверное, уже должен собирать чемоданы. И наверняка этот человек об этом уже знает. Его фамилию и дату отъезда мы сможем назвать тогда, когда завершатся все необходимые процедуры.

— Давайте обозначим позицию Украины по вопросу Абхазии и Южной Осетии. Рассматривается ли в принципе возможность признания независимости этих образований?

— Для нас вопрос территориальной целостности и нерушимости границы является принципиальным. Точка.

— Прежде всего есть смысл отказаться от прежнего подхода: мол, раз это СНГ, то там ничего хорошего быть не может по определению. Именно этим руководствовался Киев последние пять лет. Да, рассчитывать, что СНГ решит все проблемы, за которые оно берется, наверное, нереально. Но эффективность его работы зависит в том числе от активности Украины. И, если будет создана зона свободной торговли, мы от этого только выиграем. В каждом вопросе мы будем исходить из наших национальных интересов, а не просто заодно со всеми присоединяться к какому-то общему подходу.

— Может быть, тогда нам стоит ратифицировать договоры, которые предоставят Украине статус полноправного члена СНГ?

— Для активизации нашего участия в СНГ вполне достаточно и того статуса, который мы имеем сегодня. Мы в свое время председательствовали в СНГ, будучи в нынешнем статусе. Так что важен не столько формат, сколько подход.

— Разумеется, у нас с Румынией есть вопросы, вызывающие обеспокоенность. И мы считаем необходимым решать их в контексте тех принципов и тех подходов, которые являются определяющими в шкале ценностей Европейского союза. Мы хотели бы, чтобы и в отношениях между нами и Румынией применялись именно эти принципы, а не ностальгия по каким-то давно ушедшим временам.

— Вопрос принадлежности острова Майкан уже снят или румынская сторона по-прежнему его поднимает?

— А еще можно поднять вопрос о принадлежности карася, который переплывает с одной стороны Дуная на другую. Заверяю вас: мы знаем, где наша территория, и никакую часть своей территории никому не отдадим.

— Видите ли вы перспективы решения старых проблем во взаимоотношениях с Молдавией — с землеотводом в районе Паланки и Днестровской ГЭС-2?

— Нам нужно выходить на решения, которые могут удовлетворить две стороны. Думаю, сейчас предпосылки для этого есть. Позиция Украины достаточно четкая и недвусмысленная. Без решения этих вопросов не будут решены другие вопросы, в которых заинтересована молдавская сторона.

— Прежде всего мы четко поддерживаем формат "5+2", принципы которого остаются неизменными. Другие детали будут описаны в совместном заявлении президентов Виктора Януковича и Дмитрия Медведева по вопросам приднестровского урегулирования (будет обнародовано во время визита президента РФ в Украину.—Ъ). На мой взгляд, ничего сенсационного в этом заявлении нет. Сенсация, если для кого-то она и существует, состоит в том, что две страны-гаранта считают необходимым привлечь внимание мирового сообщества к тому, что необходимо ускорить решение проблемы.

— Украина согласна с дальнейшим функционированием миссии EUBAM на приднестровском участке границы?

— Естественно. Мы полагаем, что это очень полезная миссия, и заинтересованы в том, чтобы для ее дальнейшего эффективного функционирования было предоставлено больше ресурсов и возможностей.

— Нельзя считать ГУАМ эффективным или неэффективным по определению. Это — инструмент, который должен использоваться для решения экономических задач. Кстати, то же самое можно сказать и об СНГ. Основная экономическая задача ГУАМ — транзит прежде всего нефти из Каспийского бассейна в Европу, и она по-прежнему актуальна. Также возможно сотрудничество в вопросе транзита грузов и товаров, хотя здесь предпосылок для практических достижений пока нет. Но я хочу подчеркнуть: мы против политизации ГУАМ, против использования этого союза как инструмента для проведения какой-то определенной политической линии. Поэтому центр работы ГУАМ мы считаем необходимым сместить в сторону более практического, экономического взаимодействия.

— Когда реально завершить переговоры о зоне свободной торговли с ЕС, чтобы при этом не пострадали экономические интересы Украины?

— Конечно, мы бы хотели сделать это как можно скорее. Раньше, до моего назначения на пост министра, назывался срок до конца нынешнего года. Но я не хочу ставить для нашей переговорной команды жесткие временные рамки. Все будет зависеть от того, насколько быстро мы сможем отстоять те позиции, которые для нас принципиально важны. Мы найдем баланс интересов. Но мы не можем спешить за счет критически важных групп производителей или тех секторов экономики, где задействованы существенные группы населения — с точки зрения их количества и возможности альтернативного трудоустройства.