18 июля на переговорах с руководством ЕС Виктор Черномырдин сделал сенсационное заявление: Россия намерена вступить в Европейский Союз, она и так слишком задержалась на его пороге. Между тем российские экспортеры на своем опыте давно уже знают: на европейские рынки их не пускают не столько брюссельские чиновники, чуть что хватающиеся за нож антидемпинговых процедур, сколько местные производители, страшащиеся конкурентов.
На пресс-конференции, сразу после окончания переговоров с главой Комиссии ЕС Жаком Сантером, Виктор Черномырдин заявил: "Мы все делаем для того, чтобы Россия стала членом ЕС. Для нас это важно. И Россия будет членом ЕС". Зал задержал дыхание.
Черномырдин же продолжал в категоричной форме: "Вопрос о придании России статуса страны с рыночной экономикой — это центральный вопрос встречи. Непомерно затянулось рассмотрение в ЕС вопроса о признании России страной с рыночной экономикой. Это неверно". Зал наконец выдохнул.
Брюссельское заявление Черномырдина стало полной неожиданностью. Дело в том, что последние три года Россия нигде и ни при каких обстоятельствах не поднимала вопроса о вхождении в ЕС и придании России во взаимоотношениях с ЕС статуса страны с рыночной экономикой — Москву вполне устраивали отношения с Европой, оформленные в 1994 году.
24 июня 1994 года на острове Корфу Россия и ЕС подписали соглашение о партнерстве и сотрудничестве. Россия признавалась страной с переходной экономикой; предусматривалось взаимное предоставление режима наибольшего благоприятствования в торговле. Документ вступит в силу в конце 1997 года и предполагает лишь "динамичное развитие экономических отношений по мере прогрессивного преобразования российской экономики, включая возможность начала переговоров по вопросу о создании зоны свободной торговли по итогам специальной встречи в 1998 году".
Таким образом, вступление России в ЕС и признание ее страной с рыночной экономикой помышлялись делом отдаленного будущего. Но поездка Виктора Черномырдина в Брюссель, специально для переговоров с руководством Европейского Союза, кажется, приблизила эту перспективу. В кулуарах участники встречи отмечали чрезвычайно жесткую позицию российского премьера — он скорее требовал, чем просил.
Вечером 18 июля Ъ удалось получить комментарий самого премьер-министра.
— Вопрос определения статуса экономики России, — заявил он, — был самым главным в нашем сегодняшнем диалоге. Мы все цепляемся за какие-то мелкие вопросы, а это главное. Надо сначала здесь определиться. Если будет признано, что в России создана рыночная экономика, тогда на многие другие проблемы не надо будет тратить время. Нас пытаются отнести к каким-то другим странам... Но нам здесь никто не мог объяснить, почему, собственно, Россия — страна с нерыночной экономикой. Как только это противоречие будет снято, многие проблемы во взаимоотношениях с ЕС сами по себе отпадут... Мы договорились с руководством ЕС, что для ускорения решения этого вопроса в ближайшее время будет проведена работа по детальной инвентаризации российской экономики. Они хотят посмотреть на наши предприятия, степень их зависимости от государства. Ну что же, мы ничего ни от кого не скрываем — приходите, пожалуйста. Мы открыты.
А вот Европа вряд ли решится сказать про себя такое. Хотя бы потому, что, по оценке МВЭС, в результате антидемпинговых процедур и квотирования экспорта промышленной продукции со стороны ЕС Россия до конца года потеряет более $250 млн.
Но это, так сказать, дело привычное. Поводом же, обусловившим сам тон российских заявлений в Брюсселе, можно считать состоявшееся 15 июля, то есть за день до приезда Черномырдина, решение Комиссии ЕС о принятии в ряды союза Польши, Чехии, Венгрии, Словении, Кипра и Эстонии. Принятие эстонцев глубоко возмутило Москву. Не случайно в Брюсселе первый заместитель министра внешних экономических связей Георгий Габуния так и сказал Ъ: "Решение КЕС о приеме Эстонии лишено каких-либо особых экономических мотивов. Я считаю, что здесь налицо двойной стандарт, а двойной стандарт — это всегда политика. Это значит, что по отношению к России налицо дискриминация по политическим мотивам".
Итоги визита Виктора Черномырдина в штаб-квартиру Европейского Союза многие оценили как пусть небольшую, но победу. Дело в том, что исключение из регламентов ЕС упоминания России как страны с нерыночной экономикой автоматически приведет к мораторию на антидемпинговые процедуры и прочие ограничительные европейские меры против российских экспортеров.
Но в то же время нельзя не признать, что ЕС довольно часто применял их оправданно. В начале 90-х годов директора многих заводов, расположенных по всему эск-советскому пространству, начали сбрасывать на мировой, в первую очередь европейский, рынок мегатонны сверхнормативных запасов. Наибольшим спросом пользовались черные и цветные металлы и их сплавы, а также минеральные удобрения.
Привело это в конце концов к тому, что мировые цены на стратегические товары резко упали. Наиболее яркий пример — обвал рынка магния. На Роттердамской бирже в начале 1994 года за тонну давали в среднем около $1700, что в два раза ниже, чем в начале 90-х годов. Убытки несли не только европейские производители, но и российские.
В январе 1994 года консультативный антидемпинговый совет ЕС начал соответствующую процедуру и в конце концов наказал двух российских производителей: Соликамский титано-магниевый комбинат и Березниковский магниевый завод. Они добровольно ограничили объем экспорта и нижний предел цен.
Похожая история приключилась и с российскими экспортерами трансформаторного стального листа — три предприятия сейчас соблюдают количественные ограничения. Кроме того, поставки российского стального листа обложены 40-процентной импортной пошлиной.
Формально Брюссель, проводя антидемпинговые расследования, хранит объективность. В то же время европейские конкуренты россиян весьма успешно используют его к своей выгоде.
Например, до выхода русских на европейский рынок магния он был поделен между французской фирмой Pechiney (30%) и норвежской компанией Norsk Hydro (40-45%). Остальную часть рынка занимали США и Китай. Усилиями Pechiney, утверждают чиновники из МВЭС России, и была открыта антидемпинговая процедура в январе 1994 года. Одновременно аналогичное расследование было начато в США. Пристрастному анализу подверглась деятельность производителей магния из России, Украины и Казахстана.
Результаты антидемпинговых расследований оказались прямо противоположными по разные стороны океана: американцы наказали китайцев и казахов, но помиловали русских; европейцы — наоборот. И обе анитдемпинговые комиссии простили украинцев. Объясняется все довольно просто: русские производители магния опасны для Pechiney, а вот украинские нет, потому что у них только один завод в Калуше.
Дискриминация российских экспортеров антидемпинговыми процедурами не исчерпывается. Правилами ВТО разрешено и многое другое. Например, согласно итогам Уругвайского раунда ГАТТ/ВТО 1994 года, страны — члены этой организации сохранили в течение ближайших 7 лет право применять импортные квоты в отношении ввоза текстиля и продукции сельского хозяйства. Вот ЕС и применяет эти квоты против России. На все просьбы о постепенной отмене квот Брюссель вежливо отвечает: обязательно, но не раньше 2002 года.
Упорство европейцев в текстильном вопросе может быть объяснено и по-другому. Утверждают, что лоббисты итальянских и бельгийских текстильщиков нашли-таки подход к некоторым чиновникам из КЕС. Если это правда, то опять же до 2002 года российский текстиль на европейские рынки не попадет.
И любые политические демарши с российской стороны, кто бы их не устраивал — вице-премьер ли Олег Давыдов или же премьер-министр Виктор Черномырдин, приводят к одному результату — клятвенному обещанию председателя КЕС Жака Сантера еще раз пересмотреть позицию ЕС по текстильным квотам. Но при этом он тут же просит резко снизить российские таможенные тарифы на европейский текстиль. Такой обмен просьбами практикой ВТО не запрещен, но к реальному результату приводит крайне редко.
В общем, чувствительные для своих рынков товары европейцы не пропустят ни из России, ни из Украины, ни из какой-либо еще страны — если только им не будут грозить ответные меры. Или хотя бы угроза их введения.
Значит ли это, что российским производителям нечего делать на чужих рынках вплоть до самого 2002 года? Ничего подобного. России уже удалось преодолеть 8 антидемпинговых процедур ЕС. И без всякого политического давления на Брюссель. То же самое в США, Мексике, Канаде.
Секрет прост. Победы против европейских и американских чиновников и лоббистов достигаются во многом благодаря тому, что против них применяется их же оружие — то есть нанимаются местные юридические фирмы. Конечно, это дорогое удовольствие, но игра стоит свеч.
КОНСТАНТИН СМИРНОВ, ВЛАДИСЛАВ ДОРОФЕЕВ