премьера / кино
В прокат вышел фильм Ридли Скотта "Робин Гуд", объясняющий, как жизнь вынудила честного лучника стать полевым командиром из Шервудского леса. МИХАИЛ ТРОФИМЕНКОВ нашел неромантического — вопреки традиции фильмов о Робине Гуде — героя Рассела Кроу очень убедительным.
Имя Робин Гуд звучит в фильме единожды, в финале, где бунтовщика объявляют вне закона. До того герой вполне интегрирован в общество конца XII века. Робин Лонгстрейд, ветеран крестовых походов, волею судьбы занимает место сэра Робина Локсли без злого умысла: заехав к отцу убитого сэра, чтобы отдать ему меч сына, он настолько приходится по душе слепому старцу Уолтеру (Макс фон Сюдов), что тот сам предлагает подмену. Старик так счастлив, что обрел "сына", что у него — в 84-то года! — даже "встает". Мэрион, прекрасная, вся из себя такая готическая вдова настоящего сэра (Кейт Бланшетт), пока что стелет "мужу" на полу и обещает зарезать, если тот распустит руки, но нет сомнений, что переселение Робина на супружеское ложе — дело ближайшего времени. Слишком уж многозначительно она помогала Робину стащить кольчугу, которая "смердела", как с солдатской прямотой заявил, ощупав и обнюхав гостя, сэр Уолтер.
Благородные кольчуги смердят не меньше, превращение не требует от Робина никаких усилий. В реальности лучник отличался от дворянина лишь тем, что его не называли сэром. Бароны, бунтующие против коварного принца Джона (Оскар Айзак),— мужланы-драчуны. Мэрион, тянущую на себе хозяйство в отсутствие мужика в доме, запросто можно принять за крестьянку. Да что там Мэрион, сам Ричард, походя жгущий французские замки,— бандит с большой дороги. В таком окружении привычный по другим фильмам Робин, фехтовальщик в зеленом камзоле, был бы невыносимо опереточным. Другое дело — крутоголовый, кряжистый Кроу. Сын — по сценарию — каменщика, он и сам похож на мастерового: мастеровито так укладывает в бою врагов оружием, напоминающим огромный гвоздодер.
Выбрав Кроу, Скотт не поступился принципами: другое дело, что сам формат фильма вынуждает его притворяться романтиком. Раньше он мог в "Дуэлянтах", "Солдате Джейн" или "Падении 'Черного ястреба'" не удостаивать зрителей объяснением, что превратило героев в машины для уничтожения себе подобных. Война — естественное состояние человечества, вот и все. Герой, который не хочет воевать, для Скотта нонсенс. Робин же единственный в фильме, кто воевать не хочет, зато все прочие только об этом и мечтают.
Королевская конница ведет себя в Англии, как эсэсовцы в Белоруссии, а командует ею космополит-наемник, бритоголовый Годфри (Марк Стронг), на котором плащ сидит, как кожаное пальто наркоторговца из Медельина. Французы во главе с королем-мародером высаживаются у меловых скал Дувра. Здесь Скотт, конечно, передразнил всю традицию военного кино. Привыкли смотреть на высадку в Нормандии? Так вот вам высадка из Нормандии — десант в такую же кровавую, как в "Рядовом Райане", воду.
Но и в этом почти "детском" фильме Скотт гораздо ближе к себе былому, чем в "Царствии небесном". Хотя после того, как он в разгар "войны с терроризмом" обратился к теме крестовых походов и проявил симпатию к мусульманам, в "Робине Гуде" ищешь и находишь — или домысливаешь — рифмы с современностью. Особенно после того, как Робин рубит Ричарду правду-матку: бог отвернулся от нас, когда мы вырезали две с половиной тысячи связанных мусульман, но не увидели в их глазах страха смерти.
После этого уже не удивляешься, что Робин оказался сыном пусть и каменщика, но не простого. Папа проповедовал коммунистические идеалы и даже составил Великую хартию вольностей, первую в мире конституцию. Уход героя в Шервудский лес — наглядная иллюстрация к очевидному тезису, что террористами не рождаются, а становятся. Краткое описание жизни в лесном отряде Робина, звучащее в финале, похоже на описание любой реализованной анархистской утопии: от республики Нестора Махно до индейского самоуправления субкоманданте Маркоса. Робин Гуд XXI века, по версии Скотта, просто не может не быть немножечко антиглобалистом.