показы / кино
Начинается вторая половина 63-го Каннского фестиваля — и похоже, что этот главный фестиваль мира находится на грани полупровала. Печальный факт констатирует АНДРЕЙ ПЛАХОВ.
Конечно, в истории Канна слабый конкурс случился не впервые, однако раньше это можно было объяснить: год на год не приходится. Нынешний сезон — кризисный в мировом кино. Но именно потому так наглядны ошибки отбора, которые раньше как-то прикрывались столь же явными удачами. В этом году в первой половине фестиваля удач в конкурсе вообще не было, если не считать фильма Майка Ли "Еще один год", который закономерно занимает первую строчку международного критического рейтинга с оценкой 3,4. Но и это не открытие, не прорыв, а просто качественное "олдскульное" кино. Остальные ленты едва дотягивают до 2,4. Фестиваль двоечников.
Особенно удручил "Беспредел" Такеши Китано (рекордно низкая оценка 0,9). Прославленный японский режиссер-актер после серии маньеристских кинорефлексий возвращается в обжитую сферу якудза-триллера, приберегая и для себя роль "честного парня", живущего по понятиям в мире, где даже мафия подвержена коррупции. Основную часть фильма занимают показательные кровопускания, из которых ритуальное отсечение пальца самое невинное, а использование бормашины в качестве режуще-колющего оружия самое запоминающееся. Фильм вполне годится, чтобы посмотреть его по телевизору в подвыпившей мужской компании. Только при чем тут конкурс Каннского фестиваля? Ах да, я забыл, что фильм снял Такеши Китано.
Разумеется, фестивальные отборщики не могли отказать и другому каннскому гостю — Алехандро Гонсалесу Иньярриту. Расставшись после "Вавилона" со своим сценаристом Гильермо Арриагой, мексиканец поехал в Барселону и снял в фильме Biutiful Хавьера Бардема в роли совсем уж славного парня, даром что он промышляет на нелегальном поле. Он терпит непотребства блудливой жены, поднимает на ноги двоих детишек, да к тому же еще ухитряется помогать погибшим в криминальных разборках, ведя разговоры с покойными и направляя их души по нужному пути. Иногда кажется, что этот подвижник специально пошел в криминал, чтобы облагодетельствовать человечество, а вовсе не обогатиться за его счет. Апофеозом становится покупка сердобольным героем дешевых обогревателей для группы китайских нелегалов: утром их находят угоревшими в своей конуре. При этом герой Бардема страдает от воспоминаний о рано умершем отце-политэмигранте и мочится кровью из-за далеко зашедшей онкологии. Он уходит в лучший мир на фоне дымящихся труб и барселонских трущоб — явных примет мирового апокалипсиса. Хотел Иньярриту сделать интимную человечную историю, а получилась опять претенциозная глобалка.
Подвел и победитель 50-го Каннского фестиваля Аббас Киаростами, впервые снявший кино за пределами Ирана. Для фильма "Заверенная копия" он нашел чудесный тосканский городок Сан-Джиминьяно и новую музу в лице Жюльетт Бинош, чтобы разыграть сюжет встречи английского писателя и французской галерейщицы. Они флиртуют, судачат о непростых отношениях оригинала и копии в искусстве, в то время как их роман имитирует клише тысяч других, зародившихся в Тоскане. Жюльетт Бинош красит губы и вешает на ухо красную сережку, чтобы соблазнить сухаря-англосакса. Бедновато для "иранского Росселлини", как часто называют Киаростами: попав на склоне лет в страну неореализма, он не обнаружил там живой жизни.
Отказали же от конкурса как раз тем, кто мог бы оживить и обновить его художественный лексикон,— румыну Кристи Пую ("Аврора") и 21-летнему канадцу Ксавье Долану, снявшему неровный, но талантливый фильм "Воображаемые любови" (своего рода ремейк "Жюля и Джима" Франсуа Трюффо). Обе картины были показаны в "Особом взгляде" вместе с "Социализмом" Жан-Люка Годара. Сорок с лишним лет назад Годар и Трюффо возглавили движение, которое в корне изменило фестиваль. Потребность в новом Годаре, способном разогнать застоявшуюся кровь Канна, сегодня сильна как никогда. Между тем 80-летний пионер "новой волны" свой визит на фестиваль в последний момент отменил. Зато прислал фильм, где многие ключевые слоганы пишутся и звучат по-русски: "Р. Корсаков", "горячий снег", "Наполеон сжег Москву", "счастье" и даже "Александра Маринина". Герои этого киноэссе совершают круиз по морю, включая Одессу с эйзенштейновской лестницей, а дети призывают родителей отчитаться за смысл триады "свобода--равенство--братство". Полная и окончательная деконструкция того, что некогда называлось классическим кинематографом.
Что ждет разочарованных зрителей во второй половине фестиваля? Похоже, на первый план выйдет тема исламизма и его колониальных корней: ей посвящены целых два французских конкурсных фильма, а сегодня в Канне пройдет круглый стол о ситуации в иранском кино. Мохсен Махмалбаф, Бахман Жобади (заметьте, в списке ораторов нет присутствующего в Канне Аббаса Киаростами) будут говорить о судьбе своего коллеги Джафара Панахи, брошенного за решетку иранскими властями.