Пять кругов

Есть такие коньячники. Люди с достоинством, но душные, грузилы. Они с вкрадчивым энтузиазмом сообщают, что надо вдыхать издалека, потом нос сунуть, ароматы цветочные, ароматы ореховые, повертеть бокал, чтоб коньяк раскрылся, потом по капельке пропустить, ощутить, он там павлином во рту раскроется, потом то, се. Минут восемь надо его мурыжить, пока можно уже выпить. Иногда видишь: люди не пьют, а вертят, на свет рассматривают, значительность на лице — ясно, в компании попался коньячный грузила. И еще боже вас упаси закусывать лимоном.

Есть такие коньячники. Люди с достоинством, но душные, грузилы. Они с вкрадчивым энтузиазмом сообщают, что надо вдыхать издалека, потом нос сунуть, ароматы цветочные, ароматы ореховые, повертеть бокал, чтоб коньяк раскрылся, потом по капельке пропустить, ощутить, он там павлином во рту раскроется, потом то, се. Минут восемь надо его мурыжить, пока можно уже выпить. Иногда видишь: люди не пьют, а вертят, на свет рассматривают, значительность на лице — ясно, в компании попался коньячный грузила. И еще боже вас упаси закусывать лимоном.

А что мы совсем не так делали, то это совок, который надо из себя выдавливать по капле. Мы так пили, что, если откровенно, первый прием проходил трудно. Иногда даже глотку сводит от изумления, поднимается в ней из глубин критическое настроение к напитку и к окружающей действительности. Многие в этот момент давятся. А попробуй забудь этот советский опыт! Я, честно сказать, сколько ни верчу, ни рассматриваю, а точно знаю: первый глоток — критический. И когда я шел в Музей коньяка, очень помнил это ощущение, когда важно не поперхнуться, а сдавленным голосом проговорить: "О, какой благородный напиток!"

Нет, ну Ленинградское шоссе, 67, промзона, завод, и там Музей коньяка — нормально? Там в советское время напиток "Байкал" делали, пепси-колу для заединщиков и еще зеленый "Тархун". А потом они коньяк "Московский" разливали, а это уж я не знаю, что надо делать, чтобы он раскрылся и ароматы начал испускать. А туда же — музей! Чего показывать-то? А когда я пришел туда и увидел выстроенный посередине завода дом французского винодела XIX века, я даже все-таки поперхнулся, так вырос градус критического настроя. Дом французского винодела на "Речном вокзале"! Еще расскажите, как древние москвичи развели виноградники в Прибрежном проезде. Музей! А где же аутентичность, история, подлинность? Фальшивка!

Да, трудно проходил первый прием. Зато совсем не так — второй. Вы, кстати, заметили, что грузилы-коньячники про первую рюмку соловьем поют, а дальше — все. А вторая как? Что, опять греть, вертеть и носом шмыгать? Или уже можно выпить как люди? Вторая ведь совсем иная. Критическое уходит, в душе становится тепло, а если идти по полстакана, то даже жарко (я поэтому считаю, что лучше все же по трети стакана идти). Да, так вот после второй вдруг возникает живой интерес к жизни.

Там вообще-то интересно, в этом музее. Они туда привезли из Франции множество подлинных вещей, очень занятных. Главная гордость этого музея — настоящий шарантский аламбик 1904 года. Аламбик — это перегонный куб для коньячного спирта, а Шаранта — область вокруг райцентра Коньяк. Это очень большая красивая красная вещь, чем-то напоминающая самовар, а чем-то паровоз. Там есть чудесная тележка для опрыскивания винограда купоросом от вредителей, тоже прошлого века, с большим пульверизатором, работающим, я так понял, от усилия ослика. Там есть прекрасный насос с помпой для перекачивания вина, ручной, и ему тоже лет сто. Там есть рубанки, фуганки и медведки для изготовления дубовых бочек и даже сама бочка из настоящего лимузенского дуба, сделанная наполовину. Там есть погреб — chai — для хранения бочек с коньячным спиртом, и коллекция коньячных спиртов с 1930-х годов, и лаборатория купажирования самого maitre de chai. Там интересно рассказывают про историю коньяка, там есть ароматека — коллекция запахов, которые есть в аромате коньяка, и они и впрямь есть, и это хорошо. Там, правда, еще сделана искусственная лоза и в ней восковая фигура сельскохозяйственного рабочего. Это, может, и не очень хорошо, потому что сил нет от этих восковых фигур в московских музеях, но с другой стороны, тоже это как-то ничего. Она приятный такой юноша, эта восковая фигура, дурак дураком, типичный француз, одним словом.

Да, совсем иначе проходит второй прием по сравнению с первым. Но ничто не сравнится с третьим. Кстати, лимончик тут совсем и не мешает. Грузилы-коньячники не понимают главного. Они считают, что коньяк пьют для вкуса, и боятся его испортить. Смешные даже какие-то люди — коньяк вообще пьют не для вкуса, а для того, что он, как бы это выразиться, производит с восприятием мира, с мозгами, ну и как-то вообще. Так вот именно после третьей ты понимаешь, что коньяк — это совсем другое дело, чем водка. Водка после третьей производит эффект ажиотажа, активности, принимающей нездоровые и заметные для окружающих формы. А коньяк дает расширение сознания. Ты вдруг видишь картину в ее многогранности, многомерности, причем благорасположенной, симпатичной многомерности, когда куда ни кинь, все ясно и при этом все хорошо. Ну конечно, если ты не пьешь коньяк "Московский", с "Московского" с третьей уже мутит.

А вы его больше и не выпьете, потому что "КиН" перестал его производить. Они купили виноградники в Grand Champagne, километрах в двадцати от Коньяка, и теперь у них свое французское коньячное хозяйство, Domaine des Brois. И они делают коньяки и во Франции, и в России, но только из французских коньячных спиртов и по французской технологии, и очень страстно ее соблюдают. Их лучший коньяк — Vielle ville, у нас делают тот же "Старый город". И как-то вдруг понимаешь, что люди, которые делают такой музей, вообще-то очень серьезно относятся к делу. Ведь это надо все придумать, собрать, привезти в Россию, этим надо с большим вдохновением заниматься. И вообще это как-то необычно: купить завод на "Речном вокзале", где делали сильногазированный напиток "Байкал", и еще купить поместье во Франции, и вместо того, чтобы завод закрыть, развести на территории девелопмент, переехать во Францию в свое поместье и горя не знать, начать производить в России французский коньяк. Тут нужно сложное сочетание романтического безумия, бизнес-квалификации и еще понимания качественной вещи. Потому что коньяк — это же ведь не спирт гнать из табуретки. Это высокое искусство, подбор ароматов, композиции, это сложная индустрия роскоши. Вообще надо сказать, что вопреки тому, что считают коньячники, именно после третьей начинаешь по-особому ощущать в хорошем коньяке замысел напитка, гармонию ароматов, цикл вкус-послевкусие, течение ощущений, течение времени. Прямо все вокруг проникнуто ароматом, и ты в нем плывешь.

В принципе это все же вопрос, идти по полстакана или по трети. Если по половине, то до четвертого круга можно не дойти, потому что если сидели втроем, то на третьем круге почти кончается вторая бутылка. И это, может быть, к лучшему, потому что четвертый круг, он такой рискованный. Если пьешь водку, то на четвертом круге наступает состояние "тюрьмы долой и пожар до небес". С коньяком все философичнее. Все по-прежнему ясно, многомерно, но приходит какое-то отрезвление, осознание конечности жизни и ограниченности человеческих сил. И вот этот "КиН". Это все придумал некто Армен Еганян. Я про него ничего не знаю, кроме того, что вот у человека сочетание таланта бизнесмена с влюбленностью во французские виноградники. Но прочел у нас же, в "Коммерсанте", что завод этот у него пытаются отобрать, сложная какая-то история, хотя в принципе все просто: бизнес уже поставлен, можно забирать. В апреле его арестовали. Правда, тут же выпустили под залог, как-то он договорился — романтик, а умеет. Может, он это все разрулит, но вообще-то если судить трезво, ну, на четвертом кругу, то такой бизнес в наших условиях не выживает.

Но коньяк лучше водки в том, что он оставляет надежды. Примерно через полчаса после четвертой или сразу после пятой подступает надежда на лучшее. Когда началась горбачевская антиалкогольная кампания, у нас в роще около магазина я наткнулся на такое. Стояли с утра у дерева три ханурика и с недоумением пили "Тархун". А дворничиха, что бутылки собирала, бросила им: "Тяжела твоя жизнь, Степаныч, тархун-траву с утра пьешь". Душераздирающее зрелище. Так вот думали ли эти джентльмены, могли ли они мечтать, что через какие-то 20 лет придет Армен Еганян, и на месте тархун-травы развернется производство французского коньяка? Если бы они знали, райскими кущами стала бы им наша роща у магазина. Так что даже если доберутся до "КиНа" рейдеры и все это погибнет, так ведь оно уже было! Мы уже производили французский коньяк в промзоне на "Речном вокзале"! Нет, не как поляки "Наполеон", а настоящий! Это же не то что сделать, это выговорить трудно.

Ленинградское шоссе, 67, 518 6815, 940 9351