До сих пор единственным препятствием на пути каспийской нефти в Россию была мятежная Чечня. Но пока Москва занималась Грозным, у трубы появилась новая сила, по сравнению с которой чеченские сепаратисты кажутся уже привычным и неопасным злом. Эта сила — российские талибы.
Вечером 12 мая неподалеку от села Чабанмахи Буйнакского района Дагестана произошел вооруженный инцидент, стоивший жизни двум людям. Пострадавшие были из числа приверженцев традиционного для этих краев направления ислама. Их противниками были те, кто придерживается импортированного из Саудовской Аравии и Афганистана непримиримого и воинственного направления ислама — ваххабизма (см. Ъ #30). И те и другие — представители одного народа, даргинцы. Столкновение случилось днем между родственниками. Дневную ссору на ступенях мечети удалось было пригасить, но возбуждение не утихло, и люди взялись за оружие.
Примерно три сотни "традиционалистов" с автоматами и пулеметами развернулись на околице, а полтораста вооруженных односельчан-ваххабитов окопались в близлежащем лесу. Вот-вот должен был начаться бой; кое-то из ваххабитов не успел пробраться к своим и был взят односельчанами в заложники (по традиции — с целью обмена на убийц). Между тем на помощь ваххабитам уже спешил отряд единомышленников из соседней Чечни. При вести о котором стали подниматься ближние села...
Продолжения, однако, не последовало. В события оперативно вмешалось руководство республики, и конфликт удалось уладить. До поры.
Позже по дагестанскому телевидению показали в записи "круглый стол" с участием представителей Духовного управления Дагестана и делегации местных ваххабитов во главе с их лидером Ахмедом Багауддином. Встреча прошла при явном преимуществе Багауддина. Он демонстрировал спокойствие, блестящую богословскую эрудицию при толковании коранических текстов, грамотное владение русским языком и чем-то напоминал колоритных "настоящих коммунистов" из старого советского кино. У оппонентов (муфтия и мулл) явно сдавали нервы: они срывались на крик и не умели четко выразить свою мысль.
Если экономика Дагестана поражена глубоким кризисом, то в духовной сфере республика переживает мусульманский ренессанс. В республике функционирует около 1700 мечетей и при них 650 начальных школ, 25 колледжей для юных мусульман (медресе), 9 исламских институтов, 3 исламские партии и 11 центров. Кадры для них готовятся за рубежом: примерно полторы тысячи дагестанских юношей учатся в Саудовской Аравии, Иране, Турции и Пакистане.
Однако даже на этом фоне успехи ваххабизма впечатляют. Его проникновение в республику началось в конце 80-х годов, после первых выездов паломников в Саудовскую Аравию. Некоторых паломников саудовские проповедники обратили в фундаментализм. Затем и сами проповедники стали наезжать в республику.
Ваххабиты в Дагестане создали исламскую партию и несколько группировок (например, "Нахдат" и "Джамаатул муслими"). В средствах они не нуждаются: штаб-квартира ваххабитов располагается в Кызылюрте, где к их услугам телестудия, центр спутниковой связи, издательство. Им удалось увлечь своими идеями молодежь. Можно уже говорить о том, что ваххабитом сейчас является уже каждый десятый житель Дагестана.
Наиболее привлекательной для погруженного в пучину межнациональной вражды Дагестана является идеология ваххабизма. Поборники "чистой веры" отрицают национальные различия. Более того, они отрицают не только национальные, но и государственные границы. В данном случае — границу Дагестана с Чечней, где длиннобородые воины ислама появились еще раньше.
В день рождения пророка Мухаммеда — 17 июля — в Грозном было объявлено о появлении нового движения "Исламская умма" (община. — Ъ), объединившего около десятка организаций Чечни и Дагестана. Живейшее участие в его создании принял беспринципный политический комбинатор Мовлади Удугов — чеченский вице-премьер и по совместительству лидер союза "Исламский порядок". Движение провозгласило своей целью "всемирно способствовать реальному объединению народов Кавказа".
Активизация фундаменталистов вызвала тревогу не только у дагестанских лидеров традиционного ислама, призывающих Махачкалу — а с нею и Москву — принять меры, но и у чеченских властей. Чувствуя угрозу, глава Чечни Аслан Масхадов 13 августа издал указ о запрете пропаганды форм ислама, "вносящих раскол и вражду" в чеченское общество. Как дали понять в руководстве Чечни, указ подразумевает ваххабитов. Муфтию республики рекомендовано выявлять и запрещать попытки пропаганды чуждого чеченскому обществу религиозного течения, а министру внутренних дел — "предпринимать меры к пресечению действий граждан, нарушающих основы исламского объединения". Виновных предписано выдворять из республики в трехдневный срок.
Ответ последовал незамедлительно. Спустя 10 дней после обнародования президентского указа на съезде "Исламской уммы" один из представителей дагестанских мусульман заявил: "Отныне мы не будем назваться чеченцы, дагестанцы, лакцы, с сегодняшнего дня мы — исламская нация!" И хотя делегаты подчеркивали, что речь идет не о политическом, а о духовном единстве, лидер "Исламской уммы" торжественно объявил, что впервые со времен шейха Шамиля чеченцы и дагестанцы объединяются в едином государстве.
На сей раз отреагировал уже российский президент, выразивший обеспокоенность заявлениями, прозвучавшими на съезде кавказских исламистов. Москва, очевидно, должна быть готовой к новой кавказской реальности. Воинствующий мусульманский фундаментализм, а именно ваххабизм, стремительно набирает силу. Причем вопреки бытующему мнению наибольшие шансы он имеет не в Чечне, охваченной националистической эйфорией, а на лоскутном одеяле народностей Дагестана, большинство из которых в своем национализме ограничены пространством от одной до нескольких деревень.
Интегрирующая сила ваххабизма способна охватить сотни тысяч людей, подчинив их единой цели — "распространению среди неверных и заблудших исламских ценностей". Подпитываясь (что, собственно, никто и не скрывает) огромными долларовыми пожертвованиями из-за границы, новоявленные талибы менее всего интересуются такими низменными вопросами, как нефтепровод и нефтяной транзит. Тем более что истинно исламская экономика должна быть основана на неприбыльности.
Как показывают примеры афганских талибов и фундаменталистов Ближнего Востока и Северной Африки, только в 20-е годы в Саудовской Аравии ваххабизм смог сыграть созидательную роль. Везде же он, превращаясь в политическую практику, обычно становится подобием архангела Джебраила — борца за чистоту веры, карающего меча Аллаха, не созидающего, а разрушающего.
Москва не должна питать никаких иллюзий: для нее прямая силовая конфронтация с ваххабитами будет губительной. Как ни печально это признать, но перед лицом новой страшной угрозы вчерашний противник #1 на Кавказе — чеченский ополченец с замаранными по локоть руками — может оказаться едва ли не единственным союзником федеральных властей.
СЕРГЕЙ ИВАНОВ, ВАХТАНГ ШЕЛИЯ
------------------------------------------------------
Ваххабизм возник в XVIII веке, спустя тысячелетие после появления ислама, название получил по имени подвижника Абд-эль-Ваххаба. Принципами ваххабизма стали строжайшее соблюдение принципа единобожия ("Бог един, и нет ему сотоварища", гласит Коран), возврат к чистоте раннего ислама, абсолютное неприятие каких бы то ни было местных наслоений и поздних нововведений. Это течение стало знаменем, под которым в 20-е годы нашего века объединила Аравию династия Саудитов — приобретя заодно и статус хранителя главных святынь веры — "заповедной Мекки" и "лучезарной Медины".
--------------------------------------------------------
Пылающий остров
На фоне мятежной Чечни Дагестан долго казался островком стабильности. Между тем этот остров уже охвачен пожаром.
Дагестан — наиболее неблагополучный в социально-экономическом плане российский регион: республика на 90% дотируется из центра. Республику захлестнул вал преступности: Дагестан вышел в лидеры России по числу убийств, совершаемых с помощью взрывных устройств.
Ситуация усугубляется этнической мозаичностью Дагестана (свыше 40 наций и народностей). Традиционный этнический баланс был нарушен советской властью, внедрившей в республике национально-пропорциональную модель устройства власти. Следствием этого стали напряженные отношения между основными дагестанскими этносами. Национальное размежевание охватило все сферы жизни — от уголовников, объединенных в банды по этнической принадлежности, до религии: единое духовное управление мусульман Дагестана фактически распалось на национальные казиаты.
Национальный фактор определил и нынешнее своеобразие структуры власти. Дагестан — единственная на Северном Кавказе республика, где нет президента. Высший орган исполнительной власти здесь госсовет, в который входят представители 14 основных народностей республики. Полномочия главы госсовета в связи с чеченскими событиями были продлены на два года — до 1998 года.